…Мы спали до пророческой весны, – а на дворе именно весна, пусть и стремящаяся убежать в лето.

И ждали Ту, что приручить нас сможет.

Когда нас вор – иль принц? – освободит…

Спасибо неизвестному вору, удружил. Теперь нужно быть тише прежнего, ведь нагрянут ищейки, да и после исчезновения мага – которое скоро обнаружат – нельзя навлекать подозрений. Его побег не должны связать с моим визитом. Притом стоит изучить все, что возможно, об этих дарах в храмовой библиотеке. Признаюсь, щекочущее любопытство призывало поэкспериментировать, но близость Ковена вызывала разумные опасения. Близость ковена и ищеек. И если совсем припечет, есть способ бежать – даже северная провинция лучше милой и уютной плахи в Ириссе. Хм… Идея покинуть опостылевший Селестар и не менее опостылевшего Феликса с помощью портала становилась все более привлекательной – по мере возвращения в ненавистный дворец. Появление Мастера тоже не добавляло спокойствия в мою жизнь. Уйти – лучшее решение. Но прежде следует расплатиться с долгами…

Поблагодарив Ридника, я тронула резную дверь своих покоев.

– Дитя, я вижу твои метания.

– Вы?!

Подавив первый порыв позвать стражу, я разглядела Майру в глубине комнаты. Жрица расположилась в моем кресле и даже не потрудилась встать.

– Позвольте полюбопытствовать, – вежливость и привитые манеры давались мне с трудом, – что Вы делаете в моих покоях? – от злости за столь бесцеремонное вторжение я даже опустила обязательное «Великая жрица», – или в Вашем представлении это проходной двор? Объяснитесь.

– Дитя, тьма пустила ростки в твою душу, – светловолосая жрица сокрушенно покачала головой и поднялась с кресла.

– Меня больше интересует, кто Вас сюда впустил.

Вероятно, сталь в моем голосе возымела действие, потому что Майра потупилась.

– Простите, Ваше Величество, – вот так-то лучше, а то все «дитя» да «дитя». Понимаю, для нее даже древний старик из людей сущий младенец, но такое обращение изрядно действовало на нервы, – я лишь хотела снять груз с Вашей души. Вы знаете, я жрица храма и несу бремя знания. Помогая другим, облегчаю и свою участь. Мне ведомо, что Вас тревожит неуплаченный долг.

Хорошо, что она увидела только это.

– Продолжайте.

– Я знаю, как оплатить его сполна и сохранить достоинство.

Я вздрогнула на фразе «сохранить достоинство», но искренне понадеялась, что ничего не отразилось на лице.

– И как же?

– Отдайте истайру ровно тридцать семь золотых монет, – жрица подняла озерно-синие глаза, – чеканки Седой эпохи. Ничто не отблагодарит его лучше.

Достать подобные монеты нелегко, но возможно. Отдам распоряжение в казначейство, они не посмеют ослушаться, а когда Феликс узнает, что-нибудь придумаю.

– Благодарю за совет, Великая Жрица.

Майра медленно проплыла мимо меня.

– Не стоит благодарности, Ваше Величество.

В обеденный час Дилания внесла подносы со снедью. Кусок в горло не лез – бурлящее возбуждение от нежданных и нечаянно обретенных сил отбивало аппетит не хуже присутствия Феликса, к тому же не терпелось начать действовать. Добыть эти проклятые монеты.

– Вы бледны, миледи, – рыжеволосая служанка осмелилась высказать беспокойство, – прошел ли Ваш недуг?

– Простую простуду нынче именуют недугом? – я усмехнулась, – не тревожься попусту. И спасибо за заботу, – меня она по-настоящему тронула, – присядешь со мной?

– Вы так добры, миледи, – опустив голову, так что в густых волосах на затылке блеснул гребень, девушка неловко умостилась за столом.

– Ешь, чувствуй себя свободно, – приборов и обилия блюд хватало не только на нас с Диланией, но на небольшой расквартированный полк. Подавая пример, я наколола на вилку кусок изысканной рыбы. Как бы ни хотелось поскорее покончить с обедом, требовалось кое-что узнать.

