– А-а, дартаньян прбацанный! – рычит Алексей. – Как тебя – Сраль, Сруль или Шваль? Вот забыл начисто кликуху твою поганую!

  – Je m'appelle Charles! – слегка надтреснутым голосом отвечает “пробковый шлем”.

  Голос срывается, слышен кашель.

  – Значит, Чарли … и чего ждем, Чарли?

  – Tu es un conard! (Ты мерзавец!) Убить ребенок!

  – Какого ребенка? – удивился Алексей. – Под ногами у тебя валяется? Туда и дорога любопытному пи…дёнышу.

  Шарль неторопливо достает салфетку из нагрудного кармана, снимает шлем и протирает кромку. На удивление, “француз” – так считал Алексей – таковым вовсе не казался. Смуглый, черноглазый, со светлыми волосами – метис какой-то! Шарль водружает шлем на голову, скомканная салфетка летит точно в яму, руки складываются на груди, одна нога слегка выставляется.

  – Просто Ричард Львиное Сердце! – кривит лицо Алексей. – Что дальше?

  – Tu pue (Ты воняешь), – поморщился Шарль. – Вода.

  – На мне ее и так достаточно.

  – Non! – мотнул шлемом Шарль. – Дерьмо, вода… – и делает жест рукой, будто стряхивает грязь с одежды.

  – Помыться? В реке с крокодилами? Нет уж, лучше я по морде дам кому поздоровее из дикарей и по быстрому дело закончим!

  Алексей идет на толпу, выбирая самого крупного туземца.

  – Avast! – кричит Шарль. – Жизнь!

  – Чего вдруг? – удивляется Алексей.

  – Тыло, ты забывать… мне учить… Est-ce clair (Понятно)?

  – А-а, гений просвещения одолевает. Ну да, жить с полными чурбанами скучно. А что прибил столько народу не жалко? – мотнул Алексей головой в сторону ямы.

  – Non, – коротко ответил Шарль.

  Дорога к ручью оказалась не очень длинной. Кучка дикарей следовала на отдалении. На этот раз все с копьями и плетеными щитами. Шарль безбоязненно идет рядом с подветренной стороны, дабы запах не оскорблял обоняния.

  – Ты убить ребенок, – задумчиво произносит он. – Что есть пи…дёнышь?

  – Подробно объясню на первом же уроке, – твердо обещает Алексей Павлович.

   ГЛАВА ВТОРАЯ

  Обучая других учимся сами – эту нехитрую истину Алексей Павлович усвоил сразу после первого занятия по русскому языку с любознательным французом. Сидя на чистом песке в просторной хижине – правда, с ошейником, а не так, чтобы уж совсем свободным типа иди куда хочу – Алексей Павлович с некоторым удивлением повторял про себя несколько слов на чужом языке. Он вовсе не собирался изучать французский, сто лет он ему нужен, но оказавшись в чуждой языковой среде, поневоле стал запоминать. Надо же как-то общаться с уродами! Да и вообще, мало ли о чем они там гавкают. Может, сожрать его собираются! Сегодня, за ужином. Ведь местные аборигены тоже разговаривали по-французски. А когда хозяина в пробковом шлеме поблизости не было, бурчали и квакали на своем родном языке, который и языком-то назвать язык не поворачивается.

  – Такая вот тавтология получается! – грустно подытожил Алексей Павлович. – Но пару слов на языке дикарей все же надо запомнить. На всякий случай! Ну, убить там, съесть, разорвать на части … в общем, на эту тему.

  Кстати, француз оказался не совсем французом. В том смысле, что родился во франкоговорящей семье эмигрантов из Алжира. Францию ненавидел, сородичей презирал за необразованность, негров просто ненавидел за дикость и отсутствие какой бы то ни было культуры. Может быть, поэтому Шарль первым делом принялся изучать всевозможные ругательства и оскорбления по-русски. И, разумеется, мат! Он так старательно повторял матерщину, что Алексею Павловичу даже стало неприятно. Да, мы разговариваем матом, но в тему! А представьте себе, что рядом с вами находится человек, который постоянно бубнит матерные слова, да еще безобразно искажая произношение, отчего понятные с детства словосочетания обретают совершенно иной смысл. Мозг невольно начинает работать, т.е. анализировать, суммировать, раскладывать по полочкам, предлагать варианты – а что бы это значило? – и тому подобное. С ума можно сойти!

  Вот и сейчас прибацанный Чарли – так называл Алексей Павлович про себя этого алжирофранцуза! - ходит кругами вокруг хижины и повторяет ругательства. Время от времени уточняет окончания и суффиксы, старательно копирует произношение и процесс движется далее.

  – Сил моих нет! – тихо шипит Алексей Павлович. – Я же интеллигентный человек! Ухи вянут!

  При этом Алексей Павлович нисколько не переживает, что совсем недавно убил несколько человек, в том числе ребенка. Туземцы смотрят исподлобья, но они и раньше не слишком жаловали! В любом случае плевать. К тому же Чарли – или Шарль, неважно! - контролирует дикарей полностью, даже удивительно, как это ему удается. И бешеные обезьянолюди тоже повинуются беспрекословно.

  – Интересный мужик! – шепчет Алексей Павлович. – Смахивает на сумасшедшего, но весьма разумен в поступках. Любит комфорт и живет в джунглях, дикари обслуживают, мутанты – лучше муты, так короче! - охраняют. И наверняка есть приличный дом. Вопрос – как можно устроиться жить, словно в загородном доме, посреди дикой природы? И никто об этом не знает. Во всяком случае, на военной базе я о Чарли прибацанном не слыхал. И о поселении дикарей тоже не слышал. Деревня расположена в низине. Места много, есть вода, деревья какие-то растут, трава… жить можно, это не пустыня. Но почему…

  Размышления вслух прерывают крики туземцев и рычание мутов. Алексей Павлович осторожно выглядывает из хижины. На площадке посередине поселения собрались местные жители. Снова бросается в глаза, что нет стариков, вообще пожилых людей, одна молодежь и подростки. В центре стоит молодой мужчина. Два мута не сводят глаз с парня. Голый дикарь покрыт кровоточащими царапинами, коричневые подтеки смешиваются с белой глиной на лице, образуя страшную маску. Над окровавленной макушкой кружится целый рой мух. Муты сидят на корточках, глаза горят желтым огнем, из полуоткрытых ртов обильно капает слюна.