Меня спрашивают, жалею ли я сейчас о том, что ушел после стольких лет вполне счастливой семейной жизни? Нет. Пока нет. Но остался вопрос, на который до сих пор не могу ответить: «Что менее болезненно для твоих близких – уйти, когда дети маленькие и жена молода и еще может попытаться подправить свою судьбу, или когда дети счастливо выросли вместе с тобой, но у жены уже меньше шансов найти спутника жизни?» Не знаю.

Впрочем, поговорим теперь о другом. Именно после сорока мужчина начинает особенно тщательно следить за своей внешностью и уделять больше внимания одежде и аксессуарам от дорогих брендов (часы, обувь, одеколон и т. д.) – желание быть в новом, привлекательном для девушек образе. Вы, наверное, замечали мужчин с оттенками седины в волосах, очень одухотворенных – от которых пахнет парфюмом задолго до их появления, – в приталенных рубашках в облипку на животе, и ботинках, начищенных до блеска и уж точно не стоптанных. Это наш с вами персонаж, сорокалетний. Примеривший на себя костюм от «Brioni» для новой роли респектабельного мачо.

Кстати, на заметку женщинам, чьи мужчины неожиданно стали тратить много денег на атрибуты внешнего лоска. Не переживайте, скоро мальчики, поняв, что это ровным счетом ничего не меняет в их отношениях с девушками за периметром вашей квартиры, наиграются и снова будут носить то, что покупаете им вы. Просто дайте ребятам время поэкспериментировать. Я, например, тоже проходил через это, когда однажды после сорока увлекся сменой имиджа. И что? Из нескольких пар дорогих часов, купленных тогда, сегодня ношу в основном одни, от галстуков практически отказался, вместо золотых зажигалок «Dupont» стал пользоваться одноразовыми «Cricket», рубашки покупаю без манжет под запонки, а английские ботинки из крокодиловой кожи ручной работы надеваю, исключительно встречая Год Оранжевого Крокодила. Вот такие дела.

Или другой вариант. Тоже наш. В кедах на босую ногу, в футболке с принтом под расстегнутой толстовкой GANT, в рваных джинсах и с той же сединой на висках. Примерно таким я и явился однажды перед сыном. На майке, подаренной на юбилей, была надпись на английском – «Мне не 50. Мне 18 и 32 года опыта». Словом, в образе этакого пятидесятилетнего Питера Пена. Оглядев меня, сын, улыбаясь, сказал: «Стареешь, пап. Upgrade. Тюнингуешься».

Так я перешел полувековой рубеж. Должен сказать, что для мужчины пятидесятилетний юбилей такое же радостное событие, как для больного отход от наркоза. Вот лежит пациент под наркозом и все у него хорошо, а как стал наркоз отпускать, так сразу больному тоскливо и чувствует он, что-то не так, и как-то ему очень неуютно.

Когда произносишь (а на самом деле стараешься не делать этого) фразу: «Мне уж шестой десяток», тут же осознаешь, что место твое – разве что в музее Дарвина, среди реликтовых экспонатов.

Только двинулся, сразу узнают и говорят: «Этот наш». И понимаешь, что именно так и смотрят на тебя все больше и больше девушек. Хотя вроде чувствуешь себя хорошо, и стул устойчивый, и давление не очень-то и давит, и уровень тестостерона позволяет по утрам просыпаться с гордостью. Да и время можешь проводить активно – отдыхать, путешествовать, выводить организм в тренажерный зал, знакомить его с девушками, посещая приемы, презентации, вечеринки…

Но как подумаешь, что не за горами уже и седьмой десяток, так все – впадаешь в хандру, ну прям как Печорин. Кстати, по поводу вечеринок моя бывшая жена, с которой у нас остались добрые отношения, любила повторять, чуть переиначив, слова классика: «Смешон и юноша степенный, смешон и пляшущий старик». Сейчас понимаю, что она и классик были в чем-то правы.

Атак, внешне, все супер. Хотя нет, лукавлю, внешне изменения тоже заметны. Помните у Жванецкого: «Чем больше смотрю в зеркало, тем больше верю Дарвину». Многие мужчины к этому возрасту становятся значительно весомее юношей, и не только в смысле социального статуса. Они матереют физически. Выбор одежды начинает преподносить сюрпризы. Размеры, к которым ты так привык, оказываются уже безнадежно малы, а в глазах продавцов замечаешь удивление: «Вы явно себя недооцениваете». Встречая тех, с кем давно не виделся, общение начинаешь сразу со слов: «Ну да, я не похудел». Так, на всякий случай, чтобы не слышать: «Как ты раздобрел».

Кстати, не следует это воспринимать как трагедию. Многие мужчины, заматерев, становятся привлекательнее. Так считают женщины. Например, лет до сорока я был худым, а нравлюсь больше сейчас. Нескромно, но это так. Несколько лет назад мне позвонила дочь, у которой неплохое чувство юмора, и сказала: «Пап, я тут просматривала ваши с мамой свадебные фотографии. Как она могла выйти за тебя замуж?»

Посмотрите. Ну разве не хорош тот, на фото справа?

Ну, да, заматеревшие дяденьки могут и нравиться, тем не менее сами они прекрасно осознают, что их фигуры уже давно не втискиваются в классические лекала, выкроенные по телам Аполлона и Дорифора, которые так нравятся девушкам. И это начинает их расстраивать. Поэтому и мчатся многие в тренажерные залы, о которых я уже упоминал, наивно полагая, что помашут они руками, побегают по дорожке и станут похожи на юношей с шестью кубиками на животе и упругими попками. Наверное, с некоторыми такое и случается, молодцы, но я расскажу о своем опыте. Из воспоминаний.

«На следующий день после того, как друзья под утро закончили бурно отмечать мой юбилей (правда, почему-то уже без юбиляра), я впервые проснулся в возрасте пятидесяти лет и понял, что чувствую себя хоть и не очень хорошо, но жить буду. Однако в течение дня организм тихо, но настойчиво бубнил: «Все, старик, с этим надо завязывать, иначе не выживем. Попробуй вести правильный образ жизни, чай, уже не мальчик».

Прислушавшись к совету, я попытался одновременно втянуть живот и расправить плечи, но синхронизации не получилось. И тогда я осознал, что, возможно, организм прав. Поэтому, задумавшись о здоровье, решил я стать непорочным, для чего и принял следующие решения:

Во-первых, заняться спортом.

Во-вторых, перейти на правильное питание, отказавшись от поедания холестериносодержащих продуктов, включая столь обожаемую свиную рульку и прочее жареное.

В-третьих, исключить из жизненного рациона разрушительные радости типа алкогольного возлияния и табакокурения.

И, наконец, частоту плотских утех свести к разумному минимуму. Хотя именно разум подсказывал, что с этим будет особенно сложно. Но с десятого марта я зажил новой жизнью.

И вот уже семь дней каждое утро просыпаюсь в шесть пятнадцать и вывожу организм на пробежку. Правда, передвигаемся мы по парку медленно и недолго, минут десять, в силу его анатомической изношенности и, как результат, быстрой уставаемости. Но зато регулярно – и в дождь, и в ветер.

По вечерам мы отправляемся в тренажерный зал, где пытаемся тягать тяжести, чтобы сублимировать нездоровый интерес к девушкам на беговых дорожках, а следовательно, и к сексу. Кстати, времени на девушек стало невыносимо мало, и только потому, думаю, мы еще держимся.

Так прошла неделя.