Вадиму показалось, что его приятель еще больше поправился и раздался вширь. Ростом он был чуть ниже Вадима, но шире в плечах.

– Привет, бродяга! – радостно воскликнул художник и, дружески похлопав по плечу товарища, приобнял его.

– Привет, привет! – улыбнулся Вадим. – Я смотрю, ты все добреешь… Может, женился в мое отсутствие?

Костя безнадежно махнул рукой и поправил очки на переносице.

– Какое там! – усмехнулся убежденный холостяк. – Чтобы я променял друзей и пиво на прочный, хоть и красивый аркан?!

Художник энергично затряс кучерявой головой, приглашая Вадима войти в здание ЦДРИ.

– Никогда в жизни! – заверил приятель собеседника.

Вадим недоверчиво посмотрел на товарища и хитро прищурил глаза.

– Ой ли?

– Ну, по крайней мере в первой половине этой говняной жизни, – пояснил Гуреев.

– И долго собрался жить? – поинтересовался гость.

Костя пожал плечами и закатил глаза кверху.

– Не нам решать, – усмехнулся он. – А ты сам-то, когда остепенишься, по возрасту мы где-то ровесники, дружок.

Вадим пытался уклониться от этой больной для него темы.

– Я – другое дело!

– Нет, браток, – возразил товарищ, вызывая лифт, – все мы «гомо» и сделаны из головки и пальчика, просто у каждого своя отговорка.

– Мне и так хорошо, – отрезал Вадим, чтобы закончить не очень приятный для него разговор.

Костя весело хлопнул друга по плечу и разрешился добродушным смехом.

– Вот и я про то! – согласился весельчак. – Не время шашни разводить, водка киснет. Громко рассмеявшись, они дружно ввалились в кабину лифта.

В фойе приятелей встретила небольшая компания, двоих парней Вадим уже видел у Кости раньше.

Женька, невысокий плотный парень в джинсовом костюме, который и затащил всех на это мероприятие, приуроченное к юбилею дизайнера-авангардиста Виктора Бреля, сам был дизайнером и приятелем юбиляра и хозяина тусовки. Он улыбался открытой улыбкой, хотя чувствовалась в его поведении некая суетливость, по-видимому, из-за возложенной на него ответственности за проведение вечера.

Зато Сева Орлов, стройный парень с длинной прямой прической, как у Гоголя, и независимым гордым взглядом, был явно не в духе.

– Ну, Женьку и Севу Орлова, – указал рукой заводила, – ты должен знать, – и повернулся к третьему из компании, по-дружески за плечо обняв бородатого мужчину лет сорока. – А это Володя, наш белорусский писатель…

– Да ладно… – смущенно оборвал бородатый приятеля и поздоровался за руку с Вадимом. – Владимир!

– Вадим!

– Мы с Володей вместе на Колхозной жили, – вздохнул Константин, вспоминая свою мастерскую на проспекте Мира, – прекрасные времена были…

– Да, – улыбнулся мужчина, – лучшие годы…

Вадим внимательно посмотрел на Владимира, словно желая понять, принимает его душа нового знакомого или нет. У Вихрева была привычка, выработанная годами службы, доверять своей интуиции, и она его почти никогда не подводила…

Наблюдения Вадима прервал голос Кости.

– Вадим, – обратился Гуреев к приятелю серьезным тоном и указал глазами на бородатого мужчину, – у Володи есть информация, которая, возможно, тебя заинтересует. Так что вы поговорите…

Мужики перекинулись парой фраз, решив забиться в уголок или зайти в зал, где выступал юбиляр и шел небольшой концерт.

Концерт был простеньким, да и артисты, прямо скажем, не ахти. Вечно недовольному Орлову понравились лишь пианист с армянской фамилией да актриса Ольга с обнаженной красивой грудью.

– И какого… я пришел сюда? – недовольно ворчал Орлов, коллега Кости по «Огоньку». – Где тут бар или ресторан?

– Да успокойся, граф! – незлобиво одернул Костя друга. – Ты шо сала украиньского захотив?

– Да ну тебя, Костяныч, вечно ты куда-нибудь заведешь! – кипятился журналист, убирая назад обеими руками спадающие на глаза длинные волосы.

– Скоро все закончится, не бери до головы, – успокоил Костик приятеля, – на банкете все забудется.

