Работа не просто спорилась, она горела у тебя в руках. На все у тебя хватало сил и фантазии, ты жил так, будто проживаешь сразу не одну, а одновременно две или даже три жизни. Ни минуты праздности, ни тени лени. За годы учебы ты создал сотни, нет, тысячи эскизов, набросков, разработал несколько авторских коллекций украшений. Именно они помогли мне начать жить после того как тебя не стало.
Всматриваюсь в твою выгравированную во весь памятник фотографию, будто пытаясь поймать взгляд, ожидая увидеть, как по-новому лягут от уголков глаз лучики-морщинки, словно ожидая что губы улыбнутся мягче, нежнее, для меня одной. Как глупо. Тебя нет. Нет ровно двадцать лет и больше никогда не будет. Ты навсегда остался там и тогда. Молодым и прекрасным, талантливым, успешным, обожаемым ребенком, лучшим другом, будущим отцом и единственным, кого я любила.
Все слезы и боль этого мира не вернут мне тебя, не возвратят того безграничного счастья, чувства полной защищенности от зла, от горестей и бед, ощущения пресловутого крепкого плеча, на которое можно опереться или за которым можно отсидеться. Эту чистую незамутненную радость жизни со знанием, что твое сердце бьется рядом, ты о мне думаешь, заботишься и в важном, и в мелочах, а я могу наслаждаться тем, что все что ты делаешь - нам во благо. С тобой я хотела быть лучше, идти дальше, любить сильнее. Рядом с тобой я могла все. А без тебя мне ничего не надо. Двадцать лет, Бог мой, двадцать лет не-жизни, пребывания в состоянии ничто в нигде. Ты точно имел в виду что-то другое, когда просил меня жить. Глупо смотреть на твое изображение, ожидая чуда, глупо и бессмысленно. Не могу и не хочу больше обманывать себя. Ты не вернешься, не обнимешь, не утешишь, не дашь мне знак, не поможешь идти дальше. Тебя просто нет.
Обычно я убираю здесь все и устраиваюсь посидеть прям у тебя на надгробии. Оно удивительно уютно спроектировано - внизу под памятником маленькая ступенька, на которой так удобно сидеть, привалившись плечом к нагретому солнцем теплому, будто живому, камню и заглядывая в твои глаза на фотографии. Потом я сижу у мальчишек, просто на постаменте. У них, разумеется, нет никаких фотографий, только имена и одна дата. Мой день рождения. Разговариваю с вами, пересказываю главные события года, описываю свои достижения, делюсь радостями.
А еще я дарю вам подарки. Ну... это все же день рожденья. Тебе самые разные вещи, начиная от ювелирных инструментов и заканчивая коллекционным алкоголем. Подарки мальчишек росли вместе с ними: игрушки, машинки, конструкторы, телефоны - то что я бы подарила им живым. Наверное, те кто ходят потом по могилам и собирают все, что плохо лежит, неплохо обогатились на этом. Безумие какое-то.
Сегодня парням новые ароматы от Джо Малон, тебе толстенный атлас звездного неба и то самое шампанское, брют Абрау-Дюрсо. Ненавижу эту кисло-жгучую дрянь, но ты его так любил... Мы тогда недовезли его до наших родителей. Может попробовать освежить воспоминания о вкусе?
Сажусь у вас в изголовье, напротив памятников. Шампанское еще прохладное, только сегодня утром вытащила его из гостиничного холодильника. Я научилась открывать его сама, хоть и не пью никогда. Собственно, я все теперь умею делать сама. Только вот не хочу. С легким хлопком пробка выскакивает из узкого горлышка, над которым тут же поднимается легкий, почти призрачный дымок и в воздухе разливается терпко-свежий запах. Твои губы тем летом пахли так...
У меня нет ни полагающегося бокала, ни даже пластикового стаканчика, поэтому аккуратно наклоняю бутылку и приникаю к прохладному устью. В носу ожидаемо покалывает, но только первые секунды, чуть позже раскрывается его горьковато-кислый вкус и рот заполняют ароматы айвы, каштанового меда и белых пионов. Да, именно такой вкус был у счастья того лета.
Делаю еще глоток, отставляю бутылку и навзничь ложусь между вашими двумя могилами, продолжая перекатывать на языке чуть сладковатую душистую влагу.
Мне странно и почему-то даже страшно вот так открыто смотреть в небо. Все тянет куда-то повернуться, уцепиться за что-то взглядом, сосредоточиться на качающейся головке осота, нависающей над головой, найти глазами каких-нибудь птиц, высмотреть далекий горизонт. Все что-то суечусь, ворочаюсь. Эта бескрайняя бледная синева давит на меня, грозит растворить без остатка, утопить в своей бездушной пустоте.
Я крепко зажмуриваюсь, пока не начинает печь веки, а потом все-таки набираюсь смелости и распахиваю глаза.
Небо объемлет и приемлет все - надо мной простирается мир абсолютной свободы и светлого покоя.
За многие годы я заметила, что здесь редко бывает чистое небо, всегда где-нибудь да найдется то дымка, то тучка, то легкое облачко. Но сейчас небо девственно пусто, как чистый лист, и мне с каким-то шальным куражом кажется, что это безбрежное ясное небо и есть моя будущая жизнь, стоит только разрешить ей сбыться.
Как бы ни хотелось начать все сначала, но это невозможно, увы. Идти можно только вперед. Может, даже наконец удастся набраться смелости и усыновить ребенка. Раньше было то страшно, то не вовремя, то не близнецы, а сейчас хочется хоть какую-то родную душу рядом, не все равно какую, конечно, но... Просто тот, кого можно любить, учить, баловать и воспитывать, кормить вкусными завтраками и полезными витаминами, петь колыбельные на ночь, рассказывать интересные истории, ждать со встреч с друзьями, тот, чьих детей через много лет я буду качать в колыбели.
Пальцами зарываюсь в теплую земляную пыль на ваших могилах, медленно пропускаю ее сквозь сжатые горсти. Боковым зрением замечаю отблеск брильянтов и невольно начинаю рассматривать свою руку. Да, то помолвочное кольцо было не просто фантастически красивым, но и составляло идеальную пару с обручальным. Помню удивление в глазах всех гостей и работниц ЗАГСа, когда после фразы: "Обменяйтесь кольцами" ты снял с моего безымянного пальца тонкую темную вязь ветви плюща, вытащил из кармана его "половинку" из белого золота и каким-то неуловимым движением совместил их как паззлы. Изящные блестящие листики с брильянтовой россыпью росы легли в плавные углубления на идеальную шелковисто-матовую подложку, сцепившись так, что позже их разнять было просто невозможно. Когда ты надевал на меня это чудо, мне показалось, что кольца были чуть горячими, но не мог же ты в самом деле их как-то "сплавить" голыми руками. Да и совместить так плотно без разрезания и последующей пайки просто невозможно! Мой сказочный Данила-мастер...
Как же давно это было... Почти двадцать лет, больше половины жизни назад. А сейчас кажется, что и вовсе в другой жизни. Надо же, оказывается можно вспоминать прошлое с улыбкой и не рвать душу на части. Это было. И это будет со мной, пока я жива.
Я так и не снимала с руки кольцо, всю жизнь, даже будучи в браке или с другими мужчинами, не снимала. Как ты надел, так оно и оставалось на пальце, как влитое, проворачиваясь и то с трудом.
