– А где наш фанат мышки?– спросила я.
– Виктор? Вон он! Что-то требует от бармена,– отмахнулась коллега со сливовыми губами.
– Сто пятьдесят? Водочки? А не придется ли нам его волочить потом на себе?
– Ты думаешь, он дома перебивается с петрушки на зеленый чай? Бухает, небось, как все. Это он делает вид. Для нас. Что ему все по боку, кроме шнуров и файлов.
– А он правда, с мышкой спит?
– С кошкой! У него кошка!
– О! Соскучились? Я так и знал!
Язык программиста развязался с непривычки после выпитых граммов беленькой и родненькой. Он сел, вернее, свалился, между нами, приобняв обеих за талию.
– Кто там никак не доедет до калитки?
– Рекламное агентство "Провокация".
– "Провокация"? Весьма неподходящее название для рекламщиков. Больше подходит для стриптиз -бара.
– А Виктора потянуло не в ту степь,– усмехнулась я и наклонила голову в бок, чтобы рассмотреть его повнимательнее.
– Не в ту степь третий час ползет наша конкурентка. А я в норме. И тоже, так уж и быть, поддержу наш коллектив. Родной как-никак.
– Неужели ты споешь?
Виктор не пел. Он посещал развлекательные мероприятия для всеобщего сплочения чисто формально. Или не посещал вовсе. В случае пропуска никто же не вызовет родителей к директору или выскажет строгое мнение на классном собрании. Ну не захотел человек прийти, чтобы веселиться и прыгать, как мартовский заяц, ну и что? У всех у нас свои личные интересы.
– А я спою! Еще как! И принесу победу редакции!
Он крутанул головой и двинул на сцену. Девушка из "Провокации"спокойно отдала серебристый микрофон парню с бородой. Виктор расставил ноги на ширине плеч и начал было исполнять песню про некую шалаву, из-за которой он, молоденький и несмышленый, попал на нары к свирепым уродам. Мы с Вероникой захохотали на весь зал. А почему бы нет? Виктор был похож на беглеца, целый месяц скрывающего свою тень от преследователей. Вон борода как выросла! А побриться некогда: того и гляди догонят и тогда не жди пощады. Пощады не будет! Нашим ушам –точно. Он не допел. И мы притихли. Что его смутило? Он подошел к управляющему залом и что-то шепнул. Пошла другая музыка. Поза оставалась той же: ноги на ширине плеч. Мы притихли еще и потому, что по первым строкам узнали знаменитую песню про войну" Последний бой".И пел ее Виктор с душой, как говорится. Значит, может. Только стесняется. Он набрал девяносто четыре балла и тихо сел рядом с нами. Но только не между.
В бой вступил фитнес-центр. И качок в красной майке начал страдать под Билана. Виктор вернулся к барной стойке и заказал себе еще одну рюмку горькой.
– Может, нам тоже?– спросила я.
–Для храбрости?
– Да. Вон как человек раскрылся. Хлебнув всего ничего.
– А потом кто нас до дома дотащит?
– А никто и не заметит. Мы быстренько. Активненько. Иначе Артем решит, что мы алкоголики и нам никак нельзя доверять страницы городской периодики.
Вероника согласилась со мной. И под прыжки фитнес-инструктора мы чуть-чуть выпили. На диван мы присели втроем. Но тут же Артем Аркадьевич не дал нам опомниться и захлопал изо всех сил. Мы поняли, что пора и нам "дать жару".Мы пели в один микрофон развратную песню "Серебра".То, что она развратная, потом нам высказал Виктор.
– Ну все! Мы первые! Я так люблю караоке, ребята! И девчата,– довольно произнес директор, улыбаясь во всю ширь.
– Подождите. Еще рано.
– Да все ясно! Эти товарищи нам не друзья. И не соперники. Девяносто шесть- какая шикарная цифра. Пускай подольше попрыгают, может, научатся в ноты попадать. А девяносто шесть -это дело.
– А Вы слышали, как Виктор спел про войну?
– Нет. А где я был?
– А где Вы были?– Виктору самому стало любопытно, как мог главный пропустить его выступление.
