– Ренат, я чувствую беду. Не думай, что я тебя пугаю, но она на пороге.

Произнеся это, он вышел, а я обрадовался тому, что Лана ничего не слышала. Она бы не поняла. Точно не поняла бы, потому что, как оказалось, я сам не понял.

10

Вернувшись на кухню, я застал Лану в слезах. Она объяснила, что это по большей части просто разгрузка, но я был уверен, что она серьёзно переживает за утреннюю сцену. Ещё бы: я знаю её почти семь лет, и за всё это время не слышал от неё ни единого бранного слова. Иногда казалось, она не в курсе, что они существуют. Оказалось, – в курсе.

Я принялся утешать её и гладил, как котёнка, до тех пор, пока глаза её не просохли.

– Налей мне вина, пожалуйста, – попросила она.

– Сейчас, милая.

Я не стал брать вино из холодильника, а полез в подпол, где у меня были заныканы три бутылки, хоть не коллекционного, но очень вкусного вина. Придя назад, я разлил его в два бокала, и мы с Ланой чокнулись.

– За нас, – сказала она.

– За нас, – согласился я.

В душе царила опустошённость. Так всегда бывает, когда разъезжаются гости. Для двоих дом кажется огромным. Чувствуешь себя маленьким и одиноким. Хорошо, хоть мы с Ланой были друг у друга.

Она забралась ко мне на колени, чего не делала уже давно, и одной рукой обхватила шею, придерживаясь.

– Мне грустно, – сказала она.

Я кивнул в унисон её мыслям, но тут она продолжила.

– Мне грустно не от того, что все разошлись. У меня такое чувство, как будто потеряно что-то. Что-то важное, и утрачено оно безвозвратно. От этого хочется выть.

– Ну, что ты, малыш, всё хорошо.

Но в душе я был согласен на все сто: словно вырвали из меня что-то важное, без чего я, может быть, и жить не смогу.

– Всё хорошо, – повторил я, – пойдём спать.

Мы встали и пошли в спальню, оставив початую бутылку вина на столе. Я мельком глянул на один из приборов. На его индикаторе значился ноль. Только в постели я понял, что это означает нулевую эффективность отрицательного поля.

Лана прижалась ко мне и почти моментально уснула, а я ещё долго лежал и думал над тем, что произошло за день, даже не предполагая, что не далее, чем завтра, события получат продолжение, причём, достаточно неожиданное. А пока я бессонно пялился в потолок, надеясь, что завтрашний день принесёт с собой облегчение, а неприятные чувства исчезнут, словно скверный сон.

1

Тот же сон.

Мне привиделась та же улица, та же полная луна, с тем лишь различием, что теперь она не улыбалась, она скорбела. А я понимал, что всё это только причуды моего воображения. Окружающее меня не было таким реальным, как вчера ночью. Скорее смахивало на то, что я смотрю ужастик на экране. Притом совершенно отсутствовало принуждение, тащившее меня в клубящуюся тьму.

Я просто стоял и слушал.

Иногда мне казалось, что я слышу чьи-то горестные стоны, а то и вопли отчаяния, раздававшиеся где-то неподалёку. Такая безысходность звучала в них, что я просто не мог оставить их без участия. Мне казалось, что некая молодая женщина попала в беду и просит о помощи. При всём этом я действительно осознавал, что всё это только сон.

Я сделал шаг навстречу звуку. Ситуация была обратная вчерашней: мои ноги снова не слушались меня, но теперь понадобилось немало усилий, чтобы сдвинуть их с места. Однако движение вперёд удалось. Пытаясь определить, откуда исходит звук, я понял, что источник его находится внутри здания, стоящего совсем рядом. Мне не хотелось заходить внутрь темноты, взлелеянной этими бетонными коробками, но отступить я уже не мог.

Внутри меня ждал ещё и холод, а также странное чувство, возникшее сразу после того, как закрылась скрипучая дверь в подъезд. Стоны не прекращались.

Вступив на лестницу, я по привычке взялся за перила, но тут же отдёрнул руку, поскольку все они были покрыты слоем слизи. Я поднёс руку к носу, и по моему обонянию ударил тошнотворный запах гнили и разложения. Я обтёр руку о стену и пошёл дальше. Через несколько ступеней до меня дошло, что башмаки мои погрязают в подобной субстанции.

