Спасибо Татьяне Бабинской,

что книга получилась именно такой.

И вообще получилась.

– Внимание! – раздалось в наушниках. – Четвертый сектор закрыт для прохода.

Ян потянулся к панели, и убедился, что указанная область засветилась на навигаторе красным. Полигон лежал в стороне от его маршрута, но осторожность никогда не бывает лишней. Особенно здесь. На всякий случай, он проверил датчики радиации, но излучение было в пределах нормы. Нормы для Луны, разумеется. Впрочем, будь авария серьезной, сигнализация ровера известила бы его об опасных для жизни условиях.

Ян невесело улыбнулся. Если бы техника могла бы быть откровенной – лампы на панели оповещения мигали бы беспрестанно. Пробыв на станции без малого два года, он с уверенностью мог сказать, что Луна не просто безразлична к человеку, она ему враждебна. Только и ждет момента, когда ты оступишься или забудешь проверить заряд аккумуляторов. И главное, что до этого нет никому дела. Вот и сейчас, у него должен быть напарник, не говоря уже о том, что образцы из лаборатории должны доставляться по автоматизированной линии.

Тем не менее, Ян мог признаться (по крайней мере, самому себе), что в качестве водителя от него пользы больше, чем если бы он занимался своими прямыми обязанностями.

Почти все свое время он проводил за терминалом, моделируя запуски и производя расчеты. Он тысячи раз проверял и перепроверял теоретические данные, но это так и не привело к результатам, которые ожидались уже на первом году работы базы. Несмотря на свои огромные вычислительные возможности, компьютер не догадается, что зажигание может сработать на полсекунды раньше из-за неправильно размещенного конденсатора. Теория показывала прекрасные возможности ионного двигателя, но каждый запуск заканчивался провалом. Будь станция оборудована обычными лабораторными стендами, множества ошибок удалось бы избежать еще на этапе подготовки. Но всю суть лунной базы можно было выразить девизом: «Все и сразу».

Ян подумал, что нужно быть невероятным глупцом, чтобы разместить научную базу в месте, куда сложно доставить запчасти для автоматической линии, не говоря уже о каком-либо специфическом оборудовании. Впрочем, он тут же себя одернул: два года назад он сам верил, что благодаря его работе отправить килограмм груза на Луну будет не дороже, чем посылку на Рождество тетушке Ядвиге в Латвию.

Два года назад он сам считал это неплохой идеей. На Земле испытание двигателя связано со многими трудностями, и только согласования могут занять несколько месяцев. Казалось замечательным, что есть площадка, где даже если он взорвется, до этого не будет никому дела. В теории, прямые испытания, без множества промежуточных этапов, должны были ускорить разработку и внедрение с десятков всего до нескольких лет. А на практике… Вот сегодня от него больше пользы в кабине ровера, чем на испытаниях.

Лаборатория экстремальных воздействий находилась всего в получасе езды, и он был рад что может провести это время в одиночестве. Разумеется, одиночная поездка была вопиющим нарушением техники безопасности, но, благодаря своим габаритам, Ян едва помещался в кабине, рассчитанной на двоих. На двоих азиатов. Почти двух метров роста, и едва ли меньше в плечах, он имел все основания недолюбливать технику, произведенную в Поднебесной. Но сейчас он был рад, что колпак кабины отделяет его от остального персонала базы. От таких же бесполезных ученных, как и он сам.

Колесо подпрыгнуло на камне, и Ян обернулся проверить, не выпали ли ящики. Хотя, кому какая разница? Все более-менее стоящие внимания результаты были получены в первые месяцы, и, на этом, по мнению норвежца, ценность и лаборатории, и опытного производства, были исчерпаны. Кристаллы кремния, призванные покрыть дефицит сырья в микроэлектронике, действительно, росли почти на половину быстрее, но оказались ни к чему не пригодными. Мало того, что невероятно хрупкими, так еще и совершенно неподходящей структуры.

