Меня это вполне устраивало, но вот только собственное головокружение, мучившее меня на протяжении всего времени, раздражало.

- Тебе нужна медицинская помощь, Джокер – констатировала девушка, потирая затёкшие от верёвок руки – Необходимо сделать перевязку – она указала на несколько бурых точек, проступивших на моём жилете, сквозь бинт и рубашку.

- Только по этому ты до сих пор жива – соврал я. Должно быть, мои глаза в этот момент блеснули мрачным огнём, заставив её прикусить язык – Том – теперь я обращался к одному из сообщников – Обеспечь мисс Сандерс всем не обходимым, раз у неё проснулись врачебные наклонности.

Линн поджала губы, приняв от Томаса аптечку.

- Что ты задумал? – тихо проговорила девушка. Этот вопрос предназначался скорее для неё самой, чем для меня. Она осматривала рану. На какой то момент, я был полностью в её распоряжении. Это так забавно… Мышка лечит кошку.

- Если скажу, будет не интересно. Тогда пропадёт весь смысл – я решил поддержать разговор – Признайся, тебе не терпелось снять с меня рубашку?

- Ты думаешь, что все, такие эгоисты как ты? – Линн подняла на меня глаза, увидев довольную ухмылку – Есть люди, которым не наплевать на страдания окружающих, даже если окружающие сочувствия не заслуживают!

- Мать Тереза значит – скривился я, не столько от её слов, сколько оттого, что она чуть сильнее нажала на рану, накладывая повязку – Пожалела меня бедолагу. Ну-ну. Самый бесполезный предмет на свете – это жалость! Те, кто проявляет жалость к врагу, безжалостны к самому себе. Почему, мисс Сандерс?

К тому времени, Линн закончила возиться со мной и теперь, словно очнувшись от наваждения, ответила:

- Не спрашивайте меня об этом… – она отвела взгляд в сторону, голос зазвучал глухо – Это личное. Слишком…

- Я чертовски любопытен, тем более, мы с вами – я положил руки ей на плечи – Сейчас ближе, чем кто-либо на свете. Мне всего лишь стоит сделать вот так… – я дотронулся до её тёплой шей, заставив вздрогнуть. Кончики пальцев, были холодными. Так случалось всегда, когда вокруг меня образовывалось своего рода эмоциональное напряжение – И вас уже не будет на этом свете. Я вижу, что вы мисс Сандерс сломаны на треть, и не я тому причина. За что вы так терзаетесь, м?

====== Часть 2. Глава 11. Слабость ======

( В этой главе повествование пойдёт от лица Линн Сандерс)

Я работала в газете, создав себе тёплый и уютный мирок компетентности, и деловых отношений… Мои родители, уважаемые люди, воспитавшие умную дочь, всегда говорили мне – «Ко всему можно привыкнуть Линна! Крепись!»

До настоящего времени я не думала, что это правда.

Я привыкла к жёсткому, звенящему чувству опасности, за крайне короткое время, которое я находилась в заложниках самого непредсказуемого психопата Готэма, да и в рамках одного ли города Джокер был опасен?

Клоун быстро провоцировал людей на насилие, не взирая на чин и положение, находил самые грязные желания и качества в их сердцах, вытаскивал всё это наружу, манипулировал, как кукловод марионетками, лгал… при чём лгал абсолютно всем. Даже самому себе, выдавая это за чистую монету.

Я жутко боялась его, и вполне резонно, ведь он обещал убить меня. Но я нашла в себе силы преодолеть страх, как сделала когда-то, увидев своего похитителя с неожиданно новой стороны.

Да. Он хотел казаться исчадьем ада без тормозов и моральных принципов, целью которого было сеять хаос и панику. И в этом изрядно преуспел, но…

Вряд ли, кто-то из прошлых жертв Джокера, приглядывался к своему убийце, у которого с головой было совсем не так плохо, как он всем показывал. Мне же, терять было нечего.

Порой его выдавали глаза – мрачный огонь безумия исчезал, оставляя место невыразимой боли, острому уму и недоверию, пополам с разочарованием... Казалось, он ненавидел и призирал всё вокруг, обращаясь со мной как с пленницей в начале грубо, а после оказанной мной помощи, вдруг переменившись. Хотя и ядовито насмехаясь над моим желанием ему помочь.

А как иначе? По-другому я не могу и не умею. Я слишком восприимчива к страданиям тех, кто рядом.

Отступила я, увидев его лицо без грима, вовсе не потому, что испугалась. А потому, что поразилась той жестокой прихоти, которая сделала его таким.

Джокер напугал одним своим появлением полицейский участок, а теперь планировал уморить весь персонал здания, в котором мы находились… но почему он медлил, расхаживая с автоматом на перевес, по светлому офису, мимо связанных сотрудников? Почему его образ, безобразный, отражающий жестокую действительность, был так притягателен? Зачем так безрассудно он ничего не боялся, проживая каждый день, как последний?

Это интриговало.

Я не могла противостоять Джокеру, ведь он намеренно вывел меня на откровенный разговор, нахально заглядывая мне в глаза. Издевался?

Я уверена, что нет, слишком он стал серьезным, или на столько хорошо контролировал свои эмоции. Разительная перемена!

Одни вопросы, без ответов.

- За что вы так терзаетесь, м? – зелёные глаза клоуна смотрят выжидающе, губы растянуты в кривой ухмылке. Я не замечала, что глаза у него именно этого цвета, а не тёмные, какими они казались из-за спутанных волос болотного цвета.

От его холодных рук касающихся моей шеи, бегут мурашки. Я готова задрожать всем телом, и чудом сдерживаю себя.

- Это не ваше дело – я пытаюсь убрать руки клоуна от себя, и отстранится – Какой вам прок от этого? – Джокер перешёл на «вы», и, ответив ему, я похоже приняла правила его игры.

- Но всё же… Быть может я последний, кто услышит эту историю. Хотите умереть с камнем в душе? – он хохотнул, резко отвернувшись – Быть может, и я поделился бы с вами своей. Вы же ничего не теряете!

Я чувствовала, что хожу по краю пропасти, а камни под ногами стремительно осыпаются.

Я была одной из журналисток добровольно отправившихся со съёмочной группой центрального канала в Афганистан…. Кампания была в самом разгаре, исламисты Талибана набирали обороты, не останавливаясь ни перед чем. Желая удержать влияние в своих руках. Гремели взрывы… Кабул был почти разрушен.

Я слышала, как ночью обстреливали наш госпиталь, которому мы помогали, так как медики не справлялись. Как лупила по стене автоматная очередь… – Джокер слушал. Не перебивал и не задавал вопросов. Лишь удобнее устроился в кресле, где несколько минут назад я сидела связанной. Мне составило огромного труда продолжить рассказ. В горле стоял комок – Поток раненых солдат и местных жителей был велик. Море убитых… Война – это по настоящему страшное зрелище! Я тысячу раз пожалела, о своей альтруистичности, я миллион раз плакала, от осознания собственной беспомощности и не способности спасти чью-то жизнь! Билась в немом вопле….

А где-то в ноябре, мы попали в плен к боевикам. Многие из медицинского персонала были расстреляны просто так. Ради забавы…. Пока не подошли наши войска. Я до сих пор вижу всё это во сне, но больше не боюсь. Это вы хотели услышать?

- В какой то степени – клоун сложил пальцы домиком, и казалось, задумался, хотя вполне возможно, что это была очередная маска, гротескно напоминающая мне сейчас исповедника – Мне нравится такая откровенность. Я и не предполагал, что вас терзает собственная слабость.

====== 12. Ловушка ======

Было что-то в этой журналистке, что напоминало мне сжатую пружину, распрямившуюся прямо на моих глазах. История жгла её, до нашей встречи. Теперь будет легче. Возможно.

«Пусть считает это бонусом» – усмехнулся я про себя, нащупав языком, на внутренней стороне щеки уродливый рубец.

Я мог бы поспорить на миллион долларов, что заложницу свою я прежде не встречал, но в то же время, её лицо казалось мне смутно знакомым. Вот только вспомнить не получалось… память всё услужливо затёрла, словно ластиком на ватмане. Но теперь этот проблеск прошлого, не давал мне покоя…

«Было же, было что-то! В словах, во взгляде… Интуиция никогда меня не подводила...»

Однако нужно было закончить несколько дел. Во-первых, позвонить в мэрию и напугать их до чёртиков, а во-вторых, сделать мэру предложение, от которого он не сможет отказаться. Время подходило к трём часам дня.