Глаза слипаются, я пытаюсь сопротивляться, но голова предательски падает на грудь. Я киваю и тут же поднимаю голову. Вся поляна заполнена солнечным светом. Мне легко и радостно. Я свободен. Я счастлив. А как Куп? Оглядываюсь. Куп стоит, любуясь деревьями и солнцем – он тоже счастлив.
– Ты свободен? – спрашиваю я его.
Он меня не слышит, хотя стоит в двух шагах.
– Куп! Ты чувствуешь освобождение?
В ответ молчание. Куп начинает расплываться.
Освобождение
Вздрагиваю и просыпаюсь. Я дома у Купа. Мы оба лежим на диване в его гостиной. Сажусь, растираю лицо ладонями. Голова чистая и ясная. Ощущение, что я отлично выспался. Что случилось? Почему мы здесь?
– Куп, – толкаю брата. – Почему мы здесь?
Куп открывает глаза. Мне показалось, что он тоже пытается прийти в себя и понять, что случилось.
– Мы же вчера вроде записывали твой голос к песне When it rains it pours.
– Не помню. Мы что-то вчера приняли? – оглядываю гостиную в поисках следов вчерашней оргии, но стол пустой и барная стойка в углу тоже. – Ничего не понимаю.
– Давай, я домой, а ты тут проверь, что мы понаписали и к вечеру соберёмся в студии. – Почему мы в одежде?
– Так, ты куда? – спрашивает Куп.
– Домой, – отвечаю и с удивлением смотрю на брата.
Он начинает ржать.
– А это что? Ты же здесь живёшь!
Мы вместе поднимаемся с дивана и идём по квартире. Во второй комнате я обнаруживаю шкафы с моими вещами, туалетный столик с моими украшениями и косметикой. Не помню, чтобы я их здесь раскладывал, но вещи точно мои и украшения, и туалетные принадлежности. Заглядываю в ванну. Не помню, чтобы я в ней когда-нибудь мылся, но зубную щётку я помню и фен, и полотенце. Щётку мы покупали вместе с …
Не помню. А с кем я мог покупать зубную щётку? С Купом?
Внутри появляется тревога и беспокойство. Ощущение, что я что-то забыл. Или кого-то. Ещё страшнее: я кого-то потерял?!
Смотрю на Купа, у него тоже озадаченный вид.
– Не могу вспомнить, что было вчера, – говорит он. – Не помню, чтобы мы с тобой завтракали по утрам. Помню, как мы это делали давно, а эту неделю не помню совсем.
– А мне кажется, что я живу в другом месте и ещё есть что-то важное, отчего тепло на душе, но что это не могу вспомнить. Я кого-то люблю и о нём забочусь. Может, у нас есть питомец?
– Питомец? – Куп смотрит удивлённо.
– Ну, да. Собака, кошка, с которыми мы проводим время.
– Не по-о-омню, – тянет Куп.
Оба вздрагиваем от щелчка замка входной двери.
– Ребята, вы где?! – знакомый и любимый голос Арланди.
Оба выходим в коридор.
Она, как всегда, обворожительна, восхитительна и очаровательна!
– Вы как после вчерашнего?
– А что вчера было? – спрашиваю я.
– Я имела неосторожность затащить вас в одно заведение, торгующее счастьем без лицензии, – смеётся она.
– Ты хочешь сказать, что мы приняли какую-то дурь? – удивляется Куп.
– Непросто дурь! А несколько видов! Ты же стал кричать, что на вас наркота не действует, – она целует его в губы. – Тогда вас стали загружать всем, что было! – обнимает и повисает на его плече.
– О, ужас! Не может быть! – восклицаю я. – Ладно, вы тут милуйтесь, а я в душ! Кстати, Арланди, я не могу вспомнить. Мне кажется, что у меня был какой-то питомец. Есть ощущение, что я кого сильно люблю и о ком-то забочусь, но его сейчас нет со мной. Куп тоже не помнит.
– Да, конечно! Ребята, ну вы даёте! А ещё кричали, что на вас наркота не действует! У вас же у каждого по собаке! Вы что совсем ничего не помните? Как раз вчера вы отвезли их к ветеринару, чтобы сделать прививки. Вечером заберём!
Мы с Купом радостно выдохнули.
Ночные разговоры
Зиль не отвечает на звонки уже второй день. Вызовы сбрасываются и приходят автоматические сообщения: «На записи, позвоню позже».
Ломки пока нет, плохих ощущений тоже. Значит, у Зиля всё в порядке, наверное, действительно сильно занят. Знаю, что иногда они записывают до утра, а потом спят, потом путают день с ночью. Но мы все знали, на что идём, когда приняли решение о возобновлении концертной деятельности.
Поэтому я стараюсь держать себя на позитиве, а для этого по максимуму загружаю себя работой. Сейчас китайский востребован. К моему удивлению, лекции проходят с аншлагом. Не ожидала, что лекции по диалектам Китая будут пользоваться таким спросом. Слушатели, в основном подготовленные, приходится читать много дополнительной литературы, чтобы не потерять марку в их глазах, отвечая на вопросы.
Сегодня Зиль опять не позвонил. Сама звонить не буду. На часах два часа ночи, отправляюсь спать.
Едва голова коснулась подушки, услышала:
«Привет, моя нежность, моё дыхание! Безумно соскучился!»
«Почему же не позвонил. Я ещё не сплю. Хочу услышать твой голос!»
«У меня плохой контакт с Зилем».
«Не поняла, я сейчас с кем разговариваю? Куп?»
«Со мной. При чём здесь Куп? Ты не различаешь нас мысленно?»
«Всегда казалось, что различаю, но ты меня путаешь…»
«Зиль-человек уснул. Я сам решил с тобой поболтать».
«Устал на записи?»
«Возможно. У меня с ним сейчас плохой контакт».
«Плохой контакт? Такое может быть?»
«Нет, но есть. Они с Купом что-то сделали, теперь я его плохо чувствую».
«Что сделали?»
«Не знаю. Позвони ему. Он уже лёг спать и сейчас один».
Набираю Зиля. Ответил сразу.
– При-ивет! Как же ты давно не звонила! Работаешь?
– Я вчера и позавчера тебе звонила. Приходят сообщения о том, что ты перезвонишь, а ты не перезваниваешь.
– Этот номер снова рассекретили, поэтому днём я его блокирую. Я тебе сейчас скину новый секретный номер.
Пришло сообщение с новым номером. Мы ещё полчаса рассказывали о своих делах. Зиль рассказал, что теперь живёт у Купа и они завели собак.
– Собак-то зачем? У вас же гастроли на носу!
– Не знаю, как-то так получилось. Арланди нам помогла их забрать… – фраза оборвалась, слышу его сладкое посапыванье в трубку.
На следующую ночь всё повторилось. Стоило мне упасть на подушку, как услышала Зиля-дракона:
«Привет, моё дыхание и моя нежность! Безумно соскучился!»
«Зиль снова один? Мне можно звонить?»
«Подожди, ты узнала, что они с Купом сделали?»
«Нет».
«Обязательно узнай сегодня. Я чувствую его всё слабее и, мне кажется, он тебя забывает. Представляешь, он своего щенка назвал Разрушитель, но в основном зовёт Лена».
«Боже, неужели это от разлуки? А ломки у него нет? Хотя если бы была, я бы почувствовала. Я набираю, а ты послушай наш разговор».
В трубке снова радостный голос:
– При-ивет! Лена, я соскучился. Готовимся к выступлению на показе у Арланди. У меня будет сложный номер. Я прохожу по подиуму, встаю на специальную платформу и пою над залом.
– Выглядит захватывающе! Жаль я этого не увижу.
– Я пришлю тебе ссылку. Наверняка выложат вот здесь. – Получаю сообщение со ссылкой на страницу в Инсте и на Трубе.
– Дракон говорит, что ты расхотел летать, – спрашиваю осторожно. По утверждению братьев-драконов, чем слабее связь с драконом, тем меньше человек хочет летать.
– Нет, я хочу летать, очень! – У меня отлегло от сердца. – Но сейчас не до того. Мне делают несколько костюмов. А ещё костюмы для ребят. И всем этим занимаюсь я. Ост же не при делах, потому что наш официальный тур только с февраля. На Купе музыкальное оформление.
«Ты не поверишь, но он разговаривает с тобой, а сам спит», – принимаю мысль дракона.
«Как это?»
«У него закрыты глаза».
«Он их просто прикрыл».
«Вы так умеете?»
«Да». – Дракон отстал.
Снова полчаса о том, как любим друг друга.
В таком режиме мы общаемся каждый день. Сначала в голове возникает дракон, мы обмениваемся с ним нежностью, а потом я звоню Зилю, а дракон, вредничая, говорит, что Зиль разговаривает со мной во сне.
