Изучение конкретных обстоятельств может привести к появлению нового материала, например посвященного новым идеям и новым подходам к экономической теории. Такое изучение необходимо для того, чтобы установить, является ли данный материал полезным для описания и понимания фактически проводимой политики. Но без концептуальной основы осведомленность о конкретных исторических фактах не может помочь понять природу тех вызовов, с которыми сталкивается существующая теория. Нет никакого способа оценить значимость содержательной экономико-теоретической аргументации, претендующей на какую-либо универсальность утверждений, кроме как постичь логику, лежащую в ее основе. Экономическая теория представляет собой просто-напросто общую логическую систему, на основе которой можно понимать различные экономические явления и оценивать последствия различных вариантов экономической политики. К достоинствам экономической теории относится то, что она прикладывает к реальности определенные стандарты мышления и логики, хотя, конечно, со временем такие стандарты могут изменяться. Возможно, что некое подспудное намерение, проявившееся в написании этой книги, состоит в попытке проследить, какие изменения во времени претерпевает концептуальная схема, образующая основу для оценок торговой политики.

Такой подход к истории экономической мысли можно с полным правом назвать шумпетерианским, хотя сам Шумпетер частенько отступал от него. В «Истории экономического анализа» он писал: «…научный характер исследования не зависит от мотива, по которому оно было осуществлено. <…> Самый упорный классовый интерес может способствовать по-настоящему ценному анализу, равно как самый бескорыстный мотив зачастую не приводит ни к чему, кроме ошибок и банальностей. <…> мотив не имеет ничего общего с объективной сущностью какого-либо положения…» [Schumpeter (1954, 10, 337n); Шумпетер, 2001, 12, 442сн6]). Это обстоятельство нужно постоянно иметь в виду при изучении истории обоснований, дававшихся как политике свободной торговли, так и политике протекционизма, особенно когда речь идет о меркантилистской литературе XVII столетия, поскольку защита собственного интереса была присуща обеим сторонам полемики, и следы этого интереса фигурируют в соответствующей литературе в великом множестве. Данная книга в меньшей степени сосредоточена на том, кто сказал и по каким причинам было сказано нечто; в ней делается упор на том, что именно было сказано, а также на том, продолжает ли соответствующее высказывание быть осмысленным после того, как оно прошло испытание в виде критической оценки, данной ему современными комментаторами и позднейшими учеными.

Применяя экономическую теорию для анализа рассматриваемой доктрины, мы описываем эволюцию идеи свободной торговли хотя бы по той причине, что в ходе просеивания сочинений прежних эпох мы многое узнали о том, каким образом изменялись и накапливались теоретические и концептуальные представления об экономической политике. Полученное нами знание позволяет понять, как появились современные воззрения на вопросы торговой политики, и, возможно, помогает сформулировать некоторые предварительные выводы о взаимоотношениях между экономической теорией и ее приложениями к экономической политике.

При описании дискуссий прошлых десятилетий и веков я буду активно цитировать источники, стремясь передать дух манеры рассуждать и строить аргументацию, характерной для непосредственных участников дискуссий тех времен (я взял на себя смелость осовременить написание слов и – во многих случаях – употребление заглавных букв). В основе книги лежит массив литературы, написанной, как правило, на английском языке. Отчасти это объясняется тем обстоятельством, что экономические исследования свободной торговли (как и дебаты на эту тему) велись, по преимуществу, в Британии. В отдельные эпохи, как, например, в эпоху меркантилизма, экономическая мысль в таких странах, как Франция, Испания и другие, отражала то, что писалось и говорилось в Британии (хотя иногда бывало и наоборот), так что мы не очень много потеряем от того, что в качестве представительной выборки того, о чем говорилось повсеместно, будем использовать лишь английскую литературу. В другие эпохи, как, например, в XIX столетии, Британия играла уникальную роль, выступая мировым центром новаторской экономической теории высочайшего качества. Упор на англоязычную литературу может породить определенное смещение восприятия, если речь идет о мнениях по поводу свободной торговли или о внешнеторговой политике, однако такая односторонняя ориентация не может оказать серьезного искажающего воздействия, если речь идет об изучении экономической теории свободной торговли.

