Вассаго***** — в демонологии — могущественный принц Ада, имеющий добрую природу. В его власти открывать прошлое и грядущее, разыскивать спрятанные и потерянные вещи.
Лилит******— первая жена Адама, согласно преданию, расставшись с Адамом, Лилит стала злым демоном.
========== История четвёртая. Вкус жизни. ==========
Мне нравится наблюдать за отчаявшимися людьми, за теми, что не в силах противостоять своей судьбе и миру. Жестокости, смешанной с серой массой обыденных дней.
Все эти люди в итоге совершают одну и ту же ошибку, они пренебрегают самым великим даром, что у них есть — жизнью.
Глупые, мелочные самоубийцы, барахтающиеся в собственной крови, беспомощно погибающие в петле или засыпающие навеки от лекарств и прочей химии. С начала времён изобретательный человеческий род находит всё новые и новые способы, чтобы умереть, обвиняя во всех бедах несправедливую реальность, да кого угодно… Только не себя самих. А ведь стоило бы задуматься?
Хороший пример тому «ярмарочный клоун» Джонни Блэйз, с которым мне довелось столкнуться, когда тот, заключив в себе мятежного духа Заратос, был на службе у моего папаши, в образе Призрачного гонщика.
Стоило отцу Джонни отбросить коньки, как у юноши опустились руки и тот, бросив подружку под проливным дождём, сбежал, а после и вовсе пожелал разбиться на мотоцикле. Он предпринимал попытки умереть раз за разом, проклиная Ад. Но ничего не происходило.
Я чуть не прослезился от умиления, наблюдая за всем этим.
Но… есть истории поинтереснее, которые в отличие от истории Джонни, ещё не рассказаны.
Как ни парадоксально, но католики в чём-то правы. Душа, замаравшая себя самоубийством, станет частью Ада — кошмара затерянного в бесконечном мраке… ровно до тех пор, пока не обретёт прежнюю чистоту. Такова вотчина моего родителя. Но бывают исключения. Я всегда рад насолить папаше и тем, кто стелился перед ним ниц.
1836 год. Республика Техас.
Растворившись в вечерних сумерках, я наблюдал за восемнадцатилетним пареньком по имени Пабло. Яркие голубые глаза, тёмная шевелюра, всегда взъерошенная, делала юношу похожим на растрёпанного воробья и досталась, очевидно, от матери-испанки. Отец мальчишки погиб в 1835 году близ города Гонсалес, во время столкновения, которое произошло между техасцами и мексиканцами, положив начало войне.
В свои юные годы Пабло отличался от сверстников огромным любопытством и несгибаемым желанием жить, хотя многие, попавшие в положение Пабло, несомненно, предпочли бы отправиться на тот свет. Всё дело в том, что скудный доход и долги, оставшиеся после того как усоп папенька молодого человека, часто заставляли небольшое семейство выживать. Вернее — существовать, ибо жить в таком положении сложно.
Мария — мать Пабло, после кончины обожаемого супруга стала крайне религиозна и работала в прачечной за гроши, не смея требовать большего, а сам юноша, не покладая рук, трудился подмастерьем у кузнеца — мистера Ричардсона, того самого, что в процессе строительства железной дороги на участке Даллас-Денисон станет подрядчиком и войдёт, пусть и косвенно, но в историю.
Этим вечером Пабло возвращался домой, попутно размышляя о том, будет ли сегодня на ужин похлёбка и кусок хлеба, или же нет? Но пространные мысли юноши были прерваны. Совсем рядом с тем местом, где он неспешно брёл, плакала молодая женщина, известная в городке под именем Стефания.
Стефания слыла дамой не очень тяжёлого поведения, крайне взбалмошного и чувствительного характера. Причём последнее выражалось ещё и по части полнейшего вздора, ведь ветреную красавицу уже дважды вынимали из петли, когда та хотела избавить себя от сердечных мук после расставания с очередным кавалером.
