Джереми относится к девочке как к собственной внучке и все время следит за тем, чтобы она не показывала свой характер и не самую лучшую образованность на глазах у милорда и его гостей. Конечно, он обучает ее этикету и поведению, так же, как и Миллер, но простые корни девчушки все же дают о себе знать. Также Томпсон защищает ее от надоедливого и вечно всем недовольного дворецкого Эдгара. Конечно, мужчина добродушен, весел и легок на подъем, но отношения со служанкой у него не заладились: они все время устраивают перипетии, касающиеся исполнения обязанностей, поведения и прочего, что, по мнению Блэка, нарушает Тернер.
А в зале же уже послышались звуки полонеза. Граф и приглашенные присели возле несущей колонны, наблюдая за начинающимся балом. Рядом с ними сел и переводчик Макс, который отказался принимать участие в открывающем танце из-за отсутствия спутницы на него. Он переводил слова Фрэнсиса, добавлял свои, задавал вопросы с разрешения Фукудзавы. Он бы безумно желал расспросить седовласого об этом мальчонке-ученике, которого он видел ранее, но посчитал, что это было бы неуважением к послу. Тогда он лишь перевел приглашение милорда к началу бала и объяснил, что сейчас будет.
Послышалось длительное начало озорного полонеза. Сперва были величественные трубы, за ними последовали шаловливые флейты, подогревавшие интерес пришедших к начинающемуся танцу. Они как бы зазывали: «вставайте, поднимайтесь, начинается грандиозный бал!» За детским развлечением духовых последовали гордые скрипки, приглашавшие к началу движения, к началу танца! Со стороны входа одна за другой стали выходить пары параллель друг за другом. Десять пар, по пять с одной стороны, начали двигаться плавно под безупречную музыку мастеров, которых пригласил граф Фрэнсис.
Через каждые три шага мужчины выставляли левую ногу сильнее вперед, утверждая ритм танца. Они держали за руку своих спутниц в красивых платьях нежных оттенков с глубочайшими декольте по современной моде. Гигантские шлейфы тянулись за ними, а шелковая легкая ткань плавно двигалась по специальной ткани, которой прошивали верхний слой дополнительного кринолина из китового уса. Несмотря на объемы конструкций, они весили ничтожно мало, отчего не сковывали грациозные и плавные движение прекрасных дам.
Дойдя до середины залы, девушки выставили левые руки в сторону, чтобы все видели их белоснежные шелковые или лайковые перчатки. Дамы сделали круг вокруг своих кавалеров и поменялись с ними местами так, чтобы мужчины оказались внутри образовавшейся линии пар. Шаг в сторону, движение у мужчин ногой в сторону и обратно к левой ноге. Девушки и молодые люди выставили левые ноги в сторону, подняв руки, которыми они держались, вверх и отставив свободные ладони в сторону. Круг вокруг молодых людей и наконец перемена партнерами. Девушки отпускают руки своих молодых людей и семимильными шагами отступают назад, таким образом дамы, стоявшие спереди, оказались позади. Их молодые люди же делали то же самое бравыми уверенными шагами назад. Дамы подскочили влево, повернувшись немного в сторону от кавалеров, а мужчины сделали выпад на правую ногу, повернувшись к соседней линии: мужчины с правой колонны смотрели на людей слева от них, а мужчины слева – направо. Дамы вприпрыжку отходят еще немного в сторону, а мужчины поворачиваются в их сторону, когда девушки делают плавный круг…
Послы из Японии со скрытым интересом наблюдали за происходящим представлением, которое они ранее не видывали. Джонатан-старший наблюдал за своим сыном, в это же самое время танцуя с женой в одной из этих пар. А молодой граф же поглядывал на входную, ожидая, когда же гигантские золотые двери отворятся, и оттуда появится низкая, черная, растрепанная голова озорного японца. Но вот затянувшиеся двадцать минут танца подходят к концу, пары становятся напротив графа Шмидта и приглашенных, поклоняясь им и расходясь в стороны. Начинается промежуточная игра оркестра, во время которой желающие могут танцевать, а оставшиеся – просто поговорить или перекусить.
– Не могли бы вы, многоуважаемый Фукудзава, показать традиционные танцы Вашей страны? Уверен, милорд Куникида и уважаемая лекарь Ёсано были бы не против стать частью нашего грандиозного бала, не так ли? – Макс перевел его слова, ожидая ответа Юкичи.
