Тех, кого привлек в Проект сам, Александр Николаевич помнил хорошо. За их успехами намеренно не следил, но когда натыкался где-нибудь в СМИ, про себя отмечал. Кандидатуры, притараненные другими, вспоминались с трудом или вообще не вспоминались.

Зачем же мне попался на глаза этот список?

Верить в случайности Реутов перестал давно.

Посещение краеведческого музея у Александра Николаевича прочно ассоциировалось с детством: сначала собственным (с классом ходили), потом сына (водил лично), а теперь пришла пора внучке показать бивни мамонта и чучело медведя. Именно эти экспонаты помнились из предыдущих визитов больше всего. Но Марусе глянулись живые белочки и снегири в клетках (это теперь еще и зоопарк, что ли?), и еще в одном из залов имитации окошек, заглядывая в которые можно было увидеть все четыре времени года. Девчонка, что с нее возьмешь! Да и медведь за минувшие годы заметно пострадал от моли.

На выходе в фойе Маруся заинтересовалась яркой афишей выставки шляпок. Александр Николаевич не возражал против такого продолжения прогулки. Пусть будут шляпки. Однако какое-то беспокойство мелькнуло где-то на краю сознания. Он всмотрелся в текст и среди фамилий спонсоров выставки увидел знакомую. Не самая распространенная в России, вчера она ему встретилась. В списке, под первым номером.

Покидая небольшую симпатичную экспозицию (Маруся «сфоткала» порядка десятка экспонатов под лозунгом «хочу такую»), Александр Николаевич еще раз взглянул на электронный адрес организаторов, на который тем же вечером отправил хвалебный отзыв. Подписался полными именем, отчеством и фамилией. Зачем? А любопытно.

Через полтора часа на его мобильный позвонили с незнакомого номера.

– Здравствуйте, Александр Николаевич. Это Александр Бауэр. Помните такого?

– Здравствуйте, Александр Александрович. Не могу сказать, что совсем не ждал, но все-таки не ждал так скоро. Вы, я гляжу, благотворительными проектами занимаетесь?

– Это жена, ее увлечения. Очень гордится этой выставкой и ежедневно отслеживает отзывы. Очень впечатлилась Вашим и похвасталась.

– Марина?

– Марина.

Оба улыбнулись, вспомнив давнюю шутку про «морской клуб».

– Значит, дела Ваши идут неплохо. Так?

– Вроде как. А Вы разве не в курсе?

В голосе собеседника не было безмятежности. Но и страха не было. Жаль, нет возможности заглянуть в глаза.

– Нет. У меня были другие заботы. Но я рад, что Вы «на плаву». Я не имел никакого тайного умысла, отправляя отзыв. Просто порадовался, что среди моих давних знакомых есть те, кто считает нужным помочь в реализации некоммерческих проектов.

Разговор как-то не клеился и очевидно тяготил обоих собеседников.

– Александр Николаевич! Это мой личный номер. Если что понадобится – обращайтесь.

– Спасибо. За предложение – спасибо. Постараюсь не воспользоваться. Спокойной ночи!

– Спокойной ночи.

Ой! Боюсь, ночь тебе предстоит длинная, бессонная. По голосу слышу – не поверил ты в мой праздный интерес к шляпкам.

А Реутов заснул без проблем, и снилось ему партсобрание: решали вопрос о фасоне шляп, приличествующих коммунистам.

Александр Николаевич любил свою утреннюю голову за свежесть возникающих идей, легкость принятия решений, а больше всего за позитив, непонятно каким образом продуцирующийся даже из вчерашних неприятностей. Последних всегда хватало, пока работал. Но после окончания трудовой деятельности пора регулярных неприятностей, похоже, осталась в прошлом (пока здоровье не подводит).

Пребывая на пенсии седьмой год (так чтобы вообще никакой работы), он уже привык к размеренному распорядку, в котором каждое утро сопровождалось омлетом и чашкой кофе с горстью орехов, теленовостями после завтрака, днем – прогулка за хлебом или фруктами, ток-шоу после обеда и сериал перед сном. Встречи с друзьями случались нечасто, но всегда были однозначной радостью для всех участников.

