– Я никому ничего не должна. И виновата только в одном, что вообще согласилась на этот брак.
– Ты согласилась? Это Коленька тебе одолжение сделал, что за себя взять решил. И что не отказался от психички несчастной. Да ты на него молиться должна и руки целовать, что уладил все. На той неделе вас распишут и…
– Ничего не будет. Ни на той неделе, ни на какой. Я не выйду за него замуж.
– Выйдешь, – тон матери из истерического перетек в угрожающий. – Аж бегом побежишь.
– Нет. Я хотела с тобой нормально поговорить, но ты на это не способна. Все. Разговор окончен. Уходи. Ему я позвоню.
– Только посмей, дрянь!
– Посмею, не сомневайся.
– Ты выйдешь за него замуж, тварь неблагодарная!
– Нет. Если он тебе так нравится, выходи сама.
– Ты как с матерью разговариваешь?
– Так же, как она со мной.
– Это ты когда так осмелела? Или в самом деле свихнулась? – родительница насторожилась. – Или…
Она пристально уставилась на меня. Когда-то такой буравящий взгляд пугал меня до мурашек, сейчас спокойно ответила не менее пристальным. Даже какая-то пакость, решившая пробежать холодными лапками по моей шее, этот поединок взглядов прервать не смогла, я просто прихлопнула ее. Мать, вдруг, отшатнулась, часто заморгала и словно состарилась на глазах. На мгновение мне стало ее жалко. На мгновение, потому что в следующее она откинула назад голову и захохотала. Я обмерла. Это был приглушенный, смягченный в десятки раз, но до ужаса знакомый хохот Моринды фер Терри, Черной Невесты. Продолжая хохотать, мать оттолкнула меня в сторону и покинула квартиру, оглушительно хлопнув дверью. Этот хлопок выдернул нас их прострации.
– Озвезденеть! Не знаю, как ты, но теть Марина, по ходу, башней конкретно потекла.
– Ой, Зина, ты даже не представляешь насколько.
– Может, деду позвонить?
– Боюсь, ей он не поможет. Тут такое…
В дверь постучали. Вернулась? Бли-ин! Я понятия не имела, что мне теперь делать и как себя вести. Хоть не открывай, пока не придумаю. Постучали настойчивей. Ладно, будь, что будет. Открыла. Сосед снизу, до безобразия интеллигентный дядечка, краснея и смущаясь, выдавил из себя:
– Извините, пожалуйста, мне так неудобно, но не могли бы Вы посмотреть, у вас случайно ничего не протекает?
– Что? – я непонимающе захлопала ресницами. – Протекает? Башня?
– Какая башня? – робко удивился он. – У меня с потолка капает. Я подумал…
Зинка соображала быстрее, рывком открыла дверь в ванную и нам под ноги весело хлынула вода. Сорванный шланг стиральной машины продолжал увеличивать ее количество.
– Египетский родственник! Машка, галопом, тряпки давай! Как эту заразу выключить?
– Простите, за беспокойство, но я бы мог…
– Прощаем, – рявкнула подруга. – Моги.
Следующий час мне было не до мистических явлений, бытовые проблемы отодвинули их на второй план.
Потоп ликвидировали, пострадавшему соседу Зинка отнесла бутылку вина. Этот ящик мне доставили несколько дней назад, для разных непредвиденных свадебных случаев. Любопытно, а отмена свадьбы попадает в эту категорию?
– Госпожа Терникова, как Вы относитесь к идее выпить пару бокалов в приятной компании?
– Абсолютно отрицательно, госпожа Ольховская. Положительно я отношусь к идее выпить пару бутылок. Сейчас, только деду позвоню.
– Зачем?
– За надом. Спрошу, можно тебе или нет.
– Зин!..
– Что? Фиг его знает, чем тебя вчера напичкали, может, оно несовместимое.
Добро на небольшой алкозаплыв мы получили, с предупреждением не переусердствовать и обещанием всенепременно нас проконтролировать. Честно говоря, пить мне не хотелось. Хотелось остаться одной и все обдумать. Но Зинку спровадить не получилось бы, так лучше уж слушать ее, чем самой искать темы для общения и задумываться над каждой фразой, чтобы не ляпнуть чего лишнего. В принципе, это то же самое, что заполучить вожделенное одиночество. Стоило моей подруге выпить хоть каплю и заставить ее замолчать – задача невыполнимая. Мне оставалось лишь время от времени принимать заинтересованный вид. Обычно это не требовалось, рассказы у Зинки всегда удивительно живые и забавные, можно слушать часами, даже подшучивать и язвить она умеет совершенно беззлобно, если, конечно, предмет ее язвительности не отличился особыми заслугами.
