– Mère de dieu!(Матерь Божья!) – ошарашено произносит он. – Мать Пресвятая Богородица! ЭТО предлагает МНЕ l'amour du matin (утренняя любовь)! Здесь и сейчас!! Меня вырвет!!!

  По выражению лица белого человека девка поняла, что отвергнута с презрением. Оскорбуха непереносима, смыть позор можно только одним способом! Бабенка ладонью загребает песок с кучкой дерьма наверху и ловко швыряет в лицо белому подлецу. В полете импровизированный снаряд возмездия разваливается на составляющие элементы и Алексею Павловичу с трудом удается избегнуть поражения вонючей шрапнелью. Он отступает за край хижины с достоинством. В руке. Девка выкрикивает оскорбления, если судить по интонации и продолжает интенсивно швырять полузасохшие какашки сородичей. А возможно и свои. Алексей Павлович вскипает и немедленно опорожняет мочевой пузырь прямо на стену хижины, резонно полагая, что наглая девка живет тут. Вернувшись в свою хижину, некоторое время приходит в себя.

  – Лагеря! Ла-ге-ря!! – раздельно произносит он, от злости забыв о расстегнутой ширинке. – Только так и не иначе! Идеология расизма возникла не просто так, у нее есть очень веские основания. И дело тут не в цвете кожи. Многие желают загореть летом до черноты буквально, еще и солярий зимой ходят. Мировоззрение – вот главная причина! Когда-то и мы выливали ночные горшки прямо из окон, было такое. Или не мы, а европейцы эти прибитые, французы с итальянцами и прочие немцошведы? Вроде они, у нас всегда были отхожие места и баня в каждом доме, а эти придурки, возомнившие себя центром вселенной, мыться научились у арабов в крестовых походах. И то не все.

  Дрожащими от волнения пальцами кое-как застегивает ширинку. Одна пуговица получилась лишней, но Алексей Павлович этого не замечает. До ширинки ли, когда решаются вопросы мироздания!

   – Идиоты какие-то! Зато пляски с копьями у костра каждый вечер затевают. Да-с, лагеря, бремя белого человека, железная поступь цивилизации… что там еще? Ну, это не важно. А важно то, что пока космические корабли бороздят бескрайние просторы космоса, вымазанные глиной придурки машут копьями и завистливо поглядывают на заработанное тяжким трудом чужое добро. Потом, выбрав удобный момент, лезут в чужой дом. Когда законные хозяева возвращаются, глиномазые придурки гонят их прочь – хватит мол, настрадались! Теперь ЭТО наше! Так уже было в Европе. Арабы, негры, азиаты – кого только не понаехало! Вначале были конфликты местного масштаба, затем фашисты пришли к власти, выпустили генную заразу из лабораторий – а как иначе покончить с «понаехавшими», их же миллиарды! Кончилось все мировой бойней, которая до сих пор кое где не стихла. Нет уж, давить надо в колыбели, без ханжества и лицемерного человеколюбия!

   ГЛАВА ТРЕТЬЯ

  Утро следующего дня выдалось необыкновенно жарким. Обычно к утру прохладный воздух собирался в долине, жара наступала только к полудню. Вдобавок день выдался тусклым, в долине царил сумрак, с мутного неба сыпалась мелкая пыль и песок. Значит, наверху песчаная буря – понял Алексей Павлович. Дикари разбрелись по хижинам, павианы спрятались в зарослях. Алексей Павлович выбрался из шалаша – так привычнее, чем хижина! – медленно побрел по деревне. Пыль тотчас покрыла остатки одежды, волосы “поседели” и покрылись коркой. Дышать трудно, пот выступил по всему телу и, смешавшись с пылью, превратился в грязевую корку.

  – С ума можно сойти! – зарычал Алексей Павлович, яростно расчесываясь.

  Озеро рядом. Не раздумывая, Снегирев бросается в воду. Мутная и теплая, она все равно освежает и приводит в чувство. Остатки одежды вместе с грязью оседают на дно и некоторое время спустя Алексей Павлович понимает, что остался голым. В воде ладно, а на берегу? Уподобляться дикарям с трубочками на письках совсем не хотелось.

  – Дьявол! – выругался Алексей Павлович. – Набедренную повязку сделать!

   Кое как прикрыв срам листьями местного лопуха, Алексей Павлович бредет обратно. Пыль и песок, которые никуда не делись, опять облепили тело, превратили волосы в земляную корку и стянули лицо так, что глаза закрыть невозможно. Движения затруднены и каждый шаг причиняет боль.

  – Мумия возвращается! – со злобной иронией бормочет Алексей Павлович.– Чьей бы кровушки напиться! А куда подевались маленькие гаденыши и мамаши засранки? То-то повеселюся, когда найду!

  Жара усиливается, воздух обретает вес и плотность, давит на голову и пригибает к земле. Найти свою хижину в таком аду не представляется возможным. Войти … нет, вломиться в любую попавшуюся? Запросто, но сильна вероятность получить копьем в живот. Тогда что делать? Через пару минут я отброшу копыта и точно превращусь в мумию! Алексей упирается лбом в камень. Прохлада гранитной глыбы освежает, голова начинает соображать. Машинально Алексей Павлович прижимается всем телом, руки вытягивает вверх. Пальцы натыкаются на уступ. Песок обжигает ступни, содранная на коленях кожа горит огнем. Почти не соображая, что делает, Алексей рывком подтягивается и оказывается на каменном выступе. Следом идет другой, третий… На четвереньках, шатаясь как пьяный, карабкается по широким ступеням вверх, прочь от пыльной и горячей земли. Количество песка в воздухе уменьшается, температура снижается, даже появляется влажная прохлада.

  – Я в пещере? – бормочет Алексей Павлович, безуспешно пытаясь содрать грязевую корку с лица. Он с трудом открывает глаза, голова поворачивается медленно и чуть ли не со скрипом, словно насквозь проржавевшая танковая башня. – Нет, это гораздо лучше!

  Естественная терраса укрыта каменным козырьком. В сколы и трещины умелые руки неизвестных мастеров вставили обработанные куски мрамора и гранита, кованные светильники горят тусклыми огнями, создавая атмосферу какой-то таинственности и волшебства. Мелкая пыль и песок все же попадают сюда, но включаются невидимые воздуходувы и прохладные потоки сдувают сухую грязь.

  – Твою мать! Пещера Алладина? – риторически спрашивает Алексей Павлович. – Или пресловутый Шарль колдун и чернокнижник? Черные рабы, свирепые обезьяны в качестве стражей и палачей, подземный дворец… очень похоже, что я свихнулся!

  Очередной поток воздуха хлынул из вентиляционных отверстий, сдувая пыль. Алексей Павлович неуклюже поднимается, дабы освежиться на халяву. Лопушиные листья срываются, влажный воздух гонит их прочь. Алексей Павлович оказывается совершенно голым. Вдобавок грязь потекла, волосы на макушке встали торчком.

  – Ну, отлично! Теперь я стал чудовищем, грязным и вонючим. Не удивлюсь, если сию минуту появится красавица! Вспыхнет сказочная любовь, белый свет воссияет, я стану пИсаным – нет, лучше писАным! - красавчиком… точно башню снесло. Все признаки!