– О ком ты говоришь?

– О Нинодии, о ком же еще. Мы общались так, словно я не демон, а человек. Это было… необычно. Мне нравилось. Но в начале месяца Пчелы она сбежала. Внезапно и бесследно исчезла, и никакой весточки не оставила. Потом стали приходить письма – Зинте с ее муженьком-магом, а мне Нинодия ни разу не написала. Живет при каком-то Кадаховом монастыре, бросила пить, все у нее распрекрасно… – Лиса презрительно фыркнула. – При этом защищена недурными заклятьями от магического поиска и, в особенности, от демонов Хиалы, да еще от моего подарка избавилась.

– Возможно, ей надо побыть наедине с собой. У людей такое бывает.

– Представь себе, я знаю, что у людей такое бывает. Могла бы предупредить.

– Ладно, что я должен прочитать между строк?

– Меня интересует, почему она вдруг решила со мной расплеваться. Боится за свое отродье, или боится дурных посмертных путей, потому что якшалась с демоном, или вознамерилась стать святошей, потому что Кадаховы жрецы ей голову заморочили? Я хочу знать, – Лиса горько и театрально усмехнулась. – Хочу получить информацию, только и всего.

– С одним условием.

– Будешь ставить мне условия?..

Изящная, как стилет, Лиса вновь превратилась в Лиса, разъяренной глыбой нависшего над собеседником.

Когтистая ручища сгребла его за одежду и вздернула в воздух, так что ноги оторвались от земли. Из такого положения процедуру экзорцизма не выполнишь, Суно Орвехт предупреждал: маг, которого демон схватил – считай, не жилец.

– Да… – прохрипел Хантре. – Ты должен обещать… что не причинишь ей вреда… даже если…

Князь Хиалы отшвырнул его и с рыком в голосе произнес:

– Я хочу знать, а не отомстить. Люди в большинстве слабы и мелочны, Нинодия не исключение. Чем я должен поклясться – всепожирающим пламенем Анхады?

Хантре сидел на песке – сгруппироваться успел, и все равно в момент удара в глазах потемнело.

– Просто пообещай, этого достаточно. Ты знаешь, кто я такой.

«Хотя я сам этого толком не знаю», – дополнил он мысленно.

– Хм… Обещаю, что не буду мстить Нинодии и не стану ее преследовать. Это тебя устроит?

Хантре кивнул и тут же пожалел об этом – голова закружилась.

– Разобраться бы с тобой за все сразу… – процедил демон.

– За все сразу лучше с Дирвеном разберись.

– Уже, – злорадно ухмыльнулась Лиса – эта мгновенная метаморфоза вызвала у него новый приступ головокружения. – По отношению к Дирвену я некоторым образом связана, однажды этот говнюк мне помог, да и Золотоглазый просил не убивать его, поскольку хочет насладиться растянутой во времени утонченной местью. Но зато я свела его кое с кем, он уже получил от меня гостинец… На, читай.

Поднявшись на ноги – похоже, сотрясение, надо запустить процесс регенерации, а если начнет тошнить, дойти до лечебницы, и, кстати, чего еще не хватает в Ляране, так это общественного транспорта – он взял истрепавшийся на сгибах листок.

«Здравствуйте, мои дорогие Суно и Зинта!

Хочу вам сообщить, что я уехала из Аленды и живу в мире с собой при Кадаховом монастыре. Это письмо я с оказией передала в Батриду, а где находится обитель, не скажу, не надо меня искать. Не беспокойтесь обо мне, мои дорогие. Тут неподалеку есть лечебница Тавше, и ежели что, мне помогут. Я решила поменять свою жизнь. Порадуйтесь за меня, я встала на путь исправления, и теперь у меня все хорошо. Бросила пить ради моей крошки Талинсы, изо всех сил держусь. С воровством тоже хочу завязать, чтобы Талинсе не было за меня, беспутную, стыдно. Зинте низко кланяюсь с великой благодарностью. Почтеннейшему Шеро мои поздравления с грядущим юбилеем. В столицу я вернусь нескоро, не хочу снова сбиться с пути. Наконец я узнала, что такое тихое счастье без пьянства, суеты и пороков, и вам желаю счастья. Ваша Нинодия».