На начальном этапе все шло отлично. Зинкина коллекция «перламутровых пуговиц», так у нее именовались клиентки, изъясняющиеся особо удачными перлами и сами не знающие, чего хотят, пополнилась новым экземпляром, и подружка охотно делилась со мной впечатлениями.
– … открывает картинку, вот, говорит, видите, именно на ней я видела костюмчик, который мне нужен. Нет, не этот, естественно, это же чистейший китч! А того я в сети не нашла, но что он был на ней во время…
Я уплыла в свои мысли. Неожиданно выглянувшая из матери Моринда пугала, тревожила, заставляла не на шутку нервничать. Такого поворота я совершенно не ожидала. Ну, теперь хоть стало ясно, почему смех Черной Невесты казался мне знакомым. Не ясно было почему не поняла этого раньше. Да, такого истерического безумного хохота от родительницы прежде не слышала, но и в ее обычном смехе все эти ноты и оттенки присутствовали всегда. Кто она? Такой же «контейнер», как назвала меня Черная Невеста или что-то другое? Когда Моринда рассказывала о разделении себя на части, я представляла, что все это происходило на уровне каких-то тонких материй и выливалось во что-то типа привидений или тех же сирен. Но моя мать вполне себе из плоти и крови, совершенно материальная мать. Значит, контейнер? А откуда тогда в моей крови примесь Моринды? Ой, мамочки! Кто бы мне объяснил, как это работает!
На чем она сорвалась? Крики-вопли-оскорбления – все стандартно и привычно. Ее задело то, что я пошла наперекор, а не равнодушно и покорно… Стоп. Первый день в Аршансе. Фаарр снял с меня обрывки подчинения, равнодушия и цепи. Сегодняшнее ощущение чего-то ползущего по шее… Насекомое? Совершенно случайно присевшее на меня в тот самый момент? Уже верю! Бли-ин! Моя родительница владеет магией? Вся та пакость, что болталась на мне, ее работа? И сегодня она опять пыталась на меня что-то повесить? Что? То, после чего я со всех ног рвану в ЗАГС? Зачем ей так необходимо выдать меня замуж? И… И, получается, я смогла отбить это? Обалдеть! И именно это стало причиной ее срыва.
– … я ей вежливо объясняю, честное слово, вежливо, Ольховская, убери скептику, что если сделаю так, как она хочет, то от первоначальной модели не останется и воспоминаний. Маш, кто такой Алдар?
– Да, Зин, я с тобой согла… Что? Откуда ты…
– Папа сказал. Ты его во сне звала.
– Не знаю. Приснилось что-то. Не помню.
– Маш, это он? Твой муж-эльф?
– Терникова, отстань. Тебе хочется убедиться, что я не свихнулась? Убеждайся. Я нормальная и даже трезвая. Почему мы не пьем?
– Расскажи.
– Что? Почему не пьем? Отвлеклись, я заслушалась, ты заболталась, а ухаживать за нами некому, вот и…
– Ольховская, под дурочку не коси. Ты лучше меня знаешь, о чем я спрашиваю.
– Я еще и телепат? Обалдеть!
– Обиделась, что деду позвонила? Машка, ну, прости, растерялась, испугалась. Ты на себя не похожа была. А потом… Я полночи думала. Не сходится. Слишком много странного. Это платье… Под ним не видно, что на тебе надето еще что-то. Так не бывает. И после нашего… купания мои шмотки все не поймешь в чем, а оно чистое.
– Вопросы про платье не ко мне.
– Именно. И они не у меня одной. Ты рвалась к Ребекке, чтобы их задать, потому что сама ни хрена не понимаешь.
Ага, это мягко сказано.
– Твоя водолазка. Из чего она? У нас нет таких тканей, можешь поверить, я новинки регулярно мониторю. Меня это еще на Озере удивило, дома проверила, сегодня внимательно посмотрела. Не только ткань, но и обработка кромок не похожа ни на одну из существующих. Как и на твоем белье.
Бли-ин! Как трудно иметь дело с профессионалами! Может, поверит, что это производство суперпередовой экспериментальной засекреченной фирмы? А Зинка продолжала:
