– Я же заметила, -прошептала я, боясь выйти из роли и засмеяться,– как Вы на меня заглядываете. Я молодая, смелая и сказочно…

Не пришло мне на ум, что я могу сказочно и я просто и нагло начала целовать его правую щеку.

– Бедный мой…эти куклы…такие неживые. А ты живой, я это знаю, -шептала я ему прямо в ухо, прикасаясь робко к губам.– А у вас была постановка "Тысячи и одной ночи"?

–Нет,– ответил Кирилл, не размыкая губ.

– Бедный мой. Они погубили тебя. Они заколдовали твое сердце…Я все сделаю…сегодня. Сейчас.

–Алиса…

Он сдался под моим напором. Я начала расстегивать большие пуговицы его полупальто, но он сам разделся и прошел за мной в комнату. Я не зажигала света. Мы целовались в полнейшей темноте. И мне казалось, что вот-вот кто-то постучит, и я заору от страха. От страха и от боли. Ведь с минуты на минуту директор кукольного театра станет моим первым мужчиной.

Боли не было. Не знаю, почему, но мой организм не проникся ни счастьем, ни самыми приятными ощущениями первой близости. Нам обоим стало жутко неловко. Мне от того, что вроде как я увела парня у собственной матери. Но даже если не увела, то отдалась не по огромной и взаимной любви, о чем написано- переписано в старых книгах. Свет так и остался не зажженным. Наверно, мы оба боялись посмотреть в глаза друг другу. Потом мать явилась с репетиции. Застав Кирилла в прихожей в одном ботинке, она развернула его на кухню и усадила, чтобы прочесть отрывок из завтрашней пьесы. А я спряталась в ванной. Роль свою я выполнила, но моя ли это роль?

Я подняла фоторамку и ласково провела пальцем по стеклу. Что там у нас с убойной статьей? А то наобещала в три короба, а вдруг он отвечает однообразно и скучно. И ни проблеска интеллекта в глазах. Я раскрыла помятый блокнот, пробежала глазами по списку вопросов. Традиционные вопросы на тему "как вас встретили в нашем городе" и про творческие планы. Тут он начнет рассказывать в мельчайших подробностях о записи нового альбома, полного тоски и шрамов на сердце. О том, какую важную моральную составляющую несут его слова для поколения умных и независимых. Конечно, скажет, какая музыка влияет на него и его музыкантов. А что если узнать про личную жизнь? Это не покажется Игорю вторжением в запретную зону? А то он развернется, а я побегу на каблуках за ним. Все-таки спрошу. Представляю, не женат. Даже очень хорошо представляю. Вокруг любовницы юные и перезрелые с черными тенями под черными бровями. И каждая в тайне умирает, вспоминая по ночам, как он случайно посмотрел на нее в толпе маленького рок -клуба. И пишут ему на стене признания в любви. На стене в подъезде? Нет, не актуально. На стене в социальной сети. Каждый день. Каждый день -разные. Одних фанаток он удаляет, других присоединяет, с третьими вступает в кратковременную связь. После выброса адреналина и пары бутылок пива сгодится любая. Или у героя моей будущей статьи имеется определенный вкус на девушек мечты? Например, на шатенок? Ну почему обязательно шатенок? Только потому, что это мой цвет волос? Блондинки популярнее во всем мире. Потому что их мало. С годами становится все меньше. Поэтому шанс понравиться у Вероники больше, чем у меня. Она хоть и крашеная, но обладает светлыми волосами. А мужики, наверно, не разбираются, кто перед ними: натуральная блондинка или только что из Салона красоты. Что я несу? Совсем с ума спятила! У Вероники свой план по завоеванию депутата или приближенному к нему. И никакой неформал, даже самый симпатичный и перспективный не сможет отменить ее мечту о поездке в Индию.

В субботу прямо с утра, поев наспех бутерброда с копченой колбасой, я ринулась к родителям. Мать пекла блины. Видимо, не по случаю моего приезда- я же не сообщила о намерении их навестить. Отец зашивал тапочки толстой иглой и смотрел выпуск юмористической передачи на втором канале. Зачем он шьет? Разве у них закончились деньги на новые? Просто занять себя нечем. Просто настроение такое трудовое, что руки сами тянутся что-нибудь сделать. Я кивнула ему. Он продолжил хохотать, повернул голову в мою сторону, но шутки занимали его больше приехавшей, не пойми какого черта дочери. Я присела на колени и начала с дикой скоростью швырять пластинки золотой коллекции восьмидесятых. Обложки, некогда занимавшие меня в детстве, отцвели и на них навсегда отпечатался круг вложенного внутрь диска. О! Моя любимая! "Меланхолия"!Хочу послушать. На чем только?

