Старшая сестра, Альбина, сразу устроилась в Сороконожкино на работу помощником зоотехника на местную ферму. А Анфису со знанием одного курса бухгалтерского учета поставили пока на период декретного отпуска предыдущей учетчицы на благодатную весовую. Весовая представляла из себя крытое с двух сторон строение с напольными весами размером десять на десять метров, чтобы можно было взвешивать проезжающий трактор с прицепной телегой, нагруженный зерном, навозом, картошкой или другим сельхоздобром. Проезжающий транспорт останавливался на встроенных в пол весах, Анфиса из маленького окошечка мило улыбалась трактористу и записывала в учетную тетрадь нужный вес провозимой сельскохозяйственной продукции.
Надо сказать, что Анфиса была хороша собой. Не так, что прямо загляденье, но с фигурой ладной, роста среднего и приятным славянским лицом.
Что не давало покоя Анфисе, так это то, что мечты о лучшей жизни никак не осуществлялись. От этого ее добрый характер начинал постепенно портиться, как молоко, которое вовремя не прокипятили. С учетом зерна, навоза и картошки Анфиса со временем стала совмещать другой учет – местных женихов. Выбор же их был невелик. Трактористы отметались сразу: много употребляли спиртного, курили, воняли мазутом, громко матерились и редко мылись. Анфиса еще в техникуме видела в журнале «Советский экран» заграничного актера Алена Делона. С тех пор он являлся ей в сладких девичьих снах. «Вот мой бы избранник был похож на него: лицом и фигурой», – думала она, ложась спать в квартире сестры в соседней с нею комнате.
Старшая сестра сразу вышла замуж за совхозного шофера и была уже беременна. Как молодой семье совхоз предоставил им служебную квартиру. И Альбина подгоняла младшую: «Не копошись, посмотри, сколько парней холостых на тебя заглядываются, засидишься в девках…» Но Анфиса продолжала учет женихов. Из рассматриваемых местных кавалеров были еще и те, кто не трудился в сельском хозяйстве. Их надо было ловить в местном ДК на танцах. И потом, Ален Делон должен быть с квартирой и машиной, пусть и скромной. На меньшее она не соглашалась. Хождение на танцульки к поиску героя ее девичьих грез не привело. Были хоть и не трактористы, а молодые люди разных профессий и творческих увлечений, но сердце Анфисы молчало, не екало. К тому же отсутствие схожести с киногероем усугублялось отсутствием материального комплекта, задуманного учетчицей Анфисой. А время для свершения девичьей судьбы – важный фактор. И вот в жизни Анфисы случились девяностые. Как-то незаметно должность учетчицы сельскохозяйственного добра оказалось ненужной. Сельхозпродукция плавно перетекла в сельхозакции. Зерновых культур стали выращивать столько, сколько в свое время мог утащить Вася Пупкин за один раз на своих добросовестных и мужественных плечах. Из добра оставался только навоз, который становился всё дороже и дороже. Хорошо, что его поставляли коровы местной фермы, доедая последние запасы корма. Учитывать навоз Анфиса не захотела. Надо было идти к своей мечте, даже вырвавшись из уютной маленькой тепленькой будочки в весовой.
В стране тем временем бурно развивался бизнес-ларек. Местные предприниматели соревновались друг с другом в хитроумном разливе паленой водки, поставке конфиската колбасных изделий и первых модных шоколадок «Сникерс» и «Марс». Тех самых шоколадок, за которые сельские сороконожкинские девчонки отдавались свежеиспеченным бандитам и рэкетирам. Все потребители того времени чувствовали вкус не только заграничных шоколадок, но и драйва времени, его бестолковый риск, дурную опасность и сиюминутный восторг приобщения к заграничному миру, хотя бы через эти шоколадки. Это был своего рода бренд эпохи.
