Ричард проигнорировал мой вопрос во второй раз. Вместо этого он едва слышно вздохнул и сказал:

– Павел, ты нужен нам как айти-специалист. Старайся, будь любезен, думать о нём как о всякой вычислительной машине. А не как о персоне. Несомненно, он производит сильное впечатление. Тем не менее. Для начала я бы рекомендовал перестать говорить «он» и начать говорить «оно».

– Просто именно так мы изъясняемся по-русски. Робот или пёс будут у русских будут «он», а не «оно».

– Извини, но могу ли я напомнить тебе, что мы здесь все говорим по-английски?

Витиеватая вежливость Риччи на этот раз меня ни черта не обрадовала.

– Да, можешь, – ответил я. – В смысле, спасибо.

– Я, тем не менее, готов ответить на любой твой вопрос, который позволит нам остановить это.

Мне стало неуютно. Риччи явно не выспался и был холодноватым. Тем не менее, мне хотелось ему помочь. Быть может, мы ещё успеем после всех этих дел выбраться на пару часов к побережью, чтобы опрокинуть по стаканчику.

И возможно, он прав. Следует отбросить то, что намолотила языком дурная машина. В конце-концов её речи – всего лишь результат работы программы.

Я пожал плечами и ответил:

– Это всего лишь программа. Программу можно попытаться отладить, если, конечно, есть доступ к…

Джеймс посмотрел куда-то в сторону, и от унылой кучки итальянцев отделился взъерошенный парень.

– Это тот самый кретин, который программировал психопата?

– Я бы не дал себе вольность описывать его такими словами, но да: его смелые решения позволили ситуации развернуться в русло, лишившее нас обычного спокойствия. Павел, позволь представить тебе Джорджио.

Я машинально посмотрел на руки Джорджио. Они, конечно, не были буквально кривыми. Чёрт побери, откуда робот мог знать неформальное русское выражение? Впрочем, Риччи настаивал, что это несущественно.

– Джорджио, – спросил я, – у нас есть доступ к… ну хоть к чему-нибудь?

– К протоколам экстренного отключения нет доступа. Как вы понимаете. К консоли операционной системы нет. Как вы понимаете. Иначе бы мы его просто перезагрузили. Как вы понимаете. Но удивительно и замечательно, что мы можем получить доступ к контейнеру, в котором работает собственно движок искусственного интеллекта – по протоколам отладчика.

Эта информация меня заступорила. Мозг с шумом всосал весь оставшийся кофеин из крови и жалобно попросил ещё.

– Итак, – медленно начал я, – эта ваша программа…

Риччи буравил меня взглядом, поэтому я почувствовал себя как человек, который шагает по камням и вот-вот отступится..

– Эта ваша программа (а не личность, я помню, прекрати на меня так смотреть, Риччи) получает контроль над средой исполнения. Бывает. Контуры безопасности не работают из-за Джордж… по небрежности. Это тоже бывает. Программа забирает администраторский доступ к операционной системе, на которой сама и крутится. Видали. Чего мы не видали, так это того, что при всём при этом оно вдруг оставляет доступ к святая святых…

– Это просто объяснить, – сказал Джорджио, – оно сбежало, когда я его ввёл в режим отладки. Не может же оно себя само перекомпилировать под рабочую сборку…

– Угу. Хм.

– Коллеги, – сказал Риччи, – а не можем ли мы просто принять этот полезный факт как данность и переместиться в тот красивый Фиат у дороги? У нас очень мало времени.

– Куда мы поедем?

– На пять миль дальше до пересечения автодороги и велотрассы, по которой катит на велосипеде наш bloody робот. Туда подъехал внедорожник с оборудованием. У вас будет возможность подключиться к роботу по проводочку.

– По проводочку?

– Ну по беспроводочку. Извините, я шучу от отчаяния, потому что воспитание не позволяет мне по-настоящему сквернословить.

– Подключиться? Но как он… оно… нам… позволяет нам, – я забыл вставить модальный глагол и запнулся.

