— Хозяин! — горестно заголосили люди, как по команде бросаясь к нему. — Мы не достойны этой жертвы!

— СТОЯТЬ! — крикнул он, толпа послушно замерла.

Конь под герцогом встревожено поднялся на дыбы. Рихард успокаивающе погладил животное по шее.

— Как бы тяжко не пришлось — сегодня, завтра, спустя много дней, помните, что мы — я и вы все, едины. В крови, в жилах, в каждом вашем вдохе есть мой след. — Рихард поднял сжатый кулак. — Мы — род, семья. Вечная топь не зря зовется вечной. — Он хищно улыбнулся. — Всякий враг сгинет в ее утробе!

Люди заворожено слушали его наставление. Подбадривая друг друга, они пересказывали его слова на разный лад. Их лица светлели, озаренные надеждой. Хозяин никогда не бросит. Незачем горевать, когда жизнь вечна. За ночью приходит рассвет, за зимой весна. Враги вот-вот погибнут, Хозяин вернется и все будет как прежде.

— Нивар, — Рихард не сводил прищуренных глаз с вражеских отрядов, расползающихся по склону как плесень. — Ты остаешься главным. Позаботься о людях. Как только отпустят детей, собирай всех и уводи отсюда. Добытчики торфа и рыбаки легкая добыча для обращенных. Змей не оставит наш край в покое.

— Он нарушит данное слово?

— Обязательно. Вряд ли он сделает это, пока я жив, так что немного времени у тебя есть. Однако после моей смерти ничто его не будет сдерживать. Эй, ты меня не слушаешь?

— Слушаю! — возмутился великан.

— А мне показалось, что ты о чем-то крепко задумался. — Рихард усмехнулся, облизав пересохшие губы. — Так вот, я знаю, что Морской Змей вторгнется в топь и попробует уничтожить все, что мне дорого. На его месте я поступил бы именно так.

— Без тебя у нас нет шансов, — проворчал Нивар. — Стражи свое дело знают, но врагов не счесть. Может, мы продержимся до зимы…

— Увы, грядущая зима для всех будет тяжелой.

— Насколько?

— Тяжелее не бывает. Я не могу этому помешать.

— Ты не передумаешь? Есть ли что-то, что убедит тебя остаться?

— Нет, — покачал головой Рихард.

— Может, хоть дашь совет на прощание?

— Не держись за город. Оставь врагу. Если сгинет — не жалко… Отстроим. Сгорит лес — вырастим новый. Не держись за дома и угодья. Важны только люди, сохрани их. Скрывайтесь и ждите лета… Я обещаю, что вернусь обновленным, — он ободряюще похлопал великана по плечу. — Не в первый раз.

— Но никогда прежде у меня еще не было так мерзко в груди… — признался глава стражей.

— Это пройдет, — пообещал герцог, спрыгивая на землю. — А пока забирай коня. Он покрепче твоего.

— А как же ты… — растерялся великан.

— Пешком, — прервал его Рихард. — Мне нужна эта прогулка. Пришло время поразмыслить. Я уверен, что успею к закату. Нивар, да не гляди ты на меня как на покойника! — он рассмеялся. — Если совсем невмоготу станет, потри хорошенько ладони друг о друга и приложи ко лбу. Сразу полегчает.

Рихард легкими пружинящими шагами пересек мелководную реку, текущую с ленивым журчанием между валунов, и мягко ступил на землю Тысячи холмов. Где-то жалостливо навзрыд рыдала женщина, оплакивая жертву Хозяина.

— Почему он дал тебе такой странный совет на прощание? — Ланс со смешанным чувством смотрел вслед герцогу.

Нивар молча снял правую перчатку и показал ладонь с отпечатком дерева с развесистой кроной и массивными корнями.

— Вот это сюрприз! — удивился Ланс. — А я гадал, что ты там скрываешь. Как же ты получил метку?

— Гулял по лесу в хорошей компании, — уклончиво ответил великан, пожимая плечами.

Высокая трава почти скрыла Рихарда из виду, но его подданные упрямо продолжали стоять. Небо затянуло тучами, заморосил дождь. На берегу мокли пренебрежительно отброшенные доспехи — герцог решил принять последний бой с открытой грудью. Стражи поглядывали на Нивара, ожидая приказа, но он не шевелился, чувствуя себя маленьким до смерти испуганным мальчиком, смотрящим в жадное чрево урагана. Он не должен думать об этом, не должен показать остальным, что знает о наступлении зимы, которая принесет в болота холод, тьму, кровь и безумие.

