– Получается, ты кто-то наподобие короля? – теперь мне кажется, что я слышу неловкость в тихом голосе.

– Нет, меня здесь никто так не называет, у меня нет короны. Я хранитель своего поместья, все обращаются ко мне просто «милорд». Если в твоем мире все иначе, я дам тебе время для перестройки на новый лад. При личных беседах можешь звать меня по имени, но при других людях не выделяйся, тебе не пойдет это на пользу, – мой голос строгий, распорядительный, хотя обычно без надобности я так не разговариваю. Чужеземка пробуждает во мне не лучшие качества, поэтому я планирую удерживать на расстоянии, а что может быть более действенно, чем образ злого правителя?

– Понятно, – недовольно отзывается Луна, скрещивая руки на груди. – Я могу покидать комнату?

– Да, ты не пленница в моем доме, но выходить за территорию особняка я тебе запрещаю, – сразу отвечаю в приказном порядке.

– В смысле? А кто же тогда пленница в твоем понимании? Я не могу даже во двор выйти? – её брови сдвигаются к переносице, видимо пытается продемонстрировать весь уровень недовольства мной и моими решениями.

– Ладно, во двор можно, но не за пределы ворот и только в сопровождении кого-то. Это ясно?

– То есть, я в здании, окруженном высоким забором, за который мне нельзя выходить? А прогулки у меня только в сопровождении и под присмотром? – в её интонации слышится какой-то подтекст, но я его игнорирую.

– Да.

– Серьезно? И после этого ты говоришь, что я гостья?! – она настолько заводится, что голос сбивается, поднявшись к высоким нотам.

– Я всегда могу закрыть тебя в четырех стенах и держать здесь до прибытия старца. Так что, будь благодарна за то, что тебе предоставляют, – говорю грубо, холодно, немного угрожающе. Я не хочу её перепугать, но должен поставить на место, а заодно, максимально оттолкнуть от себя.

Щеки Луны окрашиваются румянцем, делая её кукольное лицо более привлекательным. Я вижу, как она плотно сжимает челюсти от злости, но сохраняет молчание. Правильно, на её месте любой разумный человек прикусил бы язык.

– Ты поняла меня? – строго переспрашиваю, глядя в глаза собеседнице, пока она первая не отводит взгляда в сторону.

– Да, – огрызнулась, но подчинилась.

Я довольно киваю, хватит на сегодня общения. Осталось обозначить основные моменты:

– Кухня на первом этаже, не стесняйся, тебя не морят голодом. Вещи попроси у служанок из соседних комнат, скажешь, я велел тебе что-то найти. Да и вообще, по всем вопросам обращайся только к ним.

Мне не хочется, чтобы она проводила время с Уильямом, поэтому его имя не прозвучало в списке людей, к которым можно пойти. Почему не хочется? Да просто так. Не нужно ей это, пусть с женщинами общается, пока мы не найдем способ отправить её домой.

– А почему, если я гость в твоем доме, живу в комнате для прислуги? – норова этой девчонке не занимать.

– Если ты будешь выполнять мои требования, и от тебя не будет проблем, то, так и быть, я предоставлю другие покои. – Я мог бы сделать это и сейчас, но предпочитаю держать её подальше от своей спальни.

– Ладно. Ещё один вопрос: ты говорил о каком-то пророчестве, которое тебе рассказывали с детства, может у вас в этом огромном здании есть склад или архив, – она цокает языком, понимая, что до меня не доходит смысл её слов, – библиотека?

– Есть. А что?

– Может там находятся какие-то свитки, или книги с содержанием этого самого пророчества? – Луна подходит ближе, очень внимательно рассматривая мое лицо, пока я пытаюсь прикинуть, где здесь могут храниться древние записи.

– Я посмотрю и сообщу тебе, если что-то найду, – говорю без тени лукавства. В поисках ответа на вопросы о предсказании и метке она имеет право участвовать, раз является непосредственной виновницей событий.

– Хорошо, – с улыбкой отвечает девушка и в её глазах мелькает шальной огонек. Что-то мне подсказывает, что это не к добру.

Разворачиваюсь и собираюсь уходить, но Луна догоняет меня у самой двери, останавливаясь сбоку.