Главный вывод, к которому мы пришли в этой книге, можно было предугадать с самого начала. Адам Смит сформулировал убедительные доводы в пользу свободной торговли в 1776 г., пойдя против господствующего течения тогдашней экономико-теоретической мысли. Его сильная аргументация оказалась убедительной и в более общем плане, получив признание и как универсальное интеллектуальное достижение. С тех пор доктрина свободной торговли неоднократно подвергалась самому тщательному критическому анализу, в ходе которого по ее поводу высказывались весьма серьезные сомнения. При этом идейные основы доктрины свободной торговли устояли под натиском периодически возобновляемых критических исследований. Эти исследования, разумеется, пролили свет на сильные и слабые стороны доктрины свободной торговли, и подчас приводили к появлению важных уточнений этой доктрины. Однако в ходе этого своеобразного судебного разбирательства, длившегося несколько веков, свободная торговля как таковая была оправданна, – после различных оговорок и исключений истинность фундаментального утверждения, согласно которому свободный обмен товарами между странами порождает значительные экономические выгоды, осталась непоколебленной. Таким образом, доктрина свободной торговли и сегодня столь же надежна, как и в прошлом, что характерно для всякого логически истинного экономико-теоретического построения, имеющего своей целью быть чем-то значимым для экономической политики.

На чем основывали свои соображения интеллектуалы, которые столь долго – вплоть до появления «Богатства народов» Адама Смита – отвергали идею свободы международной торговли? Каковы были идеи, на базе которых доктрина свободы торговли все же была сформулирована и – в конце концов – стала разделяться мыслителями, склонными к экономико-теоретическим построениям? В первой части книги мы сосредоточимся прежде всего именно на этих двух вопросах. То направление экономической мысли, которое выступило в поддержку свободы торговли, возникло и консолидировалось в ответ на поток меркантилистской литературы XVII–XVIII вв., изобиловавшей призывами к государственному регулированию внешней торговли (посредством таможенных пошлин и иных разновидностей вмешательства), причем в этом государственном регулировании разные авторы-меркантилисты видели средство достижения разных целей. До того как в главе 2 мы перейдем к обсуждению этой литературы, в настоящей главе мы бегло коснемся ранних воззрений на торговлю и разберем ранние описания внешней торговли, а именно те из них, которые занимали доминирующее положение в греко-римской и иудео-христианской традициях. Эти воззрения, возникшие в те далекие столетия, когда сколько-нибудь развитой экономической теории еще не существовало, оказали значительное влияние на идейный базис позднейших суждений о торговле и торговой политике.

Поскольку в античную эпоху перевозки по суше были весьма сложным и затратным делом и поскольку море обеспечивало более легкий доступ к различным регионам Восточного Средиземноморья и прилегающим местностям, наиболее ранние зафиксированные письменно суждения о природе внешней торговли и утверждения о желательности торговых операций содержатся в античных текстах о море. При этом древнегреческие и древнеримские авторы не придерживались какой-то единой последовательной позиции по вопросу о том, является расположение вблизи моря благословением или проклятием. Некоторые полагали, что боги создали море для того, чтобы облегчить взаимодействие между разными народами Земли и сделать возможными торговые связи между ними. Так, около 100 г. н. э. Плутарх писал о благотворности моря следующее: «Таким образом, когда наша жизнь была дикой и одинокой, эта стихия соединила ее и сделала ее полной, преобразовав пороки во взаимопомощь и обмен… море доставило грекам вино из Индии, а из Греции по приморским странам распространилось выращивание зерна, из Финикии мы импортировали буквы, служащие средством запоминания и спасающие от беспамятства; все это спасает все большую часть человечества от жизни без вина, без зерна и без письменности»[9]. Плутарх утверждает, что без обмена, который может производиться вследствие наличия моря, человек был бы «диким и нищим».