Ларек был самым кипучим местом села. Анфиса, недолго думая, предложила свою кандидатуру предпринимателю и владельцу ларька Ипполиту Скурвихину. Расчет был прост. Ларек – эпицентр жизни всей деревни. Здесь происходит движение различных покупателей, а значит, и потенциальных женихов с деньгами. Это новые знакомства, связи и возможности. Вдруг наяву случится история про Золушку?. Предприниматель Скурвихин предложил ей выйти на работу на следующий день. Особых специальных навыков не требовалось, кроме как считать-обсчитывать на калькуляторе товар. С весами Анфиса умела обходиться лучше всех. Еще для такой популярной работы надо было иметь сносно привлекательную внешность, не грубить клиенту и улыбаться. Еще один тренд времени: не груби покупателю, а улыбайся! Заграница не только с экранов ТВ всегда улыбается, но прежде всего – в торговой сети. Наши предприниматели смекнули, что улыбка эффективнее повышает продажи. Наши продавщицы с трудом привыкали к новшеству, для начала пришлось научиться хотя бы не грубить, а потом улыбаться.
У Анфисы всё получалось: и обсчитывать на заранее накрученных весах, и менять ценники, и принимать ухаживания хозяина ларька. Но это не добавляло счастья на весах женской судьбы. Покупатель, похожий на Алена Делона, не появлялся. А годы в учетной записи Анфисы не прибавляли молодости и красоты. И она решила пересмотреть прейскурант ценностей. Делон был заменен на просто «не страшный, но с голубыми глазами», но пункт «материальное обеспечение» остался, несмотря ни на что. К тому времени старшая сестра разродилась вторым мальчиком и попросила Анфису освободить занимаемую площадь. Тем более что ее муж активно заглядывался на младшую сестру, которая была моложе и более упруга отдельными частями тела. Анфиса на этот момент имела хороший доход с ларечной торговли плюс навар с подвыпивших безработных трактористов и с приезжающих на заработки украинцев и белорусов. И поэтому она без труда сняла себе однокомнатную квартиру в «гетто» в этой же деревне. Это было недорого и удобно. Почему этот участок местная интеллигенция называла «гетто»? В этом районе, условно называемом «дома за баней», жили люди с богатым уголовным прошлым и просто граждане с тяжелой судьбой. Три дома «за баней» на рубеже окончания советской власти просто не успели снабдить коммунальными услугами: провести отопление и воду. Экономика в стране быстрыми темпами разрушалась, где уж тут было благоустраивать три дома за баней в каком-то только одному Богу известном селе. Народ там жил энергичный, криминальный и живучий. Общими усилиями как-то оборудовали отопление и провели колонку с холодной водой во дворе. И жизнь в «гетто» заиграла яркими красками.
Анфиса в свободное от ларечной торговли и обогащения время выпивала с соседкой по лестничной площадке Фаиной. Сама Фаина ждала мужа из тюрьмы, уже со второй отсидки. Первый раз муж Фаи сел за воровство колхозного добра: несколько мешков зерна, картошки и чего-то еще, она не помнит. А вот второй раз – всё по-серьезному. С компанией сильно пьющих друзей они изнасиловали свою собутыльницу Ксюху, которая на них за это очень обиделась. На следующий день Ксюха пожаловалась участковому. Друзей Ксюхи было трое, среди них муж Фаины Трифон. На самом деле двое спали непробудным сном, а Трифон только и смог, что снять с Ксюхи трусы. А ей показалось, что ее насилуют. Наутро она проснулась без трусов, но рядом с Трифоном… Вот и началось. Но не в этом суть. Анфиса много всяких советов и историй услышала от прожженной и закаленной жизнью Фаины. Она, та самая Фаина, и подсказала ей, как устроить свою женскую судьбу.
Был у Фаины с Анфисой очередной вечер пробы новой домашней самогонки с клюквой. Пробы прошли успешно. Закуска была под стать: сало от псковской родни, картошка жареная, килька в томате. Фая захмелела, раскраснелась, приобняла Анфису и загадочно шепнула:
– Я тебе жениха нашла. Всё как по заказу. И глаза голубые, и рост хороший, квартира и машина. Он как раз с женой развелся. Жена с двумя детьми в Ленинград уехала на пээмже к маме. На жилье не претендует.
Анфиса встрепенулась. Неужели вот оно, счастье? Ведь уже за тридцать, пора, это последний шанс. Но виду не показала. И равнодушно так Фаине:
– А сколько лет жениху? Я его знаю? Местность наша небольшая, могу и знать.
– Это вряд ли. Они недавно здесь. Он, жених твой, прапором служил где-то на Дальнем Востоке. Оттуда и приехали по сокращению военной части. Дети взрослые. Может, младшему сыну еще какие-то алименты полагается выплачивать, – по-житейски рассуждала Фаина.
