Процент невозврата на этот момент оказался довольно низок, к тому же, ей повезло выторговать довольно удачные условия, сократив свою часть выплаты до менее одного процента от стоимости корабля, что примерно равнялось стоимости дома, оставшегося после смерти отца.

И сейчас она сидела в рубке, и скрестив пальцы, ждала ответа.

С видимой неохотой, спустя гораздо больше времени, что нужно сигналу, чтобы проделать путь до Марса и обратно, она получила разрешение зайти на Фобос для ремонта.

Возможно, план был не таким уж и безнадежным.

***

Количество зрителей постоянно менялось. Одни отключались, потеряв интерес к беседе, другие же, наткнувшись в сети на свежий перл Одри, спешили присоединиться, в надежде одними из первых услышать очередную остроту ведущей.

Казалось, Майкл не понимал, что над ним издеваются, и с серьезным лицом отвечал на каверзные вопросы, все больше выставляя себя на посмешище.

– Другими словами, вы утверждаете, не Марк Твен, не Фицджеральд, не Достоевский, а именно Брайан Скотт написал наиболее значимую книгу в истории человечества?

Майкл сцепил пальцы в замок, и немного склонил голову, словно собираясь кивнуть, но не довел движение до конца, застыв в позе, воплощающей всю благообразность, на которую был способен.

– Я всего лишь считаю, что когда Богу есть что сказать людям, он выбирает простых парней. В них нет лукавства. Они донесут слова Его, не исказив их из корысти, не приукрасив из тщеславия, а перескажут их так, как услышали.

Одри едва заметно улыбнулась. Вместо подготовки к интервью, она могла бы заняться, например, маникюром: результат был бы тот же. Этот простак не просто не замечал ее ловушек, а так и норовил вскочить в них с разбега. А если каким-то чудом ему удавалось обойти расставленные силки, то он блуждал вокруг до тех пор, пока капкан не срабатывал.

– Вы хотите сказать, что Брайан слышал голоса? – проникновенным голосом спросила она.

Кто-то хихикнул. Ведущая отметила перемену настроения в зале. Если вначале зрители не испытывали особого интереса к ее собеседнику, и подключились к шоу привлеченные авторитетом Одри, то сейчас Майкл стал мишенью, человеком, вопиющая глупостью которого позволяла почувствовать обывателю свое интеллектуальное превосходство.

– Сложно сказать, как именно откровения открываются праведным. Это известно только им и Богу.

– От простого парня до святого меньше чем за минуту, – Одри выждала, пока для зрителей сделали наезд, чтобы она оказалась крупным планом. – Ничего себе у Брайана карьера!

Взрыв хохота подтвердил, что она выбрала правильный момент, чтобы изменить русло беседы.

– Скажите, а чем еще знаменит Брайан? Может быть, он ходил по воде, или метал молнии?

Зал снова взорвался хохотом. Казалось, вопрос совершенно не смутил Майкла. Он улыбнулся, и подождав пока стихнет смех, ответил:

– Кажется, вы путаете его с другим парнем из Назарета.

Одри позабыла что хотела напомнить, как церковь Небесных сфер выросла из движения «Сыны Тора», стыдливо спрятав под сукно скандинавские мотивы, и переиначив христианские притчи. Как охотничья собака, почувствовавшая добычу, она сделала стойку.

– Кого именно вы имеете ввиду? – она быстро перебирала в уме всевозможные варианты. Разумеется, Майкл попытается уйти от ответа. Шансов мало, но она должна попробовать заставить его назвать имя. К сожалению, она понимала, что это маловероятно.

– Иисуса, разумеется, – ответил Майкл. – Сына простого плотника, который написал Библию.

На несколько секунд повисла тишина, а потом зал взорвался настоящим броуновским движением. Люди смеялись, кричали, грозили кулаками, срывались со своих мест. Одри пожалела, что не выбрала для записи реальную студию: в ней бы точно началась драка. А так шум скоро стихнет, и как бы она не старалась, вряд ли удастся довести беседу до такого же накала. Одри дала сигнал отключаться. Свет начал тускнеть, зазвучала финальная музыка, и голос редактора зачитал резюме:

– Спасибо что были с Одри, Майклом Брестовым, и простым парнем из Назарета, написавшим хорошую книгу.

Студия растворилась, оставив висеть в воздухе логотипы спонсоров, и Одри улыбнулась. Мало кто смотрит записи от начала до конца. Да и по большей части это нудные научные или политические передачи, к которым, к счастью, ее шоу не относится.

Одри знала, что буквально через полчаса появится короткая, не более десяти минут, версия шоу. Ровно такой продолжительности, чтобы включить наиболее удачные моменты, и при этом зритель не успел заскучать. И она совершенно не была против. Более того, Одри считала, что вполне можно было бы ограничиться одним Иисусом, написавшим книгу.

Определенно это было ее лучшее интервью.

***

Получив команду, вживленный коммуникационный модуль отключился от нервной системы, и Майкл несколько раз моргнул, восстанавливая зрение.

В целом, он был доволен своим выступлением: от Одри мало кто уходил не осмеянным. Именно этим шоу и привлекало огромную аудиторию, в которой он нуждался. Можно не сомневаться, что максимум через неделю церковь «Небесных сфер» будет индексироваться и в других сегментах Сети, а не только лондонском.

Перебирая в уме заготовленные для интервью фразы, Майкл пришел к выводу, что вариант с Иисусом был наиболее удачным.

Приглашение к Одри было значимым событием с точки зрения продвижения идеи, но это не значит, что больше не нужно работать в других направлениях. Навскидку он мог бы назвать с десяток более приятных занятий, включая и наряды на кухню в свою бытность кадетом, чем воскресные проповеди в Арчбишопс парке. В отличии от шоу Одри, где было совершено не важно что говорить, лишь бы зрители услышали о его церкви, в лагере приходилось выкладываться на полную. Он не тешил себя надеждой, что сможет переубедить этих атеистов. Майкл хотел, чтобы не католическая, не протестантская, а именно его церковь стала их главным врагом. Нельзя сказать, чтобы хоппи были какой-то значимой силой, но они приковывали внимание общества, пусть большинство и считало их всего лишь забавными чудаками.

Честно говоря, Майкл и сам относился к ним с некоторой долей иронии. Казалось, они придерживаются тех же идеалов, что и Аш Вармер или Ричард Ном, но по его мнению, здесь как нельзя лучше подходило слово «обезьянничать». Наука, прогресс… Из уст современных хоппи эти слова звучали как заученные клише, лишенные смысла.

И, разумеется, их протест был популярен в молодежной среде. Разумеется, как объект для шуток.

Майкл улыбнулся. Он не сомневался, что большинство завидует привольной жизни коммуны.

Выйдя из дома он поежился. Дело было даже не в погоде, просто зима не его любимое время года. Майкл на мгновение ощутил злорадство, представив каково хоппи в их палатках, но тут же себя одернул: он все же священник, и такие мысли ему не к лицу.

Майкл собирался просмотреть список свободных машин, но залюбовавшись желтыми листьями, решил идти пешком. Вряд ли случится что-то ужасное, если проповедь начнется на час позже. Он сильно сомневался, что у него есть постоянные прихожане среди обитателей лагеря или посетителей парка.

Священник шел по улице, наслаждаясь свежим воздухом, и нисколько не торопясь. В выходной день город был практически пуст. Возможно, наверху над крышами домов сейчас и оживлённое движение, но он не стал поднимать голову, чтобы это проверить.

Майкл размышлял о том, с чего начнет свое выступление. Не было смысла готовить проповедь заранее. Буквально с первых минут она превращалась в дискуссию, где домашние заготовки совершенно не годились. Иногда ему хотелось плюнуть на все, и просто пообщаться, держа в руках кружку горячего грога. Его собеседники, в своем большинстве, были не глупы, с хорошим кругозором, и по-детски уверены, что знают все на свете.

И это был бы конец. Им нужен кто-то, кто стал бы олицетворением того, что они ненавидят. Злом и невежеством, которое нужно победить, чтобы сделать этот мир лучше. Им не нужен простой человек, с которым можно говорить на равных.