И мы все уставились на директора. Он неловко глянул в ту сторону, где отдыхала управляющая фитнес -центром. Дама на высочайшей шпильке и с бокалом на высочайшей ножке. Вот она, любовница. Или скромнее: женщина мечты главного редактора "Вечернего Проспекта".Он был так очарован, что не услышал и не увидел премьеры своего подчиненного.То же мне! "Родной коллектив"! Променял нас на спортивную мадам. Нетрезвую, к тому же.
– Мне было нужно узнать их секретный план,– отвертелся Артем.
Но Виктора не устроило подобное равнодушие. И он уныло опустил бороду.
– А…спой еще! Там есть другие патриотические песни! Да уверен, что есть другие. Хорошие. Про Родину. Я буду аплодировать. Подбрось нам тридцать очков.
– Виктор набрал девяносто четыре балла!– громко сказала Вероника.
– Тем более! А ты скрывал свою любовь к патриотической песне! Выходи!
Ничего не оставалось Виктору, как второй раз за свою жизнь выйти на сцену. Он начал петь что-то современное, про нашу армию и мощную обороноспособность. А у меня "зазвонил телефон".Я побежала в туалет. В женскую дверь выстроилась очередь. Но я видела, кто звонил, поэтому без ложной скромности закрылась в кабинке мужского туалета. Боялась, что звонящий переключится с меня на хихикающую неподалеку психопатку в черном балахоне. Конечно, психопатку. В этом я не сомневаюсь.
– Где ты?– закричала я, словно и в туалете гремела бесконечная музыка.
– В парке. Тут еще рядом библиотека. Такая новая.
Ясно. Я выбежала на улицу и глубоко вдохнула вечернего воздуха. А то от сигаретного дыма становилось немного не по себе. Я села в такси и понеслась в парк. Можно было пойти бодрым шагом на автобусную остановку. Я же догоняла Игоря, как будто это просто гений мировой культуры! И если я не успею на его пресс- конференцию, он укатит в Берлин и появится в России еще лет через пятнадцать. Ах, у гения мировой сцены так много дел, так много, что он еле согласился на мое интервью. Согласился! Дать интервью какой-то провинциальной газетенке!? Нет, как я могу так пренебрежительно о самой-самой любимой? Дать интервью образованной и уверенной в себе девушке. Если на дне молодежи он не обратил на мой внешний вид никакого внимания, то сегодня, при ярком свете фонарей, он просто обалдеет от моих узких брюк и обтягивающей футболки. От моей груди, в конце концов. В конце концов, он мужик или нет? Оценит и расскажет все, в мельчайших подробностях. И про личную жизнь тоже. Куда он денется? Ему, как начинающему музыканту, нужна слава и деньги, вытекающие из славы.
– А без сдачи не найдется?– глухой голос таксиста прервал мои мысли.
Я собрала в кулак всю мелочь из кошелька и две сотни. Я побежала мимо скамеек в парке. Слева и справа понаставили новых скамеек, с витиеватыми коваными ножками. Где же он? А не ошибусь ли я, повернув не к тому? Помню, выше меня ростом. Это главное его отличие от остальной группы неизвестных людей? В парке было многолюдно. Семейные пары с маленькими детьми гуляли медленно и наивно. Мамаши с объемными колясками создали кружок по интересам и что-то эмоционально рассказывали ,перебивая друг дружку. Нет, я никогда не превращусь в ту, чьи интересы ограничиваются кричащими памперсами. Я все еще шла быстро, поворачивая голову во все стороны. Я даже вспотела. От напряжения.
Вот он! Стоит у библиотеки и разглядывает обложки книг сквозь темное стекло. Я узнала его не по росту, а по волосам шоколадного оттенка. Какой шикарный эпитет придумало мое воображение: шоколадный! Талант!
– Игорь!
–Алиса! Энергия!– он оторвался от стекла, и я, наконец, притормозила.
– А…Привет! Что увидел?
– "Самоучитель по игре на гитаре".Странно, у меня дома нет таких книг.
– Ну, конечно…Зачем? Ты и так все умеешь. Поговорим?
Он был одет в черную тканевую куртку и мятые джинсы. С гитарой в чехле за спиной. Мы присели на лавочку. И сразу же опустили глаза на аккуратно выложенную кубиками брусчатку.
– А где ты был все это время?
Мне казалось, что после нашего первого шапочного знакомства прошло не меньше месяца. И почему я так легко смогла обратиться к нему на "ты"? А сколько ему лет?
