– Это отвратительно! Одноразовый перепихон – не мой стиль, – с осуждением говорит моя новая знакомая, кладя на поднос идеальный ролл.

– Я имею в виду, они знают, как вести себя с женщиной, – пытаюсь объясниться я. – Они приглашают тебя в лучшие рестораны, заваливают комплиментами, на закате признаются в вечной любви, вкушают твои губы… – говорю я театральным тоном, еще больше смущая Софи. – Ты-то знаешь, раз жила там.

– Конечно, нет! Но ты, очевидно, хорошо осведомлена, – язвительно замечает она.

– Вообще-то, у меня были серьезные отношения с юристом из Милана, – ответственно заявляю я.

– И что же случилось? – язвительно спрашивает британка.

– Я вынуждена была выбросить все его вещи из окна, когда узнала, что он мне изменил, – спокойно отвечаю, делая глоток вина.

– Классика! – восклицает Ричард, стоя за плитой. – Я даже могу представить, как ты при этом кричишь «basta» и «bastardo» прям как настоящая итальянка.

– Это было больше похоже на «pezzo di merda brutto figlio di troia bastardo[7]», – я по привычке транслирую образ уверенной в себе стервы, невольно провоцируя неловкую паузу.

– Ах, семейное поместье Ричарда на севере Франции просто очаровательно, – Софи тактично меняет тему разговора.

– Ты же вроде больше никогда не хотел туда возвращаться? – я туплю на Ричарда в изумлении.

– Мы проезжали мимо Биаррица перед тем как сесть на паром в Англию, – говорит Ричард, уставившись на сковородку.

– Атлантическое побережье просто невероятно! – восклицает Софи. – Дом, конечно, немного обветшалый и простоватый, но всегда же можно заплатить кому-то, чтобы его облагородили на продажу, – по-хозяйски говорит Софи.

– На продажу? – спрашиваю я с нескрываемым удивлением. – Я думала, что ты хотел сохранить его как воспоминание о своем отце… реставрировать его скульптуры?

– Они выглядят восхитительно! – вмешивается Софи, косясь на поднос с блинами. – Наши гости, должно быть, очень проголодались. Катя, ты бы не могла мне помочь отнести еду в гостиную?

– Иди, я сейчас, – съезжаю я, делая вид, что занята фаршировкой блинов.

– Что случилось? – Ричард подходит ко мне и внимательно смотрит в глаза.

– Меня… уволили, – всхлипываю я, делая глубокий вдох. – Алекс уволил.

– Вот, козел! – мой друг отставляет в сторонку сковородку и обнимает меня так, что непрошеные слезы заливают мне глаза, и я не могу их сдержать. – Но это же не конец света, Катюх. Жизнь продолжается.

– Он научил меня всему, что я знаю… помог получить рабочую визу… он был идеальным мужчиной, – я отворачиваюсь, сопя, стараясь не расклеиться окончательно.

– Катя, ты молодая и красивая. Вокруг тебя вьется куча мужиков. Ты обязательно кого-нибудь встретишь. Может быть даже сегодня!

– Угу, – отвечаю я, пытаясь улыбнуться.

– Давай, иди потусуйся. Познакомься там с кем-то. Может и мужчину своей мечты встретишь, – подмигивает мне Ричард.

– Babushka… harasho… suka, – типичный рыжеволосый британец, очень похожий на друга Гарри Поттера, в таком же бархатном пиджаке, с завязанным поверх клетчатым шарфиком, пытается поразить меня своим знанием русского.

– Надо же, всего лишь десять вечера… – я, зевая, смотрю по сторонам.

– Ещё вина? – он берет у меня пустой пластиковый стаканчик и, шатаясь, идет к столику с напитками, продираясь сквозь стайку местных баб, всех до одной похожих на Софи.

– Русские девчонки – просто отпад! – он, перекрикивая музыку, радостный как кокер-спаниель, прибегает обратно.

– Прости, мне нужно… в ванную, – говорю я с полным отсутствием интереса.

– Катя! – Софи ловит меня на полпути со своей лицемерной улыбочкой. – Спасибо за икру. Я всем рассказала, что ты специально привезла её из Москвы.

– Я просто забежала в магазин, когда была там в командировке.

– Моему интерну Бену ты, похоже, очень нравишься, – она кивает в сторону рыжеволосого малолетки.

