– Да ладно тебе, таких мужчин не каждый день увидишь!

Закатив глаза кверху, Мэри обратилась к Блэйму, который уже доел свой завтрак и собирался выйти из-за стола:

– Блэйм, сегодня утром, пока работал интернет, звонила твоя мама и сказала, что ты уже больше недели не выходил с ней на связь…

– Кстати, – перебила их Надя, – я слышала, что самый красивый мужчина на свете приехал сюда из-за тебя!

– Глупости! – тут же ответил Блэйм.

Пока Надя, явно не довольная подобным ответом, собиралась что-то сказать, Мэри закрыла ей рот ладонью и спросила:

– Надеюсь, вы с ним не будете снова драться, как вчера?

– Его вообще здесь не должно быть, – грубо отозвался он.

– Это еще почему? – Надя возмущенно убрала ладонь Мэри со своего рта.

– Потому что он… – начал Блэйм, но его перебил волонтер, который вбежал под навесной тент и сказал, что начали прибывать для вакцинации люди из соседней деревни.

Надя и Мэри тут же вскочили со своих мест, забыв обо всем, что хотели сказать, и побежали в сторону медицинского пункта.

На столе остался только одинокий лист бумаги, поддуваемый ветром, к которому медленно подошел Блэйм и взял в руки.

Еще из своей палатки он увидел его сидящим за столом и что-то пишущим. Он посмотрел на листок и увидел красивый, четкий почерк, и, хоть лист не был разлинован, строки все равно были ровными, а буквы – одного и тоже размера.

Скривив губы, он аккуратно сложил его пополам и убрал к себе в карман, затем медленно вышел из-под навеса и отправился в ту же сторону, куда минуту назад убежали волонтеры.

Много часов подряд пигмеи из соседних деревень стояли в очереди возле лагеря, чтобы им сделали прививки от холеры и малярии. На большинстве из них практически не было никакой одежды. Волонтеры, которые выстраивали взрослых и детей в один ряд, раздавали при необходимости одеяла, чтобы те могли завернуться в них.

Женщины с детьми на руках стояли самыми первыми в очереди. Дети начинали плакать при виде шприцов. Многие врачи не обращали на это внимание, только Надя брала каждого к себе на руки и пыталась успокоить, засовывая им леденцы в рот. Ее очередь была самой длинной.

Большую часть времени было пасмурно, волонтеры боялись, что вот-вот начнется дождь. В придачу ко всему, ветер к обеду только усилился. Из-за непогоды многие люди, которые стояли в очереди вдоль дороги, начали расходиться обратно по своим деревням.

Блэйм крутился возле волонтеров-медиков вместе с другими ребятами, помогая им избавляться от использованных шприцов, скидывая их в ведра и высыпая в коробки, чтобы весь этот мусор можно было сгрузить в самолет, в следующий его прилет.

На его лицо был надет респиратор, руки были защищены по локоть резиновыми, эластичными перчатками.

В этой атмосфере постоянной суеты Юкия весь день не мог его найти и поговорить с ним, вместо этого ему раз десять позвонил Сэм, который находился в отеле в Лубумбаши. Он проклинал все на свете и был похож на ревнивую девушку, парень которой не отвечает на звонки.

– Ты можешь просто улететь обратно, – отвечал ему Юкия, удивляясь тому факту, что в подобной глуши телефон ловил сотовую связь.

– И оставить тебя в этой дыре, без денег, одного? – орал он в телефонную трубку.

– Я справлюсь…

– Да ни черта ты не справишься! – он обрывисто дышал в трубу. – У тебя просто еще не закончились наркотики, которые ты у меня спер, когда уезжал к этому своему любовничку!

– Сэм…

– Я же знаю, как только у тебя закончится героин, ты тут же прибежишь ко мне!

Юкия закрыл глаза и просто дал выговорить все, что у него накипело за время пребывания в этой мало комфортабельной стране.

– Мои волосы превратились в осиное гнездо из-за местной воды!

– Просто ничего не делай и жди меня, я скоро к тебе приеду, – успокаивал его Юкия.

– Не верю ни одному твоему слову! – гарцевал Сэм, заставляя Юкию отдалять телефонную трубку от своего уха, чтобы не оглохнуть.

