Полин застыла как миниатюрная статуя.

– На свидании?

– Конечно. Помнишь, ты сказала, что пойдешь со мной, если я буду последним человеком на земле?

Головка с золотистыми локонами кивнула.

На улице светило солнце, и не было ни души.

Армия запада уже была на подходе. А вот стены крепости никак не удавалось достроить из-за непрекращающихся проливных дождей – почву постоянно размывало, и конструкция рушилась, погребая под собой рабочих. Армия подступала все ближе, уже слышалось ржание лошадей и крики полководцев, но ворота должны были сдержать их на какое-то время. Массивные. Каменные. Тяжелые. На их возведение ушло…

Бум!

Ворота разлетелись вдребезги.

Дона окатило водой и песком по уши.

Такого стенобитного орудия он совсем не ожидал. Бутылка. Обычная бутылка из мутного зеленого стекла. Она почти насквозь пробила его сооружение. Замок из песка был испорчен. А вместе с ним и настроение мальчика. Столько часов ушло на все эти башни и комнаты! И все ради чего? Замок из песка раскурочил обычный мусор, обильно прибиваемый к берегу после отливов.

От досады у Дона на глазах проступили слезы, но он огляделся по сторонам и быстро утер их ладонью. Он ведь генерал! Генералы никогда не плачут из-за поражений.

Дурацкая бутылка! Ну, держись! Пинок ногой, и вот она уже летит, вращаясь в воздухе, и ударяется о толстый ствол раскидистого кипариса. Мизинец немного побаливает, зато замок отомщен.

Бутылка разлетелась вдребезги. Стекла блестели на песке, словно драгоценные камни. Но об эти камни могли легко поранить ноги его младшие братья или даже собака. Месть местью, а убрать за собой все-таки придется. Дон сходил за совком и стал понуро собирать осколки. И вот тут-то он и заметил нечто странное – среди лжеизумрудов притаился небольшой клочок бумаги, небольшой, даже меньше ладони.

Дон прочел пару строк. Ну, как прочел – просто пробежался глазами по странным и незнакомым раньше закорючкам. Что это вообще? Написано от руки. Сам Дон писать еще не умел, да и читать тоже. В его городке в принципе было мало грамотных людей – рыбаки, зачем им книги? Их дело принести улов побольше и продать подороже.

– Где ты это взял? – Мама покачала головой и вернула клочок обратно. – Понятия не имею, о чем здесь. Как-то не по-нашему, вряд ли соседский, может, из какой-то другой страны.

«Из какой-то другой страны». Эти слова стали наживкой и зацепили Дона, словно острый крючок. Другая страна! Раньше он даже и не задумывался, что другие страны в принципе существуют. Мир мальчика ограничивался тремя окрестными деревнями, он даже никогда не бывал в столице – в центральной части острова. Другая страна. Ему просто необходимо было разузнать о ней все. И с этого момента мальчика будто подменили. Он перестал залеживаться допоздна – он вставал с петухами, как и все взрослые, чтобы как можно раньше засесть за свой старый, потертый букварь. Он штудировал его утром, днем и вечером, старательно выводя черточки и завитушки. Он затер до дыр все детские книжки в доме (хотя и было-то их на полке всего три), он выучил все истории наизусть. И вскоре читал и писал лучше любого взрослого в округе.

Родители немного поразмыслили, посоветовались и поссорились, но все-таки открыли лакированную шкатулку и достали оттуда накопленные монеты. Денег было достаточно, чтобы отправить в школу ровно одного ребенка. Конечно, они планировали отправлять туда совсем не Дона – он был слишком неугомонным и годился больше для работы в порту, чем для школьной скамьи. Но что тут скажешь, мальчика ведь и правда словно подменили!