– Он очень милый, – я вежливо, по-британски, даю понять, что это совсем не мой тип.

– Ну, так что, Ричард когда-то приглашал тебя куда-нибудь? – выпаливает Софи, покачиваясь на каблуках в такт музыке.

– Мы часто куда-нибудь ходим вместе, – сухо отвечаю я.

– Я имею в виду… вы… это самое? – спрашивает она шепотом с особенно аристократическим произношением.

– Чего?

– У вас было это? – Софи с загадочным видом трет один указательный палец об другой.

– Это?

– Я имею в виду… секс, – шепчет она.

– Ах это… нет, мы просто друзья, – говорю и вижу, как при моих словах на её аристократичном лице отобразилось облегчение, – но он трахает практически всё, что движется, – цинично добавляю я.

– Как? – недоумевает она, хлопая ресницами. Её губы нервно подрагивают.

– Его философия: заниматься сексом как можно больше до того, как постареет и больше не сможет, – вещаю я, подспудно понимая, что Алекс закрутил интрижку со мной, возможно, по этой же причине.

– Вот как, – комментирует она озадаченно, начиная трезветь. – Где же он их всех находит?

– Да повсюду. Интернет, клубы… его студентки.

– Ах да, он же преподает, конечно. Мне как раз предложили преподавать, – говорит она, отхлебывая какого-то пойла из пластикового стаканчика.

– И где же? – спрашиваю я для поддержания беседы.

– Вроде бы Магдален Колледж в Оксфорде, – говорит Софи, вытаскивая откуда-то свой мобильник. – Они мне звонили во время королевских скачек – я толком не расслышала и теперь не могу найти их номер. Он был где-то тут! – покачиваясь, восклицает она, неумело пересматривая список входящих.

– Видно тебе это сильно надо, – бросаю я скептическую ремарочку.

– Мне твои ехидные замечания на фиг не нужны, – Софи неожиданно взрывается, – нельзя же всем быть такими идеальными как ты!

Я смотрю на нее, круглыми от удивления глазами, которые быстро наполняются слезами от несправедливости и гормональных изменений… Они все в этом городе ненавидят меня.

– Извини, – еле сдерживаясь говорю я и бегу подальше от этой сучки в ванную, в надежде умыться холодной водой и как-то успокоиться… Но ванна оказывается занятой и у двери толкучка из пьяного, так называемого высшего общества.

Сделав несколько глубоких вдохов и расправив плечи, я пробираюсь на кухню к Ричарду.

– Как блины? – спрашиваю я, как ни в чем не бывало.

– О, привет! Как вечеринка? – дружелюбно любопытствует он.

– Там по ходу народ набухался и скоро, по-видимому, будет валяться в блевотине.

– Типичные англики, – ухмыляется мой наполовину британский друг.

– Я лучше пойду домой…

– Подожди, – Ричард вдруг откладывает свои поварешки, – давай я тебя провожу.

– Это же твоя вечеринка, там твои новые коллеги. Я и сама могу добраться, не парься, – говорю я, надеясь побыстрее отсюда свалить.

– Они все равно завтра ничего не будут помнить, – улыбается он. – До твоей квартиры всего минут пятнадцать пешком. Я еще успею вернуться. Подожди пару минут. Я сейчас тут всё повыключаю, – говорит Ричард, отставляя сковородку.

– Ок, – невольно соглашаюсь я.

– Если хочешь, можешь подождать на балконе, – он открывает дверь на миниатюрную верандочку с видом на стройку, над которой возвышаются четыре мрачные трубы электростанции Баттерси.

Легкий дождик обволакивает моё лицо. В Биаррице, кажется, это называется «чиримири». Очень подходящее слово… эта изморозь поглощает мою душу…

Тусклый свет тонет во влажном воздухе. Точки света в лужах становятся тенями. Музыка звучит всё дальше и дальше.

Где-то там люди бездумно веселятся, но для меня тут только мрак. Мне здесь не место… Кто же и за что меня после этого будет судить?

Фиолетовые, желтые и красные цветы манят меня куда-то в бездну. Их насыщенный аромат зовет прилечь на их цветочном одеяле.

Если так ужасна смерть и так сильны законы природы, то как же одолеть их, когда не победил их теперь даже тот, который побеждал и природу при жизни своей, которому она подчинялась…