– Что за дурацкое выражение! И при чем здесь банкет? – не сдавался упрямый парень. – Не нравится мне тут – вот и все! А платить за себя я привык сам.

Сашка Буров рассчитал все правильно и точно. Одно неверное движение, лишний сантиметр – и сейчас он был бы обугленной «котлетой». Да видно, Бог был на его стороне. Эффект неожиданности и наглости сработал на все сто. Ему нечего было терять, и это придало ему сил и выдержки, и, конечно же, немалую роль сыграло везение. А как вовремя пригодился спирт, который он в отчаянии зажег в салоне!

Беглец слегка застонал: обожженная правая рука жутко горела и чесалась, щека была не лучше. Волосы слегка подпалило, и они стояли дыбом. Все тело ныло, словно он попал под асфальтный каток, двигаться было больно, сильно было ушиблено левое плечо.

Сашка приостановился возле магазина, перевел дыхание и, делая вид, что разглядывает витрину, сунул правую руку под джинсовую куртку и ощутил липкую теплую кровь. Сомнений не было, это было пулевое ранение.

Парень, бросив настороженный взгляд по сторонам и не заметив ничего подозрительного, быстро вынул носовой платок и, тщательно вытерев окровавленную ладонь, засунул платок под рубашку, откуда сочилась кровь. Еще раз бросив взгляд на уже почти чистые пальцы и убедившись, что погоня отстала, а точнее, пошла не по тому следу, Сашка поглубже вдохнул широкой грудью ветер свободы и решительно направился через дорогу на почту.

Буров старался быть спокойным, однако сердце учащенно билось, голова гудела, слегка подташнивало и жутко хотелось спать. Однако беглец не мог позволить себе такой роскоши: у него оставались считанные минуты и он был почти у цели, а потом… потом можно будет и поспать.

Буров вошел в стеклянную дверь здания почты и мгновенно оценил обстановку: здесь не было никого, кто мог бы расстроить его планы. Парочка пожилых пенсионеров топталась у окошка для выдачи пенсий, молодая девица разговаривала по межгороду в кабинке да женщина с ребенком заполняла бланк, сидя за столом.

Давненько Сашка Буров не посещал 107-е отделение связи, а раньше бывало забегал не один раз на день… Парень чуть было не ударился в воспоминания о лихой молодости, но вовремя спохватился и, еще раз убедившись, что не привлекает к себе внимания, бросил пристальный настороженный взгляд на номера абонентных ящиков. «Все как прежде», – подумал он, стараясь как можно более твердой и уверенной походкой дойти до окошка с надписью «Телеграммы».

Идти с каждым шагом Сашке становилось все труднее и, проходя мимо стенки с абонементными ящиками, он снова остановился, перевел дыхание и медленно пошел к намеченной цели.

«Да, – размышлял Сашка, – к Иришке я опоздал, но она как была моим ангелом хранителем, так и останется им до последних минут моей жизни». При воспоминании о своей первой любви у него поднялось настроение, правда, настолько, насколько это было возможно в его состоянии. Он вспомнил, какие любовные письма частенько писал ей.

За окошком сидела молоденькая связистка. Это была совсем еще девочка, и Буров понял: «Практикантка…». Он недовольно поморщился. А вдруг это юное существо допустит какую-нибудь ошибку, и тогда все, ради чего он рисковал своей жизнью, рухнет в считанные секунды, а эти мерзкие рожи станут хохотать прямо ему в глаза и продолжать свои сатанинские преступления.

Смазливенькая девчушка словно почувствовала беспокойство молодого красивого мужчины с волевым взглядом зеленых усталых глаз.

– Вам что, гражданин? – первой нарушила она молчание. – Телеграмму желаете дать?

Александр растерянно кивнул головой, еще не решив, что делать, но тут же взял себя в руки.

– Да, – тихо ответил он, – а постарше никого нет?

Девушка норовисто тряхнула светлыми косичками и обиженно закусила пухлую детскую губку.

– А зачем вам постарше?

Буров глупо развел руками, не желая обидеть девушку, и в то же время он должен был быть уверен на все сто процентов, что никакой оплошности не произойдет и телеграмма будет доставлена вовремя и по назначению. Времени на разговоры не было, он слегка повысил голос, который предательски дрогнул.