– Троюродным родственникам можно, мы узнавали у священника. Саш она упрямая, если что в голову возьмет, не выбьешь никак. За полгода до того как мы свиделись, Машенька порешила с вдруг, что в шкапу у нас змея поселилась, в нижнем ящике, убирайте, говорит его и все.

– И чем закончилось?

– Батюшка разломал старый шкап на дрова, а иначе она почивать в нашей комнате не ложилась, сколько не уговаривали, – морская нимфа только печально вздохнула и повернулась к нему лицом, – Ты уж не ругай ее за это ладно? Она ведь хорошая…

– Когда спит… ничего страшного, вырастет и забудет, слишком уж неудачная партия для штурманской дочки, я пока просто солдат и что там дальше будет неведомо… Может повезет вырваться из этой лямки, а может и закопают в братской могиле.

– Ну чего ты такие страсти говоришь, все обойдется! Зря ты подсказал папе отослать нас на два года в пансионат, хотела в сестры милосердия пойти, взяли бы, наверное, перевязывать раны я умею.

– Прости тезка, но нам всем, Сергею, отцу твоему и мне так будет намного покойнее. Война дело неприятное и грязное, – Сашка виновато отвел глаза, действительно это его идея, убрать девчонок подальше, – Чему быть, тому не миновать, так ваша Аксинья постоянно повторяет… надо Машу из воды вытащить, может, ты сбегаешь, а то я уже оделся?

– Нет братец мой, мы по-другому сделаем, – голубые глаза Сашеньки лукаво смотрят из-под длинных ресниц, – Обними меня покрепче, посильнее, как девушек своих… вот так правильно? Посмотри, бежит она сюда или нет?

– Летит, словно черти за ней гонятся!

– Ты чего в полотенце завернулась, замерзла? – Машенька с недоверием разглядывает расположившуюся на песке пару.

– Саша меня богиней посчитал, греческой, а ей такая одежда положена, как Архимеду в библиотеке.

– Подумаешь, пава какая, я тогда рыбка золотая, как у Пушкина, Саш скажи ей, взаправду, похожа?

Но Александр даже успел открыть рот, как его тезка набросилась на свою младшую сестру. Словно с цепи сорвалась, видать допекло.

– Рыбка? Ты Машенька чОрт, коего Балда у Александра Сергеича сетью поймал. Зачем позавчера вечером слив незрелых наелась? Пришлось нам с Аксиньей клизмой ее пользовать… Устроила наша Маша со своей ватагой состязание кто больше съест не иначе. Слава богу хоть Саша обточил наконечник у этой штуки, а то с большой палец толщиной был…

Верно, попросила его еще в прошлом году Сашенька доработать сей агрегат на "предмет совместимости", а то прямо хоть в коллекцию садо-мазохиста не помещай, впрочем здесь все медицинские инструменты на диво грубые и топорные, словно не для людей сделаны. Так хирургической пилой он давно уже пользуется в качестве обычной ножовки по дереву, выменял у эскулапов за спирт.

– И как Мария приз понравился? – Сашка с трудом сдерживает смех, не в первый раз его уже посвящают девочки в свои "страшные тайны".

– А Саш… Саша, вот, – пытается дать достойный отпор младшая, – Растолстеть боится… во! Каждое утро меряется шнурком, и клизмы ставить себе хочет с травкой, как твоя последняя подружка. Ей-богу не вру! Сам ее спроси.

– Александра ты чего задумала? Где, в каком месте, поправилась? Забудь про эту дурь немедленно!

– Тут, и вот тут…, раньше не было, я боюсь, что разнесет меня как нашу кухарку, – Сашенька грациозно покачивая бедрами стягивает с себя импровизированный хитон, – посмотри, пожалуйста.

Ему невольно опять приходится созерцать прелестные формы, младшая тут же лезет, прекрасно, ты сойдешь за образец для сравнения, повернись красавица к морю передом, а ко мне задом и не вертись. Снова в глаза бросилась разница в оттенке кожи, светленькая несмотря на загар Саша и смуглая Мария, но не похоже, что бы сестрам угрожала излишняя полнота.