На этот раз сама Стефания оказалась в пикантной ситуации, став предметом спора двух пьяных в доску джентльменов, которые вначале чуть не убили неверную даму, а после затеяли дуэль-перестрелку между собой. Испугавшись, впечатлительная грация скрылась от своих агрессивных воздыхателей и теперь рыдала в три ручья, сидя на земле за зданием салуна.
Виновата ли глупость в желании помочь другому человеку, который, если разобраться, жизнь свою не ценил и тратил зря? Едва ли.
Судьба давно готовила смерть Стефании, уж слишком часто она призывала свою погибель. Но просто так убить её было бы слишком скучно.
— Здравствуй, Стеф, — смущённо улыбнулся Пабло. — Почему ты плачешь? И почему ты здесь в столь поздний час? — Юноша подал красотке руку, помогая подняться. — Кто тебя обидел?
— Не твоё дело! — всхлипнула дама, размазав по щекам слёзы, но потом, задумавшись на секунду, добавила: — Это Мигель. Он хотел задушить меня за то, что я флиртовала с его приятелем… — продолжить Стефания не успела.
Выстрел разрезал статичный ночной воздух, как лезвие вены смертника. На глазах у красавицы Пабло медленно осел на землю, зажимая кровоточащую рану на груди. Шальная пуля пьяных дуэлянтов, срикошетив от подковы, висящей над дверьми салуна, попала в юношу.
— Боже! Что вы наделали, негодяи! — закричала Стефания, бросившись к своему утешителю, который пал у её ног, как настоящий рыцарь. — Люди!!!
Ну а что мог сказать или сделать я? Парнишка оказался в нужное время в нужном месте. Сильное тело его давно приглянулось мне. Но всему своё время.
Пуля должна была достаться развратнице Стефании и увести её прямиком в Преисподнюю, а попала в невинного мальчишку, исказив своё предназначение. Не без моей помощи. Зато какая драма!
Как был зол Люцифер. Я чувствовал его рокочущий гнев буквально кожей, однако он не властен надо мной на земле. Но меня ожидало ещё одно маленькое сражение.
Пабло увидел меня, так же ясно и отчётливо, как видел до этого рыдающую Стефанию. Но я был не один. За моею спиною стоял другой. Он — посланник Света, скорбящий по праведной душе, что уходит из мира так рано.
— Нечистый, его время ещё не пришло, — голос посланника был одновременно кроток и властен.
— Не тебе судить, — холод, что исходил от меня, лишь усилился. — У каждого должен быть выбор. Скажи мне, Пабло, — теперь я обращался к юноше, что недвижимо лежал всё там же, — хотел бы ты попасть в Райские кущи или же продолжить жить на Земле? Кто знает, возможно, втайне любимая тобой Стефания согласилась бы стать твоею женою, забросив своё постыдное ремесло, м?
Люди слабы. Им трудно выбрать что-то одно.
Стать частью Света или вечной Тьмы?
— Я хочу быть с ней… — почти беззвучно прошептал Пабло, обратив взгляд ко мне в тот миг, когда посланник Света отступил.
Выбор сделан.
— Ты интересен мне, — шепчу, дотронувшись рукой до бледной щеки юноши, — ты станешь моим верным соратником.
— Да…
— Но учти, если вздумаешь слукавить, то Ад покажется тебе Раем по сравнению с моим гневом.
Сквозь боль и слабость Пабло слышал, как Стефания ощутившая вдруг вкус жизни, шепчет, чтобы он не смел умирать. Видел, как она не спала у его постели…
Ровно через пару дней юноша будет абсолютно здоров. Только багровый рубец будет напоминать ему о встрече с чудовищем. О том, что пуля, пробившая лёгкое, вдруг исчезла, а смертельная рана затянулась сама собой.
Я тоже делаю инвестиции на будущее. Пабло стал одной из них.
========== История пятая. Человеколюбие. ==========
Человеческий разум хрупок. Любопытно наблюдать за теми, кто балансирует на тонком лезвии сумасшествия и сознания…
