Звякнул дверной колокольчик.

В кафе зашла пожилая пара, а прямо за ними невысокая женщина средних лет. Сорок? Пятьдесят? Кто знает, он никогда не умел определять возраст.

– Нам два куска черничного пирога и кофе! – с улыбкой произнес мужчина с белоснежными усами. На стойку легла потертая клетчатая кепка. Он пригладил взъерошенные волосы, а затем помог своей спутнице снять длинное розовое пальто.

– У нас сегодня юбилей! Угадай-ка, сынок, сколько? – Старушка в нетерпении клацала ногтями по отполированной деревянной поверхности.

Он не умел определять возраст.

– Хм, может, тридцать?

В простые белые чашки полился горячий черный кофе. Старички причмокнули от удовольствия.

– Ты нам льстишь, – белые усы ухмыльнулись, – бери больше.

Плоские тарелки с пирогом проскользили и встали рядом с чашками.

– Семьдесят! – выкрикнул дедушка и торжественно поднял вилку в воздух. – Мы познакомились, когда нам было по тринадцать. А в восемнадцать поженились. С тех пор не разлей вода! – Он ласково приобнял супругу, и они оба принялись за пирог.

Восемьдесят восемь лет. С ума можно сойти! Это ведь почти девяносто, а внешне и не скажешь. С другой стороны, он никогда не умел определять возраст на глаз, да и девяностолетних до сего дня ни разу не видел, может, они все так выглядят. Мэт лишь пожал плечами, улыбнулся в ответ и положил рядом с морщинистыми руками глянцевый листок меню – вдруг надумают взять что-то еще, хорошие чаевые сегодня бы тоже не помешали.

Дверной колокольчик снова звякнул. Людей становилось больше и больше. Обеденный перерыв все-таки. К ним в кафе заходили работяги с соседней лесопилки, водители фур, шахтеры, путешественники, уставшие в дороге и решившие подкрепиться, местные учителя и студенты, в общем-то – все. Городок-то совсем крошечный.

За стойку на высокие красные стулья присело еще шестеро. Сегодня утром Мэт забыл дома свой именной значок, поэтому все обращались к нему просто «сынок». Почему бы и нет? Хотя многих он знал лично и за пределами забегаловки.

Задняя дверь хлопнула.

– Ты опоздал, – Мэт произнес это, наливая очередную порцию кофе, даже не оборачиваясь, – снова.

Его напарник часто опаздывал.

– Я исправлюсь, – подмигнул он, на ходу завязывая фартук и цепляя к нему золотистую табличку с надписью: «Мэт». Они были тезками и часто шутили, что однажды откроют собственный ресторанчик «У Мэтов», «Два Мэта» или «ММ». У них была еще уйма времени поработать над названием, сперва ведь нужно было окончить школу, так что два года в запасе точно имелось.

– Иди обслужи зал, а я тут побуду, а то там одна женщина уже минут двадцать ждет.

Мэт вложил деньги в кассу, передал еще пару меню и поставил на плиту второй кофейник. Многозадачная работа получалась у него на удивление хорошо. Руки будто жили своей жизнью – взять, подать, протереть, а голова пока могла думать о своем. Например, о том, что скоро танцы, и хорошо бы купить новые кроссовки. От постоянной ходьбы у старых уже почти протерлись подошвы. А для покупки надо было еще больше ходить и работать.

«Вот те на», – подумал Мэт. Вот тебе и замкнутый круг.

Он краем глаза глянул на ту женщину в зале. Она будто бы сильно нервничала, потому что постоянно теребила носовой платок.

– А мы путешествуем! – Дед с гордостью похлопал по часам на цепочке. – Едем на свадьбу к праправнукам.

– Здорово! – Мэт живо откликнулся, потому что с первого дня усвоил золотое правило: чем больше ты понравился клиенту, тем больше чаевых тебе оставят. – Удачной вам поездки.

Путешествуют? Это в девяносто лет? Бывает же. Он проводил старичков взглядом до выхода. Его напарник о чем-то оживленно беседовал с женщиной, теребившей носовой платок.

Старики оставили хорошую сумму. Это в кассу, а это в карман.