– А на чем можно послушать?– спросила я отца, показав ему пластинку Софии Ротару.

– Ни на чем. Вон смотри, передача про вас. Про молодежь.

– Ни на чем? Тогда зачем вы их храните? Только всю нижнюю полку занимают.

–На память .Бывают же моменты, когда листаешь альбом. Курорты, ля- ля -тополя. Вон смотри, как кривляется! А ему, знаешь, уже сколько лет! Почти семьдесят!

Я выложила всю стопку старых воспоминаний на пол. И надо же, среди пластинок из рока оказалась только "Ария".Только вот совсем не припомню, чтобы кто-то ее слушал. Может, эта вещь принадлежит отцу Ларки?

– Это ларкин отец принес? Верни ему. У него, наверно, есть еще проигрыватель.

– Чего? А! Наверно. А я не знаю, как эта группа у нас оказалась. Наверно, матери кто-то принес. Из театра кто-нибудь. А этот! До сих пор бороду не сбрил! Лет тридцать ходит с бородой!

– Да это имидж его! Ты как маленький! С какого театра? Был бы еще Моцарт или Гайдн, я бы поверила, что ее мог принести Кирилл Леонидович. Но рок вообще не имеет никакого отношения к театру.

– А если они собирались поставить рок-оперу? Вот пристала…сядь, обрати внимания, что люди говорят, остроумные. А не ваши там, наркоманы.

– Да не буду я смотреть за твоих маразматиков.

Я сложила все на место и закрыла шкаф. Выпрямилась, но так и не нашла ответа на свой вопрос. И все? Больше не было в доме пластинок?

– Значит, Игорь сам придумал такую ерунду. Я так и знала, что это ерунда. И меня назвали не в честь легенды русского рока.

– Да. Тебя так и назвали. В честь легенды русского рока. Но тогда…какая легенда…начинающие…молодые.

–Как? И ты молчал тридцать лет? Ты скрывал от меня тайну моего имени?

– Я не понял. Ты статью пишешь? На тему? Принципиально важно? Иди чай пей.

Я загородила отцу экран своим телом. Он отложил подшитые тапки в сторону и уперся крепкими ладонями о колени.

– Группа "Алиса" в 85 году выпустила альбом "Энергия".Я послушал с ребятами. Это был прорыв, сила и мощь! Потом ты родилась. Ну и Алиса. Я придумал! Моя идея! А что? Неплохая идея!

– Ты оригинал, конечно. Но не сходится. Эту пластинку народ услышал года через два. А не сразу и не вдруг.

– А не сразу и не вдруг! Кем твой отец работал? А то, что Пашка…Павел Ильич туда-сюда на поезде…Позвони ему, он своими глазами видел зарождение рок -клубов. В Ленинграде сколько раз он был! Кто тебе привозил фломастеры? Он, из Ленинграда. У него появилась запись. Откуда он ее откопал, у него потом спросишь, но мы все слушали и заразились ветром…ветром…ветром энергии.

– Ладно. Никогда не думала, что ты такой фанат Ленинградского рока. По тебе даже не подумаешь.

– А что, я должен был вместо пиджака носить черную майку с надписью "Алиса"? У меня уже росла своя Алиса,– улыбнулся отец и я предоставила ему возможность дальше наслаждаться творчеством престарелых юмористов.

Губы Вероники при тусклом свете караоке-бара приобрели оттенок перезрелой сливы. Ее шею украшала массивная бижутерия, которая выглядела весьма неуместно и отяжеляла хрупкую фигуру почти супермодели. Наш главный надел видавший виды пиджак с потертыми рукавами, но зато без галстука. Расслабленным и довольным предстал пред нашими очами. Когда я приземлилась рядом с Вероникой на диван -облако, некая девица из рекламного агентства уже пела надрывно. Старинный русский романс. Занесло! Я бы не стала! Не потому, что я не любитель туманных дорог и задушевных полосок берез. Нет. Романсы и меня согревают зимними вечерами. Я бы просто с ума сошла, представляя, как другие томятся в ожидании, "когда же она закончит эту длинную песню".