– Сашенька, милая, будь умницей, ты ведь растешь, а Авдотья поди сразу пухленькой была, у девчонок такое бывает.

– А я? Я не толстая? – Маша делает настойчивые попытки оттеснить сестру в сторону и завладеть вниманием, чертики так и пляшут в омутах бездонных черных глаз.

– У тебя как у пацана кожа да кости, даже ущипнуть не за что, мала еще.

– Я видела, ты Сашу целовал, давай меня тоже! – в ход идет последний отчаянный рывок.

– Держи этого бесенка, мы сейчас ее защекочем и зацелуем, сама напросилась! Ой, Маша, ты чего дерешься?

Александру приходится вмешаться, пока дело не дошло до рукопашной схватки, Мария любит прибегать к такому "последнему аргументу", своих друзей-приятелей лупит только так, да и сестре иногда достается. Но не злопамятна, быстро отходит. Всего пять минут подержал он "разбойницу" в объятиях, и все, успокоилась, желание побуянить пропало. Жаль только, что в процессе бурного объяснения растоптали сказочный замок из песка.

Закат на западе окрашивает местность в багровые тона, на Сашку снова накатывается печаль, увидит ли он еще когда-нибудь своих маленьких подружек, завтра предстоит им дальняя дорога. Подумать только всего два неполных года, а так привязались они друг к другу. Теперь остается только надеяться и писать письма, последний "золотой год" на исходе…

Вечер, тяжелое свинцовое небо нависло над раскисшей дорогой, еще немного и рукой можно будет достать. Повисшая в воздухе словно паутина, мелкая водяная морось лезет в глаза и в нос, очень неприятная погода, кто бы мог подумать, что в Крыму осенью так бывает, совсем как в средней полосе. Маленький крытый старой парусиной фургончик-двуколка неспешно ползет по ржаво-песчаной колее дороги, увлекаемый парой невзрачных лошадок калмыцкой породы. Возница слегка дремлет, посасывая трубку, прожжённая и пропитанная пылью фуражка-бескозырка съехала на затылок. Его попутчик удобно устроился позади, постелив брезент улегся, прямо на катушках с проволокой и шанцевом инструменте, ему такое не в новинку. От усталости ломит все тело, но спать не хочется… Сырость, повисшая в воздухе, прохлада и запах дыма… сами по себе всплывают проклятая память, стоит только закрыть глаза… Последний выпускной класс, осенняя поездка на "картошку", эх какие были времена. Словно качественная студийная запись звучат в ушах голоса уставших одноклассников, тихо потрескивают дрова в костре и рядом, совсем рядом она, даже тепло тела сквозь промокшую ткань джинсов ощутил… Светлана, призрак далекого утраченного времени. Нет, черт возьми, нельзя так – эти события отделены от нашего героя доброй сотней лет, но старые воспоминания держат его в плену, надо отвлечься, иначе так и свихнуться недолго… Приходится прибегнуть к проверенному способу уничтожения иллюзий прошлого или будущего – как правильно будет непонятно, недолго и запутаться.

– Федя расскажи, ты на гражданке где жил, и чем занимался?

– Прости, Лександр Васильич, не пойму я никак? – возница поспешно вдохнул очередную порцию едкого табачного дыма и задумался. Прямо беда, хоть Сашка и прожил в новом мире немало времени и освоился, местные аборигены не всегда его понимали, проклятая память упорно подсовывала "правильные" с ее точки зрения слова, при разговоре или при составлении бумаг.

– До того как в рекруты тебя забрали, и по отчеству не надо меня величать, я моложе тебя Федор. Называй просто Александр или Сашка.

– Так это старшой, ведь вы теперича, унтера господа почто не дадут? – "водитель кобылы" при разговоре заметно окает, не иначе уроженец Поволжья.

– Не положено еще видать, так расскажешь, или боишься, может за разбой на службу отечеству пошел?

– Не, я смирный был как телок, барин меня под красну шапку сдал. Втемяшилось ему, что на барыню зарюсь. Но ей-богу не было, поклеп на меня возвели не иначе.

– Красивая хоть барыня то была, молодая поди, красивая?

– Страшна как погибель, прости господи, и хмельной бы не полез добром к эдакой образине.