Голос женщины стал громче и даже пробился через хор сидевших рядом дальнобойщиков. Теперь она показывала Мэту-напарнику фотографии из крошечного альбома с мятыми страницами.

– Слышь, сынок, заправка на двадцать девятой развязке работает еще? Сто лет в ваших краях не был.

– Уже пять лет как закрылась, – Мэт подошел поближе к огромному рыжебородому мужчине и стал оттирать засохшее пятно соуса рядом с сахарницей, – вы лучше сверните на ближайшем перекрестке налево и заправьтесь там, потом развернуться придется, но все лучше, чем застрять посреди леса с пустым баком.

– Буду знать, – пробасил бородач, вытер губы рукавом и бросил на пустую тарелку пару купюр.

Другие посетители в зале уже начинали нервничать, прошло минут десять, а Мэт-напарник все еще стоял у той странной женщины с платком и альбомом. Только теперь она уже почему-то плакала, заламывала себе руки и пыталась ухватить Мэта-напарника за край передника.

– Вы ее знаете? Местная сумасшедшая? – поинтересовалась дама в темных очках, тоже явно неместная.

– Первый раз вижу, наверное, проездом, как и большинство здесь.

Часовая стрелка перевалила за два. А его рабочий день заканчивался в четыре тридцать. А это означало, что впереди его ждало еще два с половиной часа кофеварок, черничных пирогов (сегодня это был пирог дня), овощных супов и бутербродов с индейкой.

В зале что-то со звоном упало. Это стеклянный кофейник выпал из рук Мэта-напарника, когда женщина резко вскочила и попыталась его обнять. Но, кажется, никто не пострадал.

– Вы ненормальная! Я сейчас в полицию буду звонить! – Мэт-напарник с трудом вырвался из объятий и прошмыгнул в подсобку.

Женщина постояла еще пару секунд с застывшими в воздухе руками, растолкала свои вещи по карманам и выбежала за дверь.

Мелкое стекло собирать было хуже всего. Оно легко впивалось в кожу прозрачными занозами и доставалось оттуда с большим трудом. Но в этот раз вроде бы обошлось. Никто не поранился. Воду в ведре пришлось менять несколько раз, но пол теперь сиял.

– Поставь табличку, что скользко, чтобы не упал никто. – Мэт разогнул спину и вытер пот со лба. – Что она хотела вообще от тебя?

– Да тронутая какая-то, – Мэт-напарник водрузил на влажный участок желтый пластиковый знак, – давай рассказывать про свою молодость, что она родила в пятнадцать лет, не могла растить ребенка и отдала его на усыновление. И что, мол, я и есть тот самый ее сын! Фотографиями какими-то мне тыкала. Смотри, говорит, ты и темноволосый, и голубоглазый, и лет тебе столько же, и звать тебя Мэт. Все, говорит, совпадает. Соцработник ей бывший сказал, что ее сын где-то по трассе в кафе работает… Сумасшедшая, как пить дать!

Посетители быстро успокоились и позабыли о только что случившемся, воздух снова стал густым от смеха и разговоров. А Мэт-напарник еще повозмущался, что спишут с него денег за кофейник, да и принялся опять принимать заказы и убирать посуду.

Может, догнать ее? – проскочила шальная мысль. Может, остановить ее на парковке, пока она еще не села в обшарпанный красный автомобиль? Может, сказать, что, скорее всего, тот «темноволосый мальчик Мэт», усыновленный пятнадцать лет назад у девочки-подростка парой из маленького западного городишки, – это и есть на самом деле он?

Но на сковороде зашипело масло.

– Забирай! – крикнул повар.

– Можно еще кофе? – спросил посетитель.

Звякнул дверной колокольчик.

– Сейчас все будет! – прокричал Мэт в ответ. И вернулся к по-настоящему важным повседневным делам.

Грег Петерсон! Не было в школе другого имени, которое бы вызывало столько смеха и толков. Знаменитый Грег Петерсон. Мальчишки регулярно подсовывали ему в раздевалке жуков, камни и ручки с потекшими чернилами. Никто не хотел видеть его в своей футбольной команде и уж тем более на вечеринке. Девчонки хихикали над ним, а если ссорились, то всеми фибрами души желали обидчице пойти с ним на свидание.