- Уверен, это как-то связано с вором, они хотят сделать его своим козырем в торге с нами. Что будем делать, отец?

- Не мы, а я,- поправил василевс, аккуратно складывая документ в папку.- Я намерен послать туда Павла.

- Правда? Этого разнеженного дипломата, когда даже Юлий не справился? Когда уловки Никоса не продержались и недели?

- Я пошлю Павла и попытаюсь решить это дело мирно.

- А если они снова применят сдерживающее оружие, наш флот будь он хоть из ста тысяч, просто повиснет в пустоте космоса, откуда они смогут нас спокойно расстрелять?! - жарко воскликнул я.

- А, так ты знаешь об этом. Похоже, на Броде у тебя было много свободного времени, вместо того, чтобы выполнять свои прямые обязанности,- резко поднявшись, отец повернулся к окну, заложив руки за спину. Тяжелая мантия с шуршанием спустилась на пол. Внушительный силуэт мужчины отражался в стекле, как и детстве он напоминал мне скол скалы на побережье, такой же обветренной, острой, неприступной, но все же понемногу, исподволь подтачиваемой волнами. - я уверен, что князь на это не пойдет, судя по всему он - человек чести. Конечно я не могу согласиться на его условия, но хочу знать, на каких точках соприкосновения мы можем договориться.

- Отец, ты слишком наивен.

- Молчать! Как ты смеешь так разговаривать со мной?! - ладонь правителя рубанула воздух. Обернувшись, он вцепился в край стола, будто ему стало трудно стоять, и пошатнулся.

- Отец! - воскликнул я, обежав вокруг и поддержав его за плечо, осторожно усадил в кресло. -Я вызову врачей.

- Не смей,- железные пальцы впились в мою руку.- Если кто-то узнает, я казню тебя лично.

Я с жалостью смотрел на сильного человека, сражавшегося с недугом. Эта бледность, посиневшие губы - все указывало на сердечную недостаточность,- даже все достижения медицины не умели справляться с тем вредом, что оказывала кровь первого императора на простой человеческий организм, пороки сердца, инсульты, инфаркты - обычно именно они и обрывали жизни всех правителей династии. Кровь была слишком сильна или оттого, что эта кровь… изначально отторгалась организмом?

- Я могу помочь точно определить, где находится вор по кличке Рысь, позволь мне участвовать в походе.

- Это дипломатическая миссия! - отрезал отец и скривился, сжав ладонью грудь,

- Проклятое тело,- пробормотал он. Но все же подойдя к буфету, я налил в бокал простой воды и подал отцу. Тот залпом осушил его.- Благодарю, что хоть на старости лет кто-то подносит мне воды. Думаешь я не знаю, что все намного сложнее? Самоцветный Пояс уже две недели не поставляет Хризолид и отказался платить налоги. На границе проявляется подозрительная активность. Норманны пытались что-то разыграть, но потом затихли. А Каганат… хранит глухое молчание. Я все вижу и все пониманию, но не смей больше говорить мне про кровь и древние артефакты, иначе я и тебя отлучу как Анастасию.

- Что ты сделал?!

Рука отца схватила меня за хвост и больно притянула к себе.

- Я запретил деятельность Ордена на всей территории Метрополии. Они зашли слишком далеко, потребовали признать ересь Айя официальной религией. Синод в бешенстве, но я ничего не могу поделать, пока они одурманивают людей этим опиумом с предвидением и растворением греха в императорской крови, - отец сжал кулак, вены выступили на коже, все еще крепки кулак, все еще великого василевса, воплощенного Бога в галактике. Все еще…

А потом он оттолкнул меня и нажал кнопку.

- Знаю, ты все равно будешь настаивать на своем. Оставить тебя под арестом и ты поступишь так же как на Броде, так же как на Кармине, Силантий слишком разбаловал тебя, но я не позволю вмешаться в мою политику, пока ты еще не василевс.

Через несколько секунд в кабинет вбежали двое охранников в тяжелых меховых высоких шапках и стрельцовых кафтанах с ружьями наперевес. Я уже все понял, но попытался сопротивляться, однако меня быстро скрутили.

- Проводите моего сына… в императорский сектор тюрьмы, пусть с ним обращаются со всем почтением, достойным его титула, но глаз не спускать,- велел Александр.

- Да… мой василевс,- даже охранники растерялись. Такие поручения не каждый день приходилось выполнять. Теперь весь дворец будет гудеть об опале царевича Финиста и гадать, кто станет следующим.

- Отец, ты совершаешь большую ошибку, не недооценивай их. Это не просто горстка безумцев, осмелившихся пойти против нас. В отличии от тебя, они используют все, что может им помочь, в том числе древние артефакты. Они ьез раздумий разрушили целую площадь на Кармине, погибло много людей, и все ради того, чтобы вырвать вора из моих рук,- вынув из кармана припрятанный там мешочек, я бросил его на стол перед отцом.

- Что это? - спросил он.

- Ты любишь собирать прах, совершенно не видя будущего,- ответил я.

- Ступайте,- повелительно взмахнул отец,- задрожав, но так и не заглянув в мешочек.

- Что здесь происходит, брат, что ты натворил?!

Этот голос! Хуже не придумаешь. В кабинет вошел Юлиан, как всегда стремительный, величественный. Вокруг него вился флер тонких духов, одет с иголочки, будто на прием собрался.

- Юлиан, это наше личное дело, что у тебя? - сурово спросил отец, протягивая руку.

- Доклад от Агнессы, она возвращается из Каганата, принял мой крейсер как ближайшая точка передачи.

- Ступайте!- велел отец охранникам. Провожаемый задумчивым взглядом Юлия, и мрачным отца, я постарался сделать вид, что вышел сам, но в душе все сжалось. Юлиан видел… однако, в стройной картине что-то не складывалось.

Если мой арест был делом рук Юлия, почему отец не послал его в проклятую Сиберию, а Павла? Этот вопрос не давал мне покоя, я даже не заметил, как тяжелая дверь, покрытая камельками влаги от растаявшей смолы, мягко и бесшумно задвинулась за спиной. Императорская тюрьма, сектор для знати. Здесь содержали преступников, обвиненных в заговоре или соучастии в мятежах, коих за многовековую историю Метрополии было немало.

Тюрьма, полная тусклого зеленоватого света, сочившегося из стеклянного потолка, надо головой толща океанских вод, стены - стесненный риф. Время от времени свет зарывала быстрая тень, проносящаяся мимо - обитатели местных вод были чрезвычайно хищными. Тюрьма под названием ‘Раковина’ покоилась на склоне континентального шельфа на глубине в сто пятьдесят метров. Давление океанских вод выдерживали толстые, с полметра, потолки - линзы над каждой из камер. С расстояния весь комплекс выглядел как множество икринок, приставших к скале.

Пол под ногами - мельчайший песок, который так удобно просеивать меж пальцев, задумываясь о тщетности всего сущего. Многие узники пересыпали его годами, да так и сходили с ума от компрессионный болезни и бесконечности песчинок.

Выступы рифа служили естественными лежаками - их пористая поверхность была жесткой, но теплой. По ночам только она позволяла хоть немного согреться во влажном и холодном воздухе камеры. В дальнем углу всегда наготове находилась полуметровая вогнутая линза - удивительные обитатели поларастения-полумолюски с готовностью принимали все отходы жизнедеятельности, тут же переваривая их и превращая в песок.

Воду опресняли они же, по капле за день наполняя металлическую флягу. Еду приносили три раза в день. Однако, для тех, кто страдал фобиями, пребывание в таком заточении превращалось в настоящую пытку. Уши все время заложены, а голова тяжелая, слабость наполняла руки и ноги. Оставалось лишь сидеть или лежать и пересыпать песок.

Песчинки резали кожу био-руки и, хотя следа не осталось, я все еще чувствовал, как зуб впивается в ладонь, все еще помнил то ощущение, когда манипуляторы корабля уносили с собой обрубок конечности вместе с зубом первого василевса.

В этой звенящей тишине я снова видел места и людей, которых до того никогда не встречал. Смутные образы, похожие на фрагменты картин, но знал, что именно там сейчас находился Рысь, на пути в Самоцветный Пояс. И чтобы отпугнуть эти видения, я снова и снова заполнял ум другими, еще более болезненными - я вспоминал сестру.