Нивар заворожено потер руки и склонил голову, коснувшись ими лба. Тотчас стало тихо. По телу разлилось приятное покалывающее тепло, словно он в одиночку выпил большой кубок медовухи. Разум и зрение помутились. Звуки дыхания замедлились, слились с биением сердца, превратившись в тихий ласковый шепот. Как ни старался, он не мог разобрать ни слова, но это почти не беспокоило стража. Он был уже рад, что давящее ощущение неминуемой гибели бесследно рассеялось. Теперь ему было хорошо и спокойно. Неохотно отняв руки, Нивар вернул прежнюю ясность ума и уверенно отдал первый приказ.

Когда не остается выбора, любой, даже дурной исход, кажется вполне сносным. Так и Фридо тешил себя мыслью, что заманил Хозяина болот в искусно расставленную ловушку. Он повторял это себе снова и снова, но его нутро по-прежнему сводило от беспокойства. Да, кое-что удалось сделать: похитить детей, вынудив герцога уйти с земли, дающей неуязвимость. Всемогущий противник, с которым не смогли справиться обращенные, оказался в его руках. Но отчего же герцог не выглядел сломленным и проигравшим, отчего в глазах потерявшего свободу горели искры превосходства?

Появление Рихарда в лагере было необычным. Дозорные не смыкая глаз, таращились, ожидая его, но он прошел до палатки с пленниками незамеченным словно призрак. А когда явил себя, воины поспешили убраться с его пути. Была особая сладость в страхе, что внушал герцог. Холодные, лишенные страстей глаза обращенных скользили по нему без интереса, но те, кто еще не стал куклой змея, взирали на Рихарда с ужасом. Страшные легенды ожили, за спиной вновь взметнулись призрачные нетопыриные крылья, а из головы выросли рога. Неудивительно, что ему дали беспрепятственно пройти к пленникам.

Увидев детей, Рихард улыбнулся и протянул руки. Расталкивая охрану, маленькие пленники радостной гурьбой побежали к нему. Они ждали его прихода ни на миг в нем не усомнившись. Для них не было роднее и могущественнее существа. Ни отец, ни мать не так важны, как человек из снов, дарующий свободу от боли и горькой изматывающей тревоги. Темноволосые, чумазые, в грязном тряпье дети плотным кольцом обступили его, ища взгляд добрых серых глаз и прикосновение мягких теплых рук. Самые маленькие прижались к ногам, мечтая слиться с хозяином воедино. Рихард нашел время для каждого, ласково улыбнувшись и заглянув в самое сердце.

Дети получили то, что желали больше всего на свете. Они бы остались с ним навсегда, но солнце уже клонилось к закату. Ветер, дующий со склона, стал холодней. Обняв на прощание, Рихард указал им путь к реке. Он знал, что Нивар не спускал глаз с лагеря на холме и не дал бы детям потеряться. Ребятишки с серьезным видом нестройно поклонились и, поддерживая друг друга, побрели по склону, не обращая внимания на тюремщиков. Пара малышей, не выдержав, оглянулась и озорно помахала Рихарду.

Фридо позволил пленникам беспрепятственно уйти только потому, что не видел нужды в приманке, когда ловушка захлопнулась. Обратить детей было невозможно, прежде они не раз пробовали это сделать, но как Беррис не старался, маленькие мерзавцы лишь захлебывались. Король в нетерпении следил за герцогом — долгожданной добычей, ожидая, пока привезут клетку. Когда он важно, с поистине королевским величием покинул шатер, повозка, с водруженной на ней железной клеткой высотой в человеческий рост уже была готова.

— Благодарю, что избавил меня от необходимости приводить угрозу в исполнение.

Фридо деланно поклонился, но издалека, не рискуя приблизиться. Он не заметил оружия у герцога, но знал, что если тот пожелает, то убьет его голыми руками.

— Осенние ночи холодны, но если особой нужды нет, я предпочту иное топливо для костра, — продолжил король.

Рихард с брезгливым интересом рассматривал врага. У Фридо добавилось седых прядей, кожа стала серой и морщинистой как у старика. Его руки беспрестанно шевелились, словно пытались что-то нащупать. Скрывая нервозность, он убрал их за спину. Хуже всего выглядел королевский наряд, наскоро перешитый с чужого плеча. Плащ прежде был зелено-красным в цветах герцога Гибо. Золотые полоски, наспех нашитые поверх зеленых, не могли этого скрыть. Жалкое зрелище.