По коридору я шёл, ступая осторожно, готовый к появлению чего-то… (чего?) Пусть это всего лишь сон, но бдительность не помешает. Дойдя до поворота, я увидел ещё один коридорчик, только меньших размеров, из которого вели три двери.

Я пошёл вдоль них, и напротив второй моё сердце тревожно забилось. Здесь, – понял я. За дверью уже не было слышно стонов, зато кто-то там явственно возился. Я похолодел, если вы понимаете, о чём я. Что-то внутри меня рвалось назад, на улицу, из сна. Но воли больше не было.

Дверь открывалась медленно, как это показывают в фильмах ужасов. И вот она уже настежь, но пока ещё ничего не видно, а следующий миг осветили две горящие точки, после чего комната погрузилась в мягкий красноватый свет, а я стоял спиной к закрытой двери.

Так бывает во сне.

Передо мной открывалась следующая картина: клубок черноты, виденный мною в позавчерашнем сне, валялся бесформенной грудой у стены. Жалко и безжизненно свисали его щупальца. К одному из них крепилась (или была его продолжением?) волчица. Именно она и производила звуки, привлёкшие меня. Но теперь взгляд её был мутен, а движения вялы. Она умирала.

Тем не менее, мутный взгляд скользил по мне. Она хотела что-то сказать, но по всей видимости, не находила сил сделать этого. Мне стало жаль её, и я протянул руку, чтобы приласкать её и хотя бы немного утешить.

Но, будто невидимый тумблер был сдвинут мною в это мгновение: свет вспыхнул, взгляд волчицы прояснился, и впился в меня. Одно из щупалец ожило и обмотало мою протянутую руку, притянув после этого к волчице. Та раскрыла пасть в зверином оскале:

– ПОМОГИ МНЕ!!! –

Донеслось оттуда.

8

Наутро я проснулся совершенно больным. Я даже манкировал пробежкой, что делал исключительно в дни высокой температуры. Проснувшись и обнаружив меня рядом с собой, Лана принесла градусник.

Тридцать четыре и пять, – констатировал тот. Упадок сил. Если бы я мог знать, что это начало тяжёлой болезни, то поберёг бы силы, но мне казалось, что всё это пустяки, и поднялся к завтраку. Не дойдя до кухни пяти шагов, я шлёпнулся в обморок.

Бедная девушка. Она ещё никогда не видела меня таким слабым, поэтому растерялась, не зная, что и делать, за что хвататься. Для начала она решила оттащить меня в комнату. Когда это, в силу наших различий в весе, у неё не получилось, она помчалась искать что-то, что могло привести меня в чувство. Наконец, она нашла пузырёк с нашатырём, промокнула там ватку и сунула её мне в нос.

Меня буквально вытолкнуло в реальность. Я кое-как смог подняться, матерясь при этом, на чём свет стоит, и доковылял до спальни. Убедившись, что я благополучно улёгся в кровать, Лана вздохнула с облегчением, после чего оторвалась на мне по полной программе. Она сбегала в магазин, накупила соков, витаминов, тоников, тому подобной дребедени и принялась меня лечить.

Здесь надо отдать должное Стёпе. Он не позволил меня слишком долго мучить. Когда Лана пришла из магазина, он уже занял место возле меня и сказал, что я нуждаюсь только в отдыхе и крепком сне. Возможно, уже тогда стоило обратиться к врачу, но все были в полной уверенности, что это лёгкое недомогание, и вскоре я поправлюсь.

– Это от наших бесед, друг мой, – говорил тогда Стёпа. – Ты слишком близко всё принимаешь к сердцу.

Тогда я захотел рассказать о своём сне, но что-то помешало мне. Рассказ мой всё же состоялся, но позже.

9

Через некоторое время я впал в тихий бред, как назвали это состояние мои друзья. Им пришлось дежурить возле меня посменно, так как мой вид внушал им опасения. Температура моя не превышала тридцати пяти градусов, а давление держалось восемьдесят на сорок. Однако врача мне вызвали после следующего случая.

Они обратили внимание, что я постоянно к чему-то принюхиваюсь. Глаза мои были открыты большую часть суток, поэтому поначалу они думали, что я более-менее в порядке. Они и не предполагали, что я не осознаю большую часть производимых мной действий.