– Я и сам не знаю, насколько меня здесь хватит, – тихо проговорил он в динамик. Помолчав немного, он продолжил, – здесь очень плохо, Сэм, я никогда в жизни не видел такой нищеты.

– Зачем тебе на это смотреть? Ты же знаешь, тебе будет от этого только хуже! Пошли ты его к чертовой матери! Он самый настоящий фанатик, как все эти люди из S4A!

– Я не верю тебе! – вдруг повысил голос Юкия. – Он не такой!

– Ничего доказывать тебе не собираюсь, ты сам все увидишь! – и он резко повесил трубку.

– Нет, этого не может быть, – прошептал он, ища глазами Блэйма среди снующих туда-сюда волонтеров, – это ведь не из-за меня?

Он прошел к себе в палатку, она была пустой, двое других волонтеров, с которыми ему приходилось ее делить, сейчас, должно быть, бегали по лагерю и выполняли какие-то поручения, на одной из кроватей валялась раскрытая книга, брошенная впопыхах, на другой лежал ноутбук.

На мгновение Юкия застыл, наблюдая за тонкой полоской света, которая проникала в палатку из щели при входе, в ней кружились частички пыли и грязи.

«К черту все», – Юкия плотно задернул палатку, достал из своего рюкзака полиэтиленовый мешочек, в котором был белый порошок, через мгновение он глубоко затянулся, занюхивая порошковую субстанцию в себя. На глаза навернулись слезы, нос покраснел. Он откинулся на своей раскладной кровати и медленно опустил голову на подушку, моргая через раз. Пряди черных волос упали на его мокрое от пота лицо.

– «Как будто в тяжком сне после обеда»6 – проговорил он, тихо посмеиваясь.

За ужином Блэйм нигде не мог найти Юкию, чтобы вернуть ему блокнотный лист: не выдержав, он все же постарался прочитать то, что тот написал.

Через час мучений он, негодуя, уже чуть ли не кричал:

– Он что, серьезно? – возмутился Блэйм. – Да ни одна редакция такое не согласится печатать! – неожиданно для себя самого он улыбнулся: – Его точно уволят, и он уедет отсюда!

«Завтра надо будет его найти и поиздеваться, – думал он уже про себя, так как в палатку вошли двое мужчин и, обессиленные, свалились на кровати, пожелав друг другу спокойно ночи, – странно, я совсем не чувствую усталости».

Он выключил лампу и под громкое сопение волонтеров начал проваливаться в тяжелый, беспокойный сон.

– Эй, проснись! – кто-то дергал Юкию за плечо.

Он еле поднял свои тяжелые, отлитые словно из свинца, веки. В пелене, окутавшей его глаза после глубокого сна, он различил нечеткие очертания одного из волонтеров, который оказался его соседом по палатке. Юкия не знал его имени: возможно, их представили друг другу, но он не помнил.

– Ты со вчерашнего вечера спишь, – беспокоился парень, – так нельзя, у тебя может начаться лихорадка. Иди умойся и попей воды.

– Сколько времени? – нерешительно спросил его Юкия глухим голосом, еле поднимая голову от подушки и потирая шею, которая снова начала ныть от боли.

– Девять утра, – посмеиваясь, волонтер сел напротив него на свою кровать и начал что-то искать в рюкзаке, – ну и вид у тебя.

Юкия вопросительно посмотрел на него.

– Как будто ты бухал всю ночь, – продолжал смеяться парень, мельком посматривая на него темными глазами.

– И чувствую себя так же, – прохрипел Юкия.

Заметив, что был голым по пояс, он быстро схватил футболку и выскочил из душной палатки.

Солнечный свет тут же, словно лезвием ножа, резанул его по глазам. На мгновение ему показалось, что он ослеп. В глазах засверкали странные узоры, похожие на разноцветных червячков.

Подойдя к душевым кабинкам, установленным для волонтеров в лагере, он, к своему огорчению, прочитал, что воду дают только один раз в сутки: с 20:00 до 22:00.

Ко всему прочему, его до смерти перепугал попугай пепельного цвета, неожиданно вылетевший из густых зарослей джунглей и усевшийся на крышу душевой кабинки, вилявший головой вверх и вниз, как игрушечный болванчик.