– Погоди, – она замолкает, переминается с ноги на ногу и теперь, отчего-то, стыдится поднять на меня взгляд. Я стою молча, глядя на гостью выжидающе. – Когда наши руки соприкасаются, ты тоже чувствуешь что-то странное?

Неужели сомневается? Не удивительно, я тоже отказываюсь верить в происходящее.

Быстро обдумываю возможные варианты ответов и почти мгновенно принимаю решение, что правду ей знать необязательно, поэтому говорю безликое:

– Нет.

И, от искушения подальше, удаляюсь из комнаты.

– Нет?

Мой вопрос зависает в воздухе, так и не дождавшись ответа, ведь его сиятельство «зови меня просто милорд», поспешно удалился из комнаты, оставляя меня наедине со своими мыслями.

Ни верю ему не на одну крону! Этого просто не может быть, то, как он смотрит на меня, как касается, – нельзя сымитировать, подделать. А ведь мы, считай, даже не знакомы. Между нами определенно появилось какое-то притяжение, я бы даже сказала, внеземное притяжение, причем буквально. Когда он находится рядом, внутри все словно переворачивается, каждая частица моего тела тянется к нему, нуждается в его прикосновении, в его тепле. Кожа покрывается мурашками, голова идет кругом, а сердце пытается пробить грудную клетку и выпорхнуть к нему навстречу. И после его волевых движений, наполненных какой-то животной страстью, когда он чуть ли ни рывком притянул меня к себе, Генри осмеливается заявить, что ничего не чувствует? Да, ха! Не верю, и все тут.

Правда, и не понимаю в чем проблема. Ладно я дергаюсь, потому что попала в другой мир, да и не являюсь сторонником близости на первом свидании, но он-то чего? Совесть, моральные принципы, местные законы, о которых я ничего не знаю? А может у них вообще постыдно связываться с пришельцами? Слишком много вопросов, прямо чересчур.

Понятно пока только одно, моя надежда относительно того, что помутнение больше не повторится, погибла до того, как вселила в меня веру в лучшее. Ведь сегодня у меня появилось явное доказательство, что влечение, возникшее на каком-то непонятном уровне, никуда не делось, более того, мне, кажется, оно даже усиливается с каждым разом.

Возможно, все дело в этом узоре? Может, если я сотру его, то в мгновение ока окажусь дома? Интересная теория, я обязана проверить её немедленно.

Снимаю плащ Уильяма, мелкого засранца, который опоил меня, оголяя плечо. Ох же и отхватит он, когда я снова его увижу.

Кстати о нем, я так и не могу понять, кто он такой и чем занимается. При каждой нашей встрече парень находился в окружении лошадей, из чего напрашивается вывод – он конюх. Хотя, нет. Почему конюх катается вместе с «правителем»? Может он его верный… Кто там у него может быть в подчиненных? На воина Уилл совсем не похож. Может он врач, раз разбирается в том, как обрабатывать раны? Или же разведчик, охотник? Зачем-то же он собирался утром в дорогу, вполне возможно, что за дичью.

В общем, не знаю, валькирии ноги сломят в этой неразберихе. Но так странно, что Генри упорно не хочет пускать меня в лес, а ведь во всех фильмах про перемещения в другие меры или во времени, нужно обязательно прийти на то самое место, откуда появился главный герой, там всегда спрятана разгадка. А возможно, все проще, я произнесла ритуал, стоя дома посреди лесной местности, так может сейчас мне нужно пойти в ту чащу и повторить его заново? Рисунки я помню, а слова… Твою мать! Слова забыла.

Подхожу к миске с водой, что стоит на стареньком столе недалеко от окна, и принимаюсь активно отмывать «клеймо». По другому этот узор назвать сложно, учитывая, что он как-то привязывает меня к хозяину особняка, словно я его собственность. Краска ни в какую не хочет сдавать позиции, хотя должна бы, ведь от моего настойчивого трения кожа уже приобрела багровый цвет. Ладно, это же хна, подожду пару дней. Я не высушила её на солнце, не могла же она вьется намертво, или могла?.. Учитывая, где я нахожусь, наверное, такой мелочи не стоит удивляться.