Снегирев короткой очередью срезает полголовы, длинной прочесывает заросли, в которых заметно движение. Пули летят в опасной близости от Волошского и Наташи, но они не обращают внимания. Пробегая мимо, доктор наук замечает Снегирева, поднимает большой палец вверх. У Наташи округляются глаза и даже рот открывается от удивления – видимо, девушка никак не ожидала увидеть Алексея Павловича бойцом.
… мало иной раз надо, чтобы изменилась жизнь! Взгляд, мимоходом брошенное слово. Или возглас, короткая фраза. Даже молчание. Человек, мгновение назад умиравший, встает. Пропадает страх перед смертью. Раны заживают, мышцы наливаются силой, зрение и слух обостряются. Растерянное стадо трусов и слабаков превращается в непобедимую армию и враги, казавшиеся несокрушимыми, отступают в панике. Раны победителей заживают на глазах, побежденных убивают даже царапины. Человек не просто так появляется на свет, он рождается в крови и боли, живет на краю, ибо грань между жизнью и смертью почти не видна. Только трус и негодяй хочет умереть в постели, в окружении алчных родственников, изнемогающих от желания прибрать к рукам как можно больше и не делиться ни с …
Остатки ничтожного страха за собственную жизнь пропадают. Отовсюду слышны выстрелы, солдаты отражают нападение. Сверху взревывает двигателем вертолет, несущий винт рвет воздух в клочья. Пора уходить – понимает Алексей. Пулемет заметно полегчал, опустевшая лента волочится по земле и путается под ногами, из зарослей появляются новые твари. Солдаты отступают к вертолету, отстреливаясь короткими очередями. Алексей швыряет пулемет за спину, коробка больно упирается железным углом в лопатку. Пулеметчик лежит без движения, лицо белое, словно обсыпано мукой, глаза полузакрыты, по телу пробегают волны дрожи. Нельзя бросать солдата, он еще жив! Алексей подхватывает парня, просунув руки подмышками и тащит по склону вверх. Взгляд невольно останавливается на проклятой игле, которая торчит из шеи. Снегирев зубами вырывает шип, рот наполняется горечью, язык и десны немеют. Яд проникает через кожу! – запоздало понимает Алексей, но уже поздно.
– И черт с ним! – злобно бурчит Снегирев. – Один раз не сдох и второй выкарабкаюсь.
Раненый солдат невыносимо тяжел, на влажной земле остаются глубокие борозды от каблуков. Алексей впервые с благодарностью помянул свои альпинистские ботинки – без шипов скользил бы! Несколько мутантов устремляются к людям, рыча и взвизгивая от злости и нетерпения. Твари соображают, не бегут плотной толпой, движутся россыпью, прячась за камнями и земляными уступами. Полулюди прыгают, как гигантские блохи, отталкиваясь всеми четырьмя конечностями, а приземляясь, прижимаются к земле и опять прыгают. Попасть в такую цель почти невозможно даже вблизи. Вдобавок уроды перемещаются таким образом, чтобы человек с пулеметом за спиной и раненым был между ними и солдатами. Пули свистят совсем рядом, автоматчики вынуждены бить вплотную. Несколько тварей падает, но остальные продолжают двигаться. В какое-то мгновение Снегирев понимает, что все, остается последний прыжок и им не спастись. Разжимаются пальцы, раненый опускается на землю. Пулемет оказывается в руках, остывший ствол приятно охлаждает ладони. Первую тварь Алексей сбивает на лету, словно теннисный мячик. Короткий хруст возвещает, что голова проломлена. Мутант падает на землю, тело содрогается в конвульсии. Второй получает удар наотмашь, дробятся кости предплечья, гадина кубарем катится по склону, вереща от боли. Третий и четвертый останавливаются, не решаясь приблизиться к страшному человеку. Их страх скоро пройдет, они лишь выбирают удобный момент, когда человек опустит оружие и возьмется за раненого.
За спиной хлестко звучат выстрелы, мутанты падают с пробитыми головами, двое солдат подбегают к Алексею.
– Уходим, живо! – командует один из них.
Хватают раненого, бегут к вертолету. Алексей следует за ними. Все уже в салоне, вертолет не касается земли, остались считанные шаги. За спиной раздается визг и топот, Алексей оборачивается. Целая стая тварей мчится не разбирая дороги прямо на них.
– Бегом! – бросает Алексей солдатам.
Палец ложится на спусковой крючок, приклад прижимается к боку. Короткие злые очереди выбивают обезьян одну за другой, убитые сбивают с ног живых, но твари приближаются. Когда остаются считанные шаги, Алексей опускается на одно колено, левой рукой перехватывает сошки и длинная очередь веером сметает все живое. Стихает грохот выстрелов, сквозь шум вертолетного двигателя еле слышен крик сержанта:
– Бросай все, мужик! Бегом сюда!
Снегирев и сам понимает, что делать больше нечего – пулемет пуст, а мутанты вот-вот опять бросятся в атаку – дурные, что ли? Ведь столько убито, а им хоть бы что. Ни у людей, ни у животных так не бывает! Бегом, мысленно проклиная тяжелые ботинки, Алексей мчится к вертолету. Когда до протянутых рук остается шаг, спину под левой лопаткой пронзает острая боль…
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ, Раевский
Потревоженная пыль клубится над полом, словно бестелесное инопланетное существо. Серая масса, которая способна принимать любые очертания или формы. Пыль редеет, сквозь серый туман видна неровная поверхность пола. Будто маленькие барханы на песчаной поверхности. Денис неподвижно стоит несколько бесконечных минут, не решаясь сделать шаг. Очень уж подозрительно выглядят некоторые из этих “барханов”!
– Черт! – тихо, словно его могут услышать, произносит Денис. – Да это же кладбище!!!
Пол