Сделано. Каждое утро Дон запрыгивал на торговую повозку, идущую как раз по пути к школе, и уже через два часа оказывался у одноэтажного белого здания. В местной школе было всего два учителя, нельзя сказать, что самых умных и самых лучших, но какие есть. Зато прямо в школьном дворе располагалась огромная библиотека. Появилась она там совершенно случайно – как дар от какого-то богатого благотворителя, и нельзя сказать, чтоб ей сильно пользовались. Детишки активно брали комиксы и другие тонкие книжки с картинками, но Дон решил сразу взяться за тяжелую артиллерию. После звонка он мчался туда со всех ног и набирал огромную стопку всего, что рассказывало о географии, культуре и языке. Конечно, не понимал он и половины, поэтому с другой стороны лежали словари для всех непонятных слов. Он отмечал, закладывал, выписывал и учил наизусть. Домой он приезжал с последней повозкой, затемно, когда даже родители уже готовились ко сну.

Записка в бутылке. Другая страна. Этот образ занял все воображение мальчика и все его время. Он даже не заметил, как закончился учебный год. А потом следующий. А потом еще один и еще один. Кончались и книги в библиотеке. А страну, откуда пришла записка, Дон так и не отыскал.

Родители и радовались, и беспокоились одновременно, но у них было слишком много работы и слишком много других детей. Остальные не проявляли особого интереса к учебе, тогда, второй раз посовещавшись, семья решила снова достать лакированную шкатулку. Там было совсем немного, но достаточно на первое время, чтобы отправить мальчика на большую землю – в университет.

Дона провожали всей деревней. Один чемоданчик. Блокнот. Ручка. Больше ничего. Никто раньше не уезжал так далеко от дома, никто не знал, каково это – жить по другую сторону горизонта. Дона поздравляли и прощались с ним как в последний путь – с большой земли не возвращались.

Закорючки с клочка бумаги снились Дону каждую ночь. Они принадлежали языку, на котором не говорили ни в одной из изученных им стран. Сто четыре языка. Тридцать семь диалектов. Все не то. Все мимо.

Отделение лингвистики – куда же еще? Дон сдал экзамены с такой легкостью, с какой люди составляют список покупок. Ведь тесты нужно было сдать как можно быстрее – чтобы снова успеть в библиотеку.

Прошло четыре года, и Дон не мог вспомнить ни имени своего соседа по комнате, ни лиц одногруппников, ни собственного выпускного вечера. Все это было второстепенно, покрыто дымкой. Важно было лишь то, что в мире оставалось еще пятьдесят три страны, о которых он еще ничего не знал.

Раз. Позади осталась магистратура. Кандидатская степень и защита докторской.

Два. Самый молодой лингвист в истории. Сотни статей и десятки книг.

Три. Конференции, командировки.

Четыре. Пять. Шесть…

Бряк! Стакан со звоном разлетелся о кафельную плиту. Дон будто бы очнулся ото сна, моргнул, постоял немного и стал сметать зеленые осколки в совок. Зеленые, почти изумрудные. Как в детстве. Дон снова моргнул и огляделся по сторонам. Его полки ломились от книг, а стены готовы были рухнуть от веса всех грамот, дипломов и наград. Он открыл столько новых племен! Но так и не нашел то, что знало бы язык с клочка бумаги. Неожиданно ему больше не хотелось читать. Совсем. Никогда. Картинка в глазах немного двоилась, и он протянул руку за очками на ванной полке. Из зеркала на него смотрели серые глаза. Те глаза, которые уже очень давно не видели рыбацкой деревни.

Один чемодан. Блокнот и ручка. Больше ничего. Три перелета. Четыре такси. Паром. И наконец маленькая двухэтажная баржа, пыхтящая, словно резиновая игрушка с дыркой. Она причалила к знакомому пирсу и выпустила Дона в объятия теплого воздуха и рыбного ветра.

Узкая тропка. Высокий холм. Река. И вот видна хижина. Дон робко открыл скрипучую дверь, а внутри его встретил Бог. От неожиданности у него пропал дар речи. Ноги подкосились, тело обмякло, он сумел лишь подставить свой маленький чемоданчик и неуклюже на него приземлиться.

– Ты вовремя. Давно тебя жду, хоть и знал, что раньше сегодняшнего дня ты не появишься.