— Я люблю тебя, Стракс, — тихо призналась она. — Поэтому возьми меня, как воин берет свою сильную женщину.

Небо осветилось белой вспышкой, подчеркнувшей страдания и потребность на лице Стракса. Одним диким толчком он вошел как можно глубже. В тот же миг прогрохотал гром, заглушивший крик Мары. Принимать Стракса было испытанием столь же тяжелым, как и прочие в этом странствии. Зато теперь ей не пришлось переносить тяготы и страдания в одиночестве. К тому же они сопровождались чистой радостью и самым сильным удовольствием из всех, какие Мара знала в жизни. Стракс был в ее объятиях, и боль значения не имела.

— Мара, — он подрагивал, едва сдерживаясь и выжидая, пока ее внутренние мышцы судорожно пытались приспособиться к растяжению.

— Я с тобой, — успокоила Мара и, задыхаясь, отчаянно поцеловала Стракса. Отодвинувшись, он снова глубоко вошел в нее, пронзая удовольствием. Мара со вскриком приподняла бедра, наслаждаясь тем, как вопреки жжению ее плоть уступала Страксу. — Еще.

Лишившись остатков самообладания, он набросился на рот Мары карающим поцелуем, безжалостно вгоняя набухшую длину в принимающий жар. Снова вспыхнула молния, на сей раз внутри Мары в шторме экстаза, возносившем ее выше и выше.

Стракс крепко схватил ее за зад, не давая извиваться. Он безжалостно удерживал ее под своими мощными толчками, ритм которых напоминал бой военного барабана. Будь они врагами, Мара решила бы, что Стракс требовал от нее капитуляции и подчинения. Вот только тот же самый ритм стучал и в ее венах, громко и четко. Нет, между ними не было вражды. Более того, они чуть не потеряли друг друга, и поскольку воин ничему не позволял встать между ним и его женой, дикое свирепое спаривание утверждало их неделимость. Два человека стали едины, что доказывало физическое слияние, хватка Мары на плечах Стракса и жадные поцелуи.

Стиснув зубы, он сверкнул глазами и, опустив свободную руку между телами, мозолистыми пальцами потер клитор. Маре вновь показалось, что ее пронзило электрическим разрядом. Захлестываемая острым наслаждением, она снова вскрикнула. Едва Стракс рванулся вперед и вонзился в нее до основания, как она, сраженная кульминацией, в чувственном порыве оросила соками мужскую длину. Запрокинув голову, Стракс застонал и толкнулся в сжимавшиеся ножны один раз, второй, прежде чем взреветь от разрядки посреди шторма. Член начал пульсировать. Очень горячо. Очень глубоко.

Казалось, Стракс наполнял Мару семенем бесконечно. Каждое излияние вызывало у нее дрожь экстаза, оставившего ее обессиленной и расслабленной.

Стракс поцеловал Мару страстно и медленно, сильными руками удерживая ее голову. Когда он приподнялся и заглянул ей в глаза, она открыла для себя истину, еще не облаченную в слова.

— Я люблю тебя, Мара.

Раньше его признание причиняло боль. Но теперь Мара чувствовала только радость, потому что верила. Она поцеловала Стракса, прижимая к себе и веря не только в его чувства, но и в то, что любовь сделала невозможное возможным.

Истинная магия.

Утесы-черепа

Пока бушевал шторм, Стракс взял свою жену еще три раза. Не успели стихнуть ее крики, и расслабиться лоно, как дождь прекратился. Мара больше не нуждалась в укрытии, поэтому Стракс стал для нее кроватью. Перекатившись на спину, он наслаждался тяжестью ее тела и тем, как она положила голову ему на плечо.

Член дрогнул в знойном жаре, но Стракс не взял бы ее снова. Только утром. Какой бы сильной ни была Мара, три дня восхождения истощили ее, и самое сложное ждало впереди.

Вопреки ожиданиям Стракса, она не заснула и рассеянно перебирала его волосы, явно встревоженная своими мыслями.

— Поговори со мной, — тихо откашлявшись, попросил он.

Быть может, когда-нибудь Мара заговорила бы без просьб. Увы, за время путешествия одиночество стало для нее привычным, и по вине Стракса она не доверяла никому, кроме себя.

