— Вероятность? Хм… Мне бы этого не хотелось. Она и так слишком многое пережила, если судить по её рассказу. — Конечно же, со стороны Насти было большой ошибкой рассказывать охотникам всю правду обо мне и о себе, но что поделать? Я же говорил, что всё тайное рано или поздно станет явным? Вот только вряд ли я смогу простить девушку за недоверие, ведь в самом начале я предупреждал её, что пути назад не будет. И мне бы почувствовать горечь, но для этого чувства ещё не пришло время. Всё дело в принципах. Моих.

— Готово! — Окрылённая удачным стечением обстоятельств Гери, шагнула из глубины тёмного бара к охотникам, вместе с Настей, испуг которой сменился странной уверенностью в то, что Вассаго и Хеллсторм непременно правы.

— Что ты сделала? — Спросил Вассаго, впившись взглядом в стройную фигурку Ойл. В голосе демона звучал металл. — Не ощущаю магических ловушек, способных удержать Блэкхарта, до того момента, пока мы не отправим его в Преисподнюю, или же убьем.

— Если бы всё было так просто, — гидра коварно улыбнулась, — то я не взялась бы вам помогать. Блэкхарт не дурак, он мгновенно почувствует фальшь и любую ловушку, поэтому… — Очередная манящая улыбка и выразительный взгляд в сторону Насти, — я превратила в ловушку её. Как только ослеплённый чувством бес, коснётся смертной, даже на миг, проклятье поразит его. Он станет слабым и тут всё зависит только от вас: передадите ли вы его на суд Люциферу или убьете, меня это… — Гери специально растянула последнее слово, чтобы создать нужный эффект пренебрежения, — не волнует! Я лишь хочу, чтобы Владыка Ада, учёл мои заслуги в этом деле.

— Ты опасная женщина, дочь Дита. — Констатировал Дэймон, испытав облегчение оттого, что гидра соизволила наконец-то удалиться.

— Конечно! — Напоследок согласилась она, завистливо окинув Настю взглядом, с головы до ног, — самые опасные женщины – это покинутые любовницы.

— Какой у вас тут очаровательный вечерочек! — Знакомый до боли голос Гонщика, заставил охотников и гидру, одновременно, как по команде, посмотреть в сторону новоприбывшего. — Не собирался портить вашу скромную вечеринку, ребята, но вам пора возвращаться в Ад!

Мой совет – появиться перед охотниками без «спецэффектов», Джонни воспринял буквально, поэтому его появление оказалось неожиданным, а главное - незаметным, ибо, мимо придорожной забегаловки, даже в ночной час, по шоссе, пролетает целая туча автомобилей и мотоциклов. Одним больше, одним меньше – никто не заметит и не сообразит, что этот один, может оказаться легендарным Призрачным гонщиком.

— Ты угрожаешь нам? – Вассаго мгновенно ощутил настрой «гостя», – совсем недавно мне казалось, что мы на одной стороне.

— Я больше не работаю на Мефистофеля! — Грубо огрызнулся Джонни, краем глаза заметив, как в руке Хеллсторма мгновенно появился, горящий пламенем Ада, трезубец, а Гери Ойл сделала несколько шагов в сторону, чтобы после, незаметно улизнуть, — стой где стоишь, красотка, — предупредил её Блэйз.

— Значит, ты переметнулся, — продолжил размышлять вслух Вассаго, — верно мой братец нашёл лазейку в договоре… Что же… Он всегда был славен своею изворотливостью. Что он тебе пообещал?

— Не твоё дело! Мне не резон рассуждать с бесом о ценностях, которым он цены не знает.

— Много вы о нас люди ведаете… мизер, да и только. Так что же, Джонни Блэйз? Что? Любовь? Свободу? Прощение? А может быть душу?

— Не пытайся угадать.

— Я и не пытаюсь, я уже точно знаю ответ, ибо при упоминании ничтожной слабости, что вы человечки зовёте любовью, сердце твоё забилось быстрее. Не сомневайся, как и любой бес, Блэкхарт выполнит обещание, но потом ты об этом горько пожалеешь, ибо вы оба нарушаете привычный ход вещей и бытия!

— Тебе меня не запугать. Все твои слова - ложь. Роксану загубил Мефистофель, мне в отместку, она должна была жить… Это он нарушил равновесие первым! — Горько усмехнулся Джонни, поймав себя на мысли о том, что Вассаго, в сущности, прав. — Я свою сторону выбрал.

Взметнувшийся вверх, огненный столб, превративший Блэйза в Призрачного гонщика, ярко осветил обветшалый фасад бара, на фоне которого, меловым пятном отразилось лицо Насти и её растерянный взгляд с искорками отчаяния.

Да, она знала, с кем связалась, совершенно точно, но даже после увиденных ужасов и слов Гери Ойл, о том, как коварно зло, особенно в моём обличье, она продолжала сомневаться в правильности своего выбора и успокаивала себя тем, что повторяла:

— Я знала, что Блэкхарт – чудовище, но не предполагала, что настолько…

— Насколько? — Спросил я, появившись за спиной девушки, пока мой братец и Дэймон мерились силой с Призрачным гонщиком. Мы были так близко друг от друга, что я чувствовал её дыхание, ставшее прерывистым и дрожь…

Настя похолодела, как и воздух вокруг неё, в котором явственно ощущался запах серы. Первые, хрупкие снежинки упали на длинные ресницы девушки, заставив ту поёжится.

Она и не предполагала, что я могу быть настолько холоден. Знай! Я же… Я чувствовал, как чёрная дыра в груди осыпается внутрь, разрастаясь с каждым мгновением всё больше и больше. Столь знакомые чувства предательства и боли, заслонили собой всё:

— Напрасно ты пренебрегла моим доверием. — Сухо отозвался я, отводя взгляд в сторону, ведь там отразилась непроницаемая бездна, — Гери Ойл тоже. Теперь вы с ней равны.

___________________________

Castigo animus meum.* - (лат.) Я наказываю душу свою.

========== История двенадцатая. Апокалипсис сегодня. ==========

I в. н.э. Римская Империя.

— Аве, Люцифер! — К Владыке Инферно, в приветствии и покорности, приложив руку к груди, приблизился Астарот – Великий казначей Ада. Он занял тело предводителя тайной стражи императора Тиберия и нынче застал Люцифера, который вселился в самого правителя Рима, в саду, за трапезой. — Я явился доложить тебе о том, что твой младший отпрыск собирается покинуть Вечный город и отправится к германским варварам, что поклоняются стихиям и ложным идолам.

— Не все идолы ложны, дорогой мой друг. — Имя Тиберия окутано в истории мрачной тайной, ибо именно в его страшное правление и был распят тот, кого ныне величают Мессией. — Тебя самого можно причислить к ложным идолам. Не тебе ли поклонялись в Ассирии и Вавилоне?* — Лицо Мефистофеля не на миг не омрачилось, услышанной новостью. Напротив. — Ведь в сущности, что есть ложь? Блэкхарт сам подобен стихии…

— Вы правы. Что прикажите, Повелитель?

— Мой сын ещё мальчишка, я избаловал его сам, более остальных… В этом я виновен. Но ему в наследство от меня, достался дух гордости и сомнений! Ведь лишь по той простой причине, с тобой мы пали, так и не одержав побед на Небесах. Во всём виноваты сомнения. Как хорошо, что в нас нет более подобного изъяна.

— Но мы боролись! — С готовностью.

— Он тоже будет. Всегда. В том лишь разница, что мы боролись с НИМ и глупой слабостью его к проклятым человечкам, что ОН поставил выше нас… А Блэкхарт станет с нами.

— Убить его? — Удивился архидемон, вопросительно приподняв брови, — тогда зачем он явился в мир?

— Разве я сказал о том, что желаю убить своё творение, да ещё и твоими руками? Нет. Если придётся, то я сделаю это сам. Непременно. — Снисходительно улыбнулся Люцифер, — он нужен, чтобы не дать нам забыть о том, что мы есть на самом деле. Пока в нём нет ненависти к людям. Но он будет их ненавидеть и презирать не меньше, чем мы с тобой. Будь спокоен. И может быть, придёт тот день, когда именно Блэкхарт, а не его браться, займёт моё место. Может быть! Поэтому, дай ему уйти, но и не упускай из виду. Рано или поздно он вернётся обратно с поражением, ибо в тех краях живут свои герои. Это послужит ему уроком.

— Хорошо. — Согласился Астарот. — Есть вещи, которым нельзя научить. Некоторые нужно – пережить.