Так вот, я начал принюхиваться, после чего еле слышно запричитал:

– Гниль, гниль. Что-то гниёт.

Ребята сочли это бредом и бросились успокаивать меня. И только Стёпа, отличавшийся отменным обонянием, поведя носом, сказал:

– А ведь действительно пахнет гнилью.

Следующие полчаса ушли на то, чтобы найти источник этого запаха. Не будет преувеличением сказать, что ребята перевернули вверх дном всю комнату, дабы найти источник неприятного запаха, и избавить меня от беспокойств. Каково же было их изумление, когда источник всё же был найден.

Снова отличился Стёпа. По какому-то наитию он обнюхал меня и сказал:

– Идите-ка сюда.

Все сгрудились вокруг меня и поочерёдно обнюхали. Сомнений быть не могло: запах гнили исходил от меня. Вот тогда все испугались по-настоящему, и не веря больше своим медицинским навыкам, поспешили вызвать врача.

10

Осмотрев меня, тот только руками развёл.

– Никогда не видел ещё подобного случая, – сказал он.

– Что с ним?

– Он умрёт?

– Определённого я вам ничего сказать не могу, – ответил доктор, – я даже не могу поставить диагноз, потому что с внутренними органами у него всё в полном порядке. Это может быть какая-то нервная лихорадка, но тут я пас, моя специальность не психиатрия. Кроме низкого давления и температуры, да ещё этого ужасного запаха – всё в порядке. А вот как объяснить состояние, в котором он находится, – ума не приложу.

Врач выписал неразборчивые рецепты и ушёл, пообещав, однако, предоставить мне квалифицированную помощь. У него был некий друг, занимавшийся подобными случаями.

Между тем запах усиливался. Я балансировал между реальностью и бредом, но запах доставал меня везде. Иногда я подносил руки к глазам, и мне казалось, что в тех местах, где я прикасался к слизи во сне, у меня набухают отвратительного вида язвы.

И был недалёк от истины. Через пару дней, когда запах невероятно усилился, мои друзья заметили покраснения на коже, перераставшие постепенно в гнойники.

Друг доктора, приглашённый ребятами, оказался не только, и не столько психиатром, сколько оккультным знахарем. Осмотрев меня, он совершенно отказался от оплаты услуг, прописал мне какие-то примочки и сказал:

– Не думайте, что происходящее с вашим товарищем – дурной знак, скорее, наоборот. Он очищается. Притом, не столько тело его было поражено, сколько душа. Гнойники раскроются, вся грязь из них вытечет, и он обязательно поправится.

Мои друзья, при всём своём полёте фантазии, были жёсткими прагматиками в отношении здоровья. Они поблагодарили доктора за его советы, однако не поверили ни единому его слову. При этом они всё-таки решили повременить с какими-либо активными действиями, надеясь на моё скорое выздоровление.

С тех пор и до определённого момента события разворачивались без моего участия, но обо всём по порядку.

1

Сидя теперь над пожелтевшими от времени записями своих друзей, я чувствую себя учёным, по древним рукописям, восстанавливающим историю. Но вернёмся в повествовании к тому дню, когда я упал в обморок после своего необычного сна.

Собрание, несмотря ни на что, состоялось. Повторюсь: друзья надеялись на моё скорое выздоровление, а потому не считали нужным что-то менять в своей затее. Она так захватила их. Особенно в тот самый день.

Первым примчался Коля.

– Я нашёл его! Я нашёл его! – кричал он, ещё не подозревая о моей болезни.

– Тс-с-с, – Стёпа поднёс указательный палец к губам, – Чего ты орёшь? Кого ты нашёл? – спросил он полушёпотом.

– Не кого, а что, – в тон ему ответил Коля. – Метеорит.

– И где же? – заинтересовался Стёпа. – Уж не у себя ли в кармане?

– Почти. Он упал за Енисеем, в Восточной Сибири.

– Широко же ты держишь карманы!

– А то. В ту ночь я заприметил, как он падал, и, сориентировавшись по звёздам, вычислил его примерное местонахождение.

– Насколько примерное?