– Только если мои подчиненные не будут против. – мужчина провел рукой от Доппо до Акико, которые лишь медленно кивнули головами в знак согласия.
Они встали и медленной чинной походкой прошли к середине залы. Куникида попросил у флейтиста инструмент и, кивнув головой в сторону напарницы, начал плавную таинственную мелодию, которая заворожила всех присутствующих. Гости просто не знали, что их заинтересовало больше: мастерство мужчины, грациозность флейты или удивительные движения молодого врача. Но только девушка хотела начать движения, достав веер, как двери в залу отворились, и с шумом показался низкий парень восточной внешности.
Прекрасная спутница жизни
– Пустите меня сейчас же! – топая ногой, кричал на японском Эдогава, стоя у входа, перекрытого шпагами стражи. – Я приглашен на бал Шмидта-сана в качестве посла из Вооруженного Детективного Агентства, идиоты!
Конечно же, стража ни слова не понимала из тирады японца, но пускать его все равно не собиралась, потому что их главный приказ – ждать прихода посла из Японии, а не какого-то шумного и назойливого мальчонку. Джереми Томпсон распорядился тем, чтобы охранники без разговоров пустили детектива в салон, но, видно, слишком юный вид посла вызвал недоверие у стражи. Один из них послал за Блэком напарника, чтобы дворецкий решил, что же делать с надоедливым гостем. Спустя буквально пару минут они оба появились: стражник привел молодого мужчину в классическом черно-белом костюме, в белых перчатках из легкого дорогого шелка и с жабо, закрывавшим часть выреза черной жилетки.
Он закинул руки за голову и довольно улыбался тому, что ничто, кроме этого мальчонки, не портит планы Шмидта и Томпсона. Зевнув, он открыл один глаз и взглянул на иностранца. Тот показался ему вульгарно одетым: не по погоде, не празднично – совершенно обычно и заурядно. Спросив, как его зовут, Эдгар ждал ответа, но его не последовало. Тогда он наконец понял, что Рампо абсолютно не понимает по-английски, и решил применить другой способ коммуникации: он стал показывать на себя обеими руками и повторять свое имя. Затем он перевел ладони на иностранца и спросил еще раз, как его зовут. Эдогава усмехнулся, показав ряд белых зубов. Он склонил голову влево и открыл глаза, смотря на дворецкого.
– Я не так туп, как вы, Блэк-сан. – он наигранно вежливо поклонился почти в пол и выпрямился. – Меня зовут Рампо Эдогава. Я посол из Японии.
Эдгар, конечно, различил только имя японца, но и по нему он понял, что этот иностранец – один из приглашенных. Извинившись перед гостем и отдав наказания для стражи за такое обращение с почетным гостем, Блэк пропустил его внутрь и проводил до коридора, ведущего в залу. Там же его подловила Тернер, которой нужна была помощь с сервировкой ужина для почетных гостей. Она не знала, куда запропастились оставшиеся горничные, поэтому попросила дворецкого ей подсобить. Рыжий дворецкий показал ладонью на шикарные белоснежные двери, инкрустированные золотыми полосами, цепочками и позолоченными вставками, и сказал, что это как раз-таки и есть вход в церемониальную залу. Рампо почтительно поклонился ему в знак благодарности и поспешил к двери. На это Марк лишь усмехнулся и приказал Люси вести его на кухню.
Эдогава же скорой походкой приближался к дверям, широко размахивая локтями и ярко улыбаясь. Через плечо у него виднелась коричневая кожаная сумка, уже потертая от времени, но не утратившая свою надобность в глазах молодого нигилиста. Он похлопал ее слегка рукой и ухмыльнулся сам себе. Рампо ускорил шаг, понимая, что Фукудзава будет потом ругаться за позор Японии перед Европейскими высокопоставленными персонами. Он резво схватился за ручки огромной белоснежной двери и с шумом отворил ее. Перед брюнетом предстала картина воистину занятная: его друзья готовятся к представлению для европейской знати, стоя в самом центре огромной залы, пока остальные приглашенные открыто обсуждают их: от одежды до манеры поведения. Японец снова усмехнулся и прошел в залу, а стража, стоявшая рядом, закрыла за ним дверь. Эдогава бодро спустился по лестнице, быстро перебирая ногами, и так же молниеносно оказался рядом с наставником Фукудзавой, графом Шмидтом и переводчиком Миллером.