– Никогда такого не пробовала, – восхищенно выдохнула служанка, и в груди засела легкая заноза сожаления – Дилания может прихвастнуть Риате, а сплетни имеют обыкновение доходить до императора. Он посиделок с прислугой не одобрит. Тогда…

– Это будет наш маленький секрет, – я заговорщицки улыбнулась, приложив палец к губам, и глаза Дилании счастливо блеснули, – до чего утомительный был прием умельцев, – последующий зевок убедил даже меня, не зря я бывшая комедиантка, – скука окутывает Селестар, как облака…

– Не скажите, миледи, – пробормотала девушка, отправив в рот ложку икры, – говорят, сбежал какой-то преступник, и это после пропажи шкатулки! Ни дня без происшествия! – молодец, Риан, покинул башню, – а еще все судачат о появлении придворного погонщика из лунных эльфов, представляете? Сдается мне, это Ваш погонщик!

– Ты имеешь в виду, мой учитель, – я едва не подавилась рыбой от формулировки «мой погонщик». И какого дракона он стал придворным?

– Он самый, – охотно кивнула Дилания, – говорят, в своем деле он лучший среди лучших. Мастер Рэмис. Все видели, как он управляется с вивернами…

Восхищенное щебетание о мастере стало досаждать, как мошкара душным вечером – раздражение жалило в самое сердце, и я встала из-за стола, утолив жажду обычной водой. Почему придыхание вокруг его имени так задевает? Пора это прекратить. Да, действительно пора в казначейство.

Телохранителей за своей спиной я приняла как данность, а двое других остались у дверей покоев почетным караулом, где рыжеволосая убирала со стола. Если б так же легко можно было привести в порядок мысли… Разложить по стопкам и выбросить ненужные.

Монеты мне отсчитали без единого вопроса, и я уже предвкушала остаток тихого вечера наедине с интересной книгой, но эти надежды с безразличностью судейского молотка разбил стук в дверь.

– Входите, – я закрепила мешочек с золотом на подвязке у бедра и оправила платье. Эта уловка не раз спасала от ребят с не в меру длинными руками, в мою бытность комедианткой. В расписном фургончике деньги никогда не хранились, пусть даже вместо редких монет Седой эпохи были простые медяки.

– Миледи, – в комнату заглянули мои служанки, – император желает видеть Вас к ужину, – Дилания совершенно не умела скрывать эмоций, вот и сейчас вина красноречиво читалась на круглом лице. Что ж, ни для кого не секрет, что общество Его Величества мне в тягость.

Риата держала в руках массивный сверток.

– Ваше платье, подарок императора.

Луна, что это было за платье! Небесных оттенков, из лучших шелков, а над золотым шитьем, должно быть, трудилась не одна мастерица. Но у монеты оказалась обратная сторона – продольные разрезы на летящих рукавах оголяли плечи, и корсет я бы предпочла куда более скромный.

С какими намерениями император велел надеть такой подарок? К горлу подкатил вязкий ком. Чтобы снять?

Служанки кружились в восторге – не им же идти в этом платье к Феликсу.

– Вы такая красавица!

– Миледи, милорды будут очарованы!

Милорды? Мои брови поползли вверх.

– О чем ты, Риата?

Темнокожая девушка испуганно замерла.

– Мне велели передать, чтобы Вы составили компанию, – она запнулась, – Его Величеству и Мастеру Рэмису.

– За ужином на малой золотой террасе, – добавила Дилания в пол.

Сердце пустилось в галоп и готово было выскочить из корсета. Феликс и Мастер Рэмис – худшей компании сложно вообразить. Один вызывает ужас и неприязнь, второй – страх показать неподобающие чувства. Как ни крути, истайр пробуждал во мне постыдное, но такое сладкое томление внизу живота и трепет в сердце от одного взгляда, не говоря о прикосновениях. Нежный шелк рукавов обжег ставшую слишком чувствительной кожу, и я выпила еще воды, чтобы успокоиться. Феликс и Рэмис. Что их может связывать? И чем это обернется для меня?

Раз ужин неминуем, буду играть. Я глубоко вздохнула. Буду играть, и да поможет мне госпожа импровизация.

Один гвардеец показывал дорогу, второй замыкал наше молчаливое шествие. Печатный шаг стражи, да шорох платья по каменным плитам были единственными спутниками моих мыслей. Так глупо, терзаться чувствами к мастеру. Что я вообще о нем знаю? Только то, что он относится к вивернам, как равный к равному… только то, что не боится нарушить негласные законы империи и поступиться придворным этикетом, чтобы спасти мою жизнь. Только то, что он смотрел на меня так, как не удавалось смазливому Лоренсу, моему напарнику по романтическим постановкам. Он особенный, совершенно особенный. И я не имею права об этом думать.