Жаль, что в юности разбрасываются друзьями и не умеют ценить простые вещи вроде разговора ни о чем.

Александр Николаевич временами вспоминал людей, с которыми его сводила учеба, работа, отдых и просто судьба. Про большинство из них он ничего не знал, и узнавать что-нибудь не хотел. Боялся обнаружить, что всё плохо, и он помочь не в состоянии. Или наоборот, что всё слишком хорошо, и это изменило человека до неузнаваемости.

Пусть остаются в прошлом, теми славными ребятами, какими я их помню.

В его сегодняшней жизни Реутову нравилось всё. Не самая большая пенсия, чуть выше средней, все же позволяла ни в чем себе не отказывать и совершать пару дальних поездок каждый год. В результате желанное, но ранее недоступное, как Марс, посетили и собственными глазами увидели: и Колизей, и Лувр, и Амстердам, и Флоренцию, и прочие достижения цивилизации, и даже успели всем этим пресытиться. Когда кто-то в ожидании под дверью терапевта начинал сетовать о мизерности пенсии, очень хотелось спросить: а как же ты работал, что большее не заслужил? Но он всегда сдерживался и, молча, кивал, поддерживая тем самым беседу.

Его материальному благополучию содействовал и тот простой факт, что сын не нуждался в родительской подкормке. Избранное Валеркой дело давало стабильный и очень неплохой доход, позволяя совершать всяческие глупости (в понимании родителей). Так, например, удивило приобретение сыном проектора, транслирующего на экран во всю стену изображение с компьютера. Теперь сын и внучка «рубились» в какие-то понятные только им компьютерные игры, занимая этим процессом всю гостиную. Еду они тоже употребляли какую-то непонятную и очень дорогую. Две машины на троих…

Да лишь бы в радость!

Сегодняшнее утро пришло в сознание Александра Николаевича вместе с воспоминанием о вчерашнем телефонном разговоре. Праздное любопытство, проснувшееся одновременно с рассматриванием причудливых шляпок, обретало конкретику и масштаб. Внезапно ему остро захотелось оценить результат сделанного им когда-то выбора. Насколько проницательным он был тридцать лет назад? Как прожили эти годы те, кому он тогда радикально изменил жизнь? Обернулось это для них добром или злом? Особенно, учитывая тот факт, что никто ни с кого из того списка ничего, по большому счету, так и не спросил.

Идея обрела форму. Осталось придумать правдоподобный предлог. Ну, здесь можно особо не морочить себе голову – к богатым ходят за деньгами.

Буду просить на обучение внука в Кембридже. Или Оксфорде.

Обучение в Лондоне и прочих английских столицах образования Реутов на самом деле считал бессмыслицей. Оно могло принести ощутимую пользу лишь в самой Великобритании и то, если только принадлежишь к узкому кругу английской аристократии (старой или новой). Вожделенное некоторыми, британское образование имело яркую демократичную вывеску, но национальных традиций не отменяло. Можно было, конечно, поискать удачи в других европейских странах, но уже на общих основаниях, для этого ехать учиться в Лондон было не обязательно, можно было и чем-нибудь менее пафосным обойтись. В российских же реалиях такое образование наделяло единственным бонусом – можно было к месту с придыханием сказать: «когда я учился в Оксфорде…». Таким было его мнение.

Принятое Реутовым решение потребовало плана реализации, поэтому список был вновь извлечен на свет и тщательно изучен. Начать решил с бывших «профессиональных комсомольцев», в которых тогда особенно сомневался.

Кроме лондонского неудачника (сам виноват, зарвался, берега из виду потерял), в списке был и бывший мэр города. Все-таки тяга того к политической деятельности утянула от порученного ему «участка». Вот только быть мэром – это не только лозунги декламировать, тут нужна хозяйственная хватка, желание видеть проблемы, решать ежедневно возникающие вопросы. Увы, многие и ныне здравствующие административные лидеры об этом не догадываются. Лезут вверх по карьерной лестнице, считая, что умения писать справки и составлять отчеты вполне достаточно.