На всё путешествие отводилось три недели вместе с дорогой. Надо было торопиться, поскольку в тех широтах, где упал наш небесный камень, скоро начиналась полярная ночь. Точного же места падения известно не было, что усугубляло ситуацию. К тому же тащить с собой продуктов больше, чем на три недели, не имело смысла, – рюкзаки стали бы неподъёмными.
6
И вот, наконец, сборы были закончены. А я всё ещё не поправлялся, хотя пик болезни, несомненно, прошёл. Язвы мои прорвались гноем и постепенно заживали. Лана проводила со мной всё своё время, и лишь изредка её заменяли мои друзья, один из которых всегда находился рядом с ней.
– Самое большее, через неделю мы должны вылетать, – сказал мне как-то Стёпа, улучив момент, когда никого рядом не было, а я чувствовал себя более-менее. – Что ты думаешь о своём самочувствии?
Признаться, я всё это время мало думал. Мозг казался мне каким-то инородным телом, помещённым в голову. Но вопрос поездки заботил меня по-настоящему с тех самых пор, когда ребята поведали мне о намерении найти место, куда упал метеорит.
– Если бы речь шла о двух неделях, – ответил я, – то, вполне возможно, я смог бы двинуться в путь вместе с вами, хотя и тогда стал бы обузой, но через неделю я не буду в форме.
– Я рад, что ты трезво оцениваешь своё состояние, – сказал Стёпа. – Хочу серьёзно поговорить с тобой.
– О том, о чём я думаю?
– Да. Ты не сможешь поехать с нами. К моему величайшему сожалению. Ты будешь всё ещё слишком слаб для этого испытания.
– Я понимаю.
– Безусловно, мы могли бы дождаться, пока ты нормально выздоровеешь, а потом поехать туда, по весне. Но перец в том, что весной мы можем ничего не найти. В том районе подвижная почва, и к весне от метеорита там даже следа не останется.
– Так езжайте, – сказал я, преодолев себя, – потом всё расскажете.
– И покажем, – подмигнул мне Стёпа, – мы возьмём видеокамеру и заснимем всё интересное, а потом покажем тебе этот фильм.
– Я буду рад, – отозвался я, – а то, право дело, смешно тащить с собой в столь дальний поход человека, который и до сортира-то едва ходит.
Мы посмеялись над этим, а потом Стёпа наклонился ко мне, и на самое ухо прошептал:
– Хочу попросить тебя ещё об одном.
– О чём же?
– Отпусти с нами Лану.
– Так я же её не держу.
– В каком-то смысле – держишь.
– Хорошо, я поговорю с ней, ведь ей тоже будет полезно развеяться.
– Всё так, но она просто может не захотеть оставить тебя больного.
– Так что, я ещё должен уговаривать её ехать вместе с вами?
Стёпа встал и сверху вниз посмотрел на меня. Это был взгляд сочувствия, но, вместе с тем, некой укоризны. Не так он всё это себе представлял: и поход, и разговор со мной. Для меня многое так и осталось тайной.
– Делай, как знаешь, – сказал он на прощание.
7
В этот же день, но двумя часами позже у меня состоялся ещё один разговор. И это притом, что меня и первый-то вымотал, как следует. Смешно: парню в двадцать пять лет утомляться от болтания языком. Но факт остаётся фактом.
Пришла Лана, притащила пригоршню витаминов из аптеки и мой любимый грейпфрутовый сок. Нас оставили наедине, будто знали, о чём пойдёт разговор.
Сначала она ворковала, как всегда, о том, насколько сильно любит меня, что скоро я поправлюсь, и всё у нас будет, как прежде. Потом она как-то странно смотрела на меня, когда я пил сок прямо из пакета. Когда же я отставил его на тумбочку, сказала:
– Они поедут без нас.
– Вы поедете без меня, – поправил её я, и увидел блеснувшие в глазах моей девушки слёзы.
– Я никуда без тебя не поеду! – воскликнула она, а крупные прозрачные алмазы уже катились по её щекам. – Я не брошу тебя! Тем более в таком состоянии!
– Лана, – сказал я уже полушёпотом, поскольку совершенно обессилел, – если ты не поедешь, то я всю свою жизнь буду чувствовать себя виноватым, потому что испытать такое приключение представляется возможным далеко не каждому.
Она что-то хотела возразить, но осеклась на полуслове: мои слова упали в благодатную почву. Девушка разрыдалась. Её буквально разрывало пополам: одна часть просто жаждала поездки, а другая не мыслила жизни без меня.
Угадав эти терзания, я добавил:
– Да и потом, не навечно же ты уезжаешь. Стёпа сказал, что вы должны в три недели вместе с дорогой уложиться.
Казалось, что этот довод её убедил, но, в конце концов, рассудительная часть выдвинула своё последнее основание.
– Пусть даже три недели, – сказала она, – но кто же в эти три недели будет ухаживать за тобой? А вдруг тебе станет хуже? Нет, решено: я остаюсь!
Последнее предложение она уже почти прокричала, поэтому мой шёпот был едва слышен:
– За мной, – сказал я, – будет приглядывать сиделка. Это нам по карману. И потом, кто долгими зимними вечерами будет рассказывать мне о том, что видел?
Она ничего не ответила. Просто закрыла лицо руками и убежала. Это была и радость, и печаль, и гнев на саму себя за то, что желание поехать заглушило всё остальное.
Смотря теперь с высоты прожитых с того момента лет, я говорю себе: если б я знал! Если б я знал…
– Если бы я знал, то ни за что не отпустил бы её туда, – произношу я иногда вслух в тишине своего кабинета. – И никого из них.
8.
День начала Великого Похода, как окрестили это путешествие мои друзья, был назначен на третий, после описанных мною выше разговоров. За это время наняли мне сиделку и выработали конкретный план действий. Рассчитали путь: где на самолёте, где на поезде, а где пешком. Из-за странной и глупой, на мой взгляд, прихоти они не хотели привлекать к себе внимание. В связи с этим, поход их должен был пройти, как можно более скрытно.
Это, однако, не помешало им пригласить в свою компанию ещё одного человека. Так им показалось проще, чем распаковывать седьмой рюкзак, раскидывая его содержимое по оставшимся шести. Новым членом команды оказалась симпатичная девушка, также работавшая в институте. Она была заядлой походницей, и лишь это склонило моих друзей взять её с собой.
Девушку звали Ольга. Я видел её несколько раз, но никогда не подходил, да и зачем? Друзей у меня хватало, а за юбками я никогда не волочился, мне вполне достаточно было общества Ланы.
Кстати, Лана не отходила от меня ни на секунду. В тот момент мне казалось, что таким образом она пытается загладить мнимую вину передо мной, но, спустя годы, мне чудится, что она предчувствовала что-то, а потому была близка мне, как никогда. Ни с того ни с сего, она вспоминала какие-то эпизоды из своей жизни, иногда даже из самого детства, а после заливалась слезами. Мне нередко приходилось успокаивать её, невзирая, что тратил на это все свои скудные силы.
9
И вот настал день отъезда. Как ни странно, я чувствовал прилив сил и бодрости. Я даже встал и оделся, когда начали приходить ребята. Каждый из них приносил мне какой-нибудь сувенир. Я смеялся, говорил, что лучше пусть они мне привезут кусок того самого метеорита. Они клятвенно обещали выполнить мою просьбу.
После того, как все восемь человек собрались на моей кухне, на свет была извлечена жутко дорогая бутылка коньяка. Разлили по пятьдесят граммов, в том числе и мне.
– Мне можно и сто пятьдесят, как провожающему, – усмехнулся я.
– Тебе можно постельный режим, – ответил Стёпа, но остатки пододвинул мне.
– За удачу! – сказал он, поднявшись.
– За удачу! – подхватили все.
Выпили. Воцарилась тишина. Требовалось громкое слово. Поднялся Стас.
– Я понятия не имею, что мы найдём там, куда идём, – сказал он, – и найдём ли вообще. Но, как я понимаю, мы все рассматриваем этот поход, как необычное приключение.
Все согласились.
– Тогда за незабываемые впечатления! И пускай фортуна сопутствует нам.
– Мы не играем, – взял голос Стёпа, – поэтому не можем проиграть. В нашем случае, смысл пути в самом пути. Хотя, найти метеорит и разгадать его тайны тоже будет недурно.