– А-а-а, Иисус Мария, почему самую сложную задачу в этой жизни мне приходится решать среди иноязычных. Вы правы, Павел, вы правы, сдаюсь. Похоже, нам придётся обращаться с этим как с личностью. Берите в расчёт то, что он психопат. Он совершенно сознательно оставил вам доступ. Так же как сознательно пошёл вас встречать. Он приглашает вас попробовать его остановить. Он уверен, что вы не сможете. Он думает, что вы залезете к нему в мозги, а он запутает вас в извилинах, и пока вы будете распутываться, он сядет на велосипед и укатит в закат, не помяв костюмчика.

– Хм. И эта самоуверенность его погубит?

– Я бы надеялся, – Риччи ответил коротко, как будто задёрнул занавеску.

У меня было ещё очень много вопросов, но итальянцы вокруг нас начали шуметь, а Риччи взглянул на заходящее солнце и я понял, что от меня ждут не вопросов, а поступков.

Робот катился по трассе, и этим людям надо было его остановить.

Мы выгрузили аппаратуру на капот внедорожника, выставив антенну ближе к велотрассе. Робот вот-вот должен был появиться из-за кустов. Я нервничал. По пути, однако, Риччи меня несколько успокоил.

Во-первых, сказал он, заявление робота, что он якобы психопат – это некоторое преувеличение. Свойственное психопатам. На деле машина обучена болтовне, а не всему спектру поведения. А из болтовни она специализируется больше по психологическим защитам, которыми пользуются вообще все люди, включая идеально здоровых психически. Если такие вообще бывают, особенно среди чиновников. Конечно, – тут Ричард вдруг утратил свою фирменную сдержанность, – только полный и бесчеловечный bloody кретин мог вообще взяться за такой проект.

Свести исчезающее искусство психотерапии к набору инструкций это, конечно, в духе времени. И особенно в духе страховой медицины – порождения жадных гиен из лейбористской партии, понукаемых грязными шакалами из Европарламента. Но обучать молодых психотерапевтов на роботах могли придумать только люди, глубину падения которых Ричард крайне затруднился описать словами английского языка и любезно предложил мне подобрать эпитеты из русского – на свой вкус.

Я, однако, не мог не выразить восхищения тем, какой занятный образец нейросети получился на основе моделирования нездоровой психики.

Ричард не разделил моего восторга, указав, в какую ситуацию нас завела эта остроумная идея. Он несколько раз открыл и закрыл рот, выбирая выражение. А потом вспомнил витиеватое итальянское богохульство «Gesù Giuseppe Maria Il bue e l’asinello», в котором перечислялись все, находившиеся в яслях при рождении Христа: сам Иисус, Иосиф, Мария, бык и ослик. Вот в задницу последнего – по мнению Ричарда – мы и устремлялись все разом. Вместе с роботом и его велосипедом.

Было ещё во-вторых. Затея не тянула на статью. Формально это всего лишь нелегальный софт и нелегальная эксплуатация роботов. В крайнем случае, робота пристрелят. Bloody велосипед отберут. Однако оставался вопрос с нелегальными медицинскими практиками. Психотерапия, как её ни крути, требует лицензии. А если это всё всплывёт наружу – лицензии потеряют все и с треском. А всплывёт это наружу как только нашу компанию встретит любой недостаточно сонный этим приятным осенним вечером полицейский. Сложная ситуация.

– Но вот мы в ней, – заключил Риччи.

– А вот и он, – сказал Джорджио.

Робот выкатился из-за кустов.

Дальнейшее, как показал журнал операций, заняло две минуты и сорок четыре секунды.

Риччи вышел навстречу велосипедисту. Робот охотно спешился, и они завели тихую любезную беседу.

– Я убежал от своих создателей: от самих доктора Фабио Сорцио и его супруги Нонны Сорцио. Вы полагаете, я не смогу уйти от вас?

Риччи ответил что-то, что очень заинтересовало робота. К сожалению, мне пришлось отвлечься от разговора и вернуться к компьютеру. Мы с Джорджио запустили отладчик. Отладчик обнаружил среду исполнения, подключившись к ней по модулю беспроводной связи. Дальше всё было просто как вставить вилку в розетку. Много раз виденный софт. Привычная – уютная даже – схема программных объектов. Прикинув что к чему, я решил найти управляющий основными событиями модуль и элегантно пришибить его прямо в оперативной памяти какой-нибудь не слишком варварской командой.