Подняв голову, Мара посмотрела на него сверху вниз. Под ночным небом ее лицо скрывали тени, и когда она нерешительно закусила губу, Стракс увидел в полутьме проблеск белых зубов.

— Я не отдам перчатку Соледжиусу.

Ему сразу стало легче дышать. У Стракса не было плана на случай, если бы Мара захотела вручить оружие тирану. Но он знал, чего ей стоило это решение, и страдал вместе с ней.

— Мы освободим твою семью, — поклялся Стракс, чтобы хоть как-то ее заверить. — Мы найдем способ.

— Я уже нашла, — тихо сказала Мара, погладив его подбородок. — Я сама надену перчатку и уничтожу его.

— Ты собралась ее надеть? — все его мышцы свело от напряжения, и она кивнула, снова закусив губу.

— Ты сказал, что твой клан поклялся не подпустить к перчатке тех, кто использует ее мощь во зло. В то время я считала, что ты мне не веришь и никогда не позволишь владеть такой силой. Я отравила тебя, чтобы тебе не пришлось меня останавливать, — самое сладкое отравление, какое Стракс знал.

— И поскакала к Святилищу Хидес.

— Да, — прошептала Мара. — Я должна освободить семью, а ты не подпустить к перчатке недостойных. Я считала, что кто-то из нас непременно потерпит провал. Но ты меня любишь и веришь мне, поэтому мы совершим невозможное. Я добуду перчатку, увезу ее в Аремонд, где сокрушу Соледжиуса и его военачальников. Ты же останешься со мной и не дашь мне использовать ее во зло.

И то верно. Но Стракс опасался не власти Мары. Вдруг однажды перчатка попала бы не в те руки? Могущественная королева, получившая дар Хидес, правила справедливо и мудро. Но затем передала его своим близнецам, расколовшим мир.

Значит, Стракс должен был проследить, чтобы перчаткой владела только Мара.

Он слишком долго молчал. В ее глазах промелькнуло болезненное сомнение, и она отвернулась.

— Возможно, все это неважно, — бросила Мара. — Я могу погибнуть, пытаясь унести перчатку из Святилища Хидес.

Стракс ухватил ее за подбородок, снова привлекая к себе внимание.

— Тогда я умру вместе с тобой, жена, — поклялся он.

Святилище Хидес

Утром Стракс разбудил Мару, как подобает мужу, и пока она дрожала в экстазе, глубоко вошел в нее. От его поцелуев ее и без того припухшие губы горели, соски стали восприимчивы к легчайшему прикосновению, и мышцы бедер ныли, почти как в начале странствий, когда она еще только привыкала проводить весь день в седле.

Впервые с начала турнира Мара позволила себе задержаться в постели. Но она не могла вечно закрывать глаза на зов долга и опасности впереди.

Пока они со Страксом приближались к Святилищу Хидес, ее сердце распирало от предчувствий и страхов. Он поклялся помочь ей добыть перчатку. Мара едва подавила желание снова его усыпить — единственный способ не позволить ему рисковать собой. Конечно же, ее доводов он не услышал. Что бы она ни говорила, он шел в Святилище вместе с ней.

Солнце вошло в зенит, и вдалеке показалось строение, но совсем не такое, как ожидала Мара. Время не пощадило стены башни, оставив от них лишь каменное кольцо…с огромной грудой черепов у входа.

При виде них Мару охватил ужас, но ее шаг не дрогнул, и вместе со Страксом она устремилась вперед. Он упоминал, что за несколько эпох перчатку пытались добыть тысячи воинов, ни один из которых не преуспел. Теперь их черепа служили предупреждением глупцам, пришедшим сюда испытать судьбу.

— Ты уже бывал здесь? — спросила Мара, охваченная трепетом, понесшимся даже по ее венам. Помрачнев, Стракс покачал головой и взял Мару за руку.

— Я первым попробую взять перчатку.

— Нет, — она нежно сжала его пальцы. — Мы попробуем вместе. И у нас все получится.

Стракс кивнул, но возле груды скривился от неуверенности и страданий. Древние кости в самом низу уже превратились в пыль и черепки. Ближе к вершине лежали черепа с иссохшей плотью и клочками волос. Сверху — окровавленные головы участников турнира.