Проезжая мимо станции гравитационной связи, Ян поморщился. Она словно служила ему молчаливым напоминанием о днях юношеской глупости. Молчаливым напоминанием. Уголки его губ непроизвольно поднялись от этого каламбура. Почти трехсекундная задержка, когда приходится ждать ответа с Земли, раздражала неимоверно. Все сотрудники базы с нетерпением ждали когда же, наконец, заработает гравирадио, и лишь для Яна его молчание служило, пусть слабым, но утешением.

Он не раз вспоминал тот разговор с однокурсником. Они практически не были знакомы, но оба оказались словно за бортом вечеринки. Хотя, справедливости ради, стоит отметить, что вечеринка была так себе.

Как представители братства, они не могли ее просто покинуть, и поэтому коротали время за случайной беседой.

–Я бы хотел работать на Луне, – сказал тогда Ян.

– Почему бы и нет, – сокурсник пожал плечами. – Через год мы закончим учебу. Еще, примерно через три, закончится строительство станции. Успеешь наработать резюме и подать заявку.

Яна удивил его тон. Казалось, что нет ни одного выпускника, который бы не мечтал оказаться в числе счастливчиков, в числе тех, чьи имена войдут в историю. Ян взвесил слова, прежде чем ответить.

– Разве ты не хотел бы быть частью чего-то значимого?

Его собеседник рассмеялся.

– Ты еще скажи «оказаться на передовом крае науки». Нет. Думаю, я и здесь найду себе занятие по душе.

Еще в детстве, когда космос был доступен лишь для избранных, Ян мечтал побывать на другой планете. На любой. Казалось, что не может быть ничего более величественного, чем взглянуть на звезды из-под чужого неба. И он был готов на любую должность на лунной базе, лишь бы осуществить свою мечту. Отчасти, именно поэтому, он и отказался от нового курса гравитационной физики. Несмотря на свой интерес к предмету, Ян понимал, что пройдет еще не одно десятилетие, прежде чем самая захудалая гравитационная лаборатория сможет уместиться хотя бы в одном здании. Да и тогда, вряд ли, ее будут строить на Луне: любая точка в солнечной системе одинаково подходит для изучения гравитации.

Ян бросил взгляд на простирающуюся вокруг серую пустыню, и с грустью подумал, что, может быть, все было бы иначе, если бы он действительно оказался на другой планете, а не на спутнике Земли.

Все было совершенно не так, как он себе представлял. Наверное, притягательность профессии космонавта в том, чтобы быть первым. А когда более трехсот человек, словно термиты в муравейнике, копошатся под куполом, занимаясь каждый своим делом, это становится обычной рутиной. Может быть, это и не имело бы особого значения, если бы они были «на передовом крае науки», но вся идея лунной лаборатории оказалась сплошным провалом. За два года ее существования, не то что не произошло прорыва в науке, но и не было сколь либо значимых результатов, которые, хотя бы частично, оправдали бы вложенные средства.

Возможно, лишь из-за опытов с приемником гравирадио, ее до сих пор и не закрыли.

Не то, чтобы Ян не понимал этого раньше, но его всегда спасала София. Он мог часами слушать, как она рассказывает о своем родном Белграде. Он мечтал побывать в этом городе, присесть за столик в уличном кафе, и слушать как София рассказывала ему о… Да без разницы о чем.

За два года он так не завел друзей на базе. Почти сразу же он познакомился с девушкой из Сербии, и влюбился в нее с первого взгляда. Все свободное время они проводили вместе. Немногочисленным развлечениям на базе, они предпочитали беседы. София часто его высмеивала, но делала это совершенно беззлобно. Собственно говоря, с этого и началось их знакомство. Он сидел в столовой с серыми стенами, и пытался подключить коммуникатор к сети базы.

– Эй, астронавт, я бы на твоем месте этого не делала.

Ян поднял глаза, и автоматически спросил:

– Почему?

Незнакомка ткнула пальцем в телефон. Жест у нее получился какой-то обвиняющий, и Ян с трудом подавил желание спрятать устройство.