Накрыло после первой же строчки. Словно провалился в яму, полную стылой мутной жижи, и никаких шансов выбраться, и порой мелькают в этой мути черные просверки – то ли местные пиявки, то ли вспышки отчаяния, когда хочется расшибить голову о стенку…

– Это не то, чем выглядит, – еле ворочая языком, произнес Хантре. – Ну и дерьмо… Тут ни слова правды. Не считая того, что она в настоящее время не пьет. Это написано под принуждением. Ее держат взаперти, направление и расстояние определить не могу. Она не надеется, что кто-нибудь придет на помощь.

Ноги подкосились, и он снова уселся на песок.

– Вот, значит, как, – прищурилась Лиса, глядя на него сверху вниз. – А я…

– А ты поверила написанному. Как и все остальные. На что они и рассчитывали.

– Дай сюда, – демон, теперь уже Лис, выхватил письмо. – Пригодится для ворожбы. Дирвена я когда-то нашел, хотя этого маленького засранца хорошо спрятали, и ее найду. Насчет того, что никто не придет на помощь, она ошибается.

– Там не жарко, – сказал вдогонку Хантре. – Холодные сквозняки от окна, больше никаких ориентиров. Ищи к северу отсюда.

– Учту, – бросил, не обернувшись, князь Хиалы, перед тем как исчезнуть.

Начало припекать. Утренний небосвод сиял все ослепительней, стены построек и барханы в пятнах зелени купались в позолоте, отражая солнечный свет, а он так и сидел, пытаясь собраться с силами. Если тебе врезал человек – это одно, а если прилетело от демона, пусть даже не вложившего в это действие никакой магии – совсем другое дело.

В тот момент, когда Лис его швырнул, надо было активировать щит. Не успел. В обычных драках у него с реакцией все в порядке, но когда доходит до магических стычек, он вначале принимает решение, и только после этого блокирует или бьет. «Надо больше тренироваться»? Вот как раз не надо, потому что если он, при его-то возможностях, ударит на рефлексах, а потом окажется, что не стоило… Не то чтобы он сожалел о том, что произошло на плато Тугоррат, но этот инцидент подтверждает, что на рефлексах он может много чего натворить. И не обязательно в Хиале. И никаких гарантий, что не пострадают те, кто случайно окажется рядом. Так что для него самоконтроль важнее, чем скорость реакции.

Устроился в тени, привалившись спиной к каменной кладке. Надо поскорее восстановить энергетический баланс – солнечный свет и небесный простор в помощь.

Отдохнуть ему не дали. Из бокового проулка появился бородатый суриец в испачканной строительным раствором куфле. Остановился, озираясь, потом направился прямиком к нему. В трех шагах опустился на колени: не подобает возвышаться над высоким начальством.

– Господин наместник, блага вам и здравия под солнцем, под луной и под звездами! Припадаю к вашим стопам, взываю к закону и правосудию, ибо вы светоч закона, ибо вы карающий меч над главами лиходеев!

Ватахур-нубу он знал: один из тех артельщиков, у кого они с Эдмаром работали во время своей трудотерапии. Продержались у него под началом то ли два, то ли три дня и были с позором изгнаны. Впрочем, нареканий к нему у Тейзурга не было, и он не попал в число тех, кто после возвращения князя во дворец лишился должности.

– И вам здравия, Ватахур-нуба. Что случилось?

Ничуть не удивившись тому, что маг назвал его по имени, артельщик продолжил:

– Беззаконие случилось, господин наместник, преклоните свой драгоценный слух, молю о справедливости! У меня на участке колеса с тележки сняли. Дерзостно и неправедно своровали, под покровом ночи…

– Какие колеса? – после такой прелюдии он ожидал как минимум убийства или разбойного грабежа. – Всего-то? Починщики из летучей артели ставят взамен изношенных колес новые, почему эти проходимцы к ним не обратились?

Проходимцы – это, скорее всего, рабочие с участка по соседству. Надо как можно скорее набрать людей в достаточном количестве, чтобы было кому разбираться с такими инцидентами.

– Осмелюсь покорно молвить, господин наместник, у нашей тележки были воистину дивные колеса! Бартогской работы, да из особого металла, который плавят токмо в иноземных печах, да с бартогскими черными кольцами по ободу, которые смягчают ход – с ними последняя рухлядь идет как по маслу, а будучи сняты, те кольца при изрядном усилии тянутся, но не рвутся. Сносу бы им не было, да нашлись бесстыжие люди…