Стоны наверху ослабли. Что бы не находилось там – оно умирало. Я не сомневался, что оно нуждается в моей помощи, но, я до сих пор не понял, как я могу ему помочь. К тому же во мне росла уверенность в том, что наверху у меня меньше всего шансов встретить человека, а не нечто.

Наконец, я приблизился к двери, за которой страдало и умирало существо…

В этот момент я проснулся. Часы показывали: пять ноль-ноль.

2

События этого дня начали развиваться стремительно прямо с раннего утра. Первым примчался Коля. Это произошло почти сразу после того, как я вернулся с пробежки. Он застал нас с Ланой за завтраком.

– Слышал, что в мире-то творится? – крикнул он с порога.

– Нет, – ответил я, – мы почти не интересуемся тем, что происходит за пределами нашего мирка.

– А зря, – посетовал он, но потом оживился и добавил: – Ну, тогда включай телевизор. Да, и ещё: налей мне кофе, а то я к тебе прямо из кровати.

Я налил ему кофе, принёс телевизор из гостиной на кухню и включил его.

Шли утренние новости, в которых показывали всяческие ужасы и гадости. Всё это касалось двух тем. Первое: вчера утром на землю обрушилось небывалое количество стихийных бедствий: ожили вулканы, прошли землетрясения и цунами. Все катастрофы произошли в полуторачасовой промежуток, но жертв по местам исчисляли сотнями тысяч. Рецидива не последовало. Второе: опять же вчера по планете прокатилась невиданная доселе волна насилия. У существ под названием «человек» всё «вскипало» внутри за считанные секунды и выплёскивалось на окружающих в виде крайней озлобленности. Даже во время второй мировой войны убийств оказалось меньше, чем вчерашним утром.

Второе не было вроде бы связано с первым, но я сразу понял, что связь существует, причём, вполне конкретная. Всё, о чём говорилось, полностью совпадало по времени, а после определённого момента, как ножом отрезало. Всё стало тихо. К тому же наш собственный вчерашний инцидент полностью соответствовал тому временному отрезку, о котором говорили по телевизору. И ещё метеорит…

Я оторвал глаза от экрана, где мелькали кадры с омерзительными делами, как человека, так и природы, и посмотрел на Колю. Вопреки всему, он сиял, что новогодняя ёлка, видом своим восклицая: «Ну, что я вам говорил?!».

Но мне ещё несколько секунд потребовалось на то, чтобы поверить, что всё это всамделишное, а не розыгрыш. Лана сидела в кресле абсолютно белая, точно маленькое прелестное привидение.

3

– Вот, – сказал Коля, – это к нашему вчерашнему разговору. Не буду настаивать на том, что всё это безусловно связано со вчерашним метеоритом (хотя это было самое нестандартное тело, что я увидел за все десять лет изучения небесной сферы), но, что напрямую связано с нашей маленькой вчерашней сценкой – определённо.

Я не стал спорить. Коля был настолько убеждён в своей правоте, что даже обходился без слов-паразитов. Его тёмный ёжик так и источал самоуверенность. Да, я всё ещё сомневался, а вот Лана с готовностью кивала его предположению.

Следующим в дверях появился Сёма. Его вопрос в точности повторил Колин.

– Уже знаю, – мрачно ответил я.

– Какие будут соображения? – спросил он, проходя на кухню.

– Для меня ещё много неясного, – ответил я, – а вот, похоже, у Астронома есть ответы на все вопросы.

– И что же ты думаешь? – обратился Сёма к Коле.

– Мне кажется, что во всём тот метеорит виноват, – ответил тот. – Понимаешь, я ещё вчера подумал, что что-то не так.

– Почему?

– Ну… видишь ли… Вот, как обычно метеориты падают?

– По наклонной, – не задумываясь, ответил Сёма.

– Кажется, будто звезда сорвалась с неба и падает, – поддержал я.

– И ещё они светятся, – сказала Лана.

– То-то и оно, – с важным видом произнёс Коля. – Тот, что упал вчера, шёл к земле прямо, без наклона, но такое случается. Потом, он не был похож на падающую звезду, он был похож на кроваво-красный шар, запущенный в Землю из глубин космоса. Он сразу показался мне странным.