– Это сколько же ему лет, если старшему сыну не надо платить алименты? Значит, сыну точно 18 лет, – заволновалась Анфиса.

– Лет на пятнадцать тебя старше. Ну и что? Зато всё остальное в комплекте, – подытожила мудрая подруга.

Анфиса смекнула: «У меня козырь. Я могу на весовую выставить молодость и упругие груди. Весы в мою сторону будут».

А подруга не унималась.

– Бери, пока тепленький. Он как раз в запое после развода. Надо вовремя к нему под бочок завалиться. Да ты его видеть могла. Он в ларек к тебе приходит за бухлом. Я покажу. Учить знакомиться тебя не надо. Короче, Анфиска, если всё срастется, с тебя причитается.

– Говно вопрос! – сказала уверенно Анфиса.

И всё свершилось по задуманному плану.

Теперь, после приобретения судимости по статье УК РФ «Кража», Стаса сложно было назвать просто Стасиком. Но для своего окружения он всегда оставался милым, избалованным и капризным ребенком. Итак, Стаса уличили в воровстве, не помогло пресловутое его «не пойман – не вор». Всё было банально и просто.

На следующий день Вадик занялся уборкой квартиры после бурной попойки с друзьями. И обнаружил пустую шкатулку. Все расспросы друзей привели к персоне Станислава. Все они указывали, что в этой комнате только он уединился с Маринкой. По стечению обстоятельств, у Вадима родной дядя служил в больших чинах органов МВД. Ему-то и поведал всю незамысловатую историю племянник. Дядя Коля сразу отправил оперативную группу на квартиру. Группа провела все необходимые оперативно-розыскные мероприятия, сняла отпечатки и допросила всех участников события. К вечеру того же дня был результат: Стасовы отпечатки сошлись на злополучной шкатулке, показания верных друзей указывали на него как на виновника. Стас был в истерике, мама его тоже. Папа в это время был в долгосрочной командировке и никак не мог помешать развитию событий. Но мамочка связалась с мужем по срочной телефонной связи, и он уже вылетел спасать сына от неминуемого уголовного возмездия.

По приезде отец впервые не выдержал и отхлестал от души отпрыска ремнем, как в старых добрых традициях российского домостроя. Сынок дико визжал, орал и грозился уйти из дома до позднего вечера, не сказав маме. Любовь отцовская возобладала над праведным гневом. Папа сделал всё, чтобы ситуация благополучно закончилась. Украденные драгоценности были возвращены с извинениями и словами: «С кем не бывает, черт попутал». Спустя некоторое время у дяди Коли появилась новая машина, у Вадика – друга Стаса – новые швейцарские часы. На просьбу удалить из биографических сведений статью УК РФ отец Стаса получил отказ.

– Поздно, она прошла по всем милицейским протоколам, – назидательно сказал дядя Коля. – Останется для напоминания народной мудрости: «Что написано пером – не вырубишь топором».

Полковник ехидно засмеялся, потом сделал суровое лицо защитника государственного порядка, поблагодарил за новую иномарку и уехал в главк с отчетом. Одно утешало Стаса: из-за этой статьи его не взяли в армию. Хотя он туда и не собирался. Отец желал видеть будущее своего отпрыска на военной службе, а мама как минимум в генералитете воинских частей. Этим родительским планам не суждено было сбыться. Станислав Балалайкин пошел другим путем.

Времена перестройки отличались многими нововведениями в образовании. Как грибы после дождя, появлялись новые университеты и академии. Время должно было соответствовать новым требованиям. Один из таких новых вузов заинтересовал Станислава. Вуз назывался РАНХиГС, в переводе: Российская академия народного хозяйства и государственной службы. Каким чудом в этой аббревиатуре соединились два совершенно чуждых друг другу понятия: народное хозяйство и государственные служащие – чиновники, ненавидимые всем народом на генетическом уровне, – непонятно. Но, как говорил классик,

Умом Россию не понять,

Аршином общим не измерить:

У ней особенная стать –

В Россию можно только верить

На тот момент это было одно из самых престижных учебных заведений Санкт-Петербурга. По мнению родителей, у Стаса должно было быть всё самое-самое, и сына отправили поступать в этот РАНХиГС. Аттестат о среднем образовании у него был с хорошими и отличными отметками. Одет он был в соответствии с пониманием о государственной службе, улыбка белозубая, голливудская. Что еще надо? Каково же было удивление отца, который в связи с постоянными командировками по зарабатыванию денег не знал подробностей обучения сына, что за первый экзамен, сочинение, тот получил «два», или «неудовлетворительно». Тема сочинения была выбрана Стасом простая, свободная: «Кем я хочу быть?». Стас поступал на отделение руководителей государственной службы, и тематика сочинения должна была выявить задатки и способности будущего чиновника. Станислав ничего не усложнял, был лаконичен и краток. Всё сочинение состояло из следующей строки: «Вижу цель – не вижу препятствий». Эту цитату он выписал из книги известных афоризмов и выучил наизусть за несколько дней. Она ему очень понравилась. Ему хотелось, чтобы она принадлежала Александру Македонскому, на которого он равнялся. Но в процессе заучивания цитаты он забыл, кто ее автор. Высказывание это было чье-то другое, Стас не запомнил. Прочитав сочинение, папа наконец понял, что ему еще долго придется зарабатывать деньги и устранять препятствия для осуществления наполеоновских планов сына.

После получения диплома Глебыч сходил в армию, доблестно отслужил положенные два года в танковых войсках. В армии всё время было занято тренировками, боевой и политической подготовкой, освоением танкового мастерства и другими изматывающими солдатскими науками. Учители посетили его всего раз за два года. Что-то, как всегда, говорили важное, но Глеб это смутно помнил. Время видений и духовных наставлений совпало с марш-броском в кирзовых сапогах по осенней грязной дороге протяженностью в пять километров. Уже на финале марш-броска Глебыч поскользнулся и упал лицом прямо в глубокую грязную лужу. Пока он отлеживался, было осознание голоса, напоминающего голос учителя: «Вставай, твой бросок еще впереди!». Потом оказалось, что это был прапор, который его пинал своим крепким сапогом и орал: «Вставай, солдат! Всех остальных задерживаешь!»

После армии Глеб искал свой духовный путь с геологическими экспедициями по далеким уральским лесам и горам. Геологи чем-то напоминали ему Богдана Михалыча, по которому он иногда скучал. Глебу не хватало его задушевных бесед. Геологи были всегда веселые, пьяные и чумазые. Вечерами у костра рассказывали свои геологические байки и постоянно что-то рыли в земле, брали различные пробы и искали. То ли нефть, то ли газ, то ли золото. Однажды темной уральской ночью к Глебычу пришли учители наяву. Он вышел справить свою нужду по-маленькому после выпитого полведра геологической браги. Небо сверкало звездами, в воздухе пахло соснами, первозданной свежестью и дымом против комаров. И тут между сосен он увидел таинственные фигуры, легко скользящие и почти парящие над землей. Учители тихо и таинственно крались между величавых деревьев, похожие на монахов, в больших черных плащах, с накинутыми на голову капюшонами. Шум сосен, темнота ночи, пьяный хохот геологов из палатки не давали Глебычу сосредоточиться на пришельцах. Учители всегда ходили парой, иногда их было трое. Он силился пойти к ним навстречу, позвать их, удержать в поле зрения, но от напряжения начинала болеть голова. Глебыч начинал тереть виски, трясти головой, чтобы отогнать ненужную боль, и потерял нужное время судьбоносной встречи. Учители растворились в аромате ночного таежного тумана. А он даже забыл пописать, хотя приготовился к процессу. Комары облепили мужское достоинство Глеба и испытывали его на предмет выдержки. Наутро Глеб с трудом помнил загадочные события ночи, болела голова, надо было поправиться. Геолог Петя уже стоял со своей литровой банкой браги: «Глебыч, нам всем какая-то хуйня снилась или глюки были, столько выпили этой браги на черемухе, что страшно. Больше у этой тетки брать не будем, че-та она подсыпает туда». У Глебыча оставалось смутная озабоченность, что ему не удалось вступить в контакт с учителями, и он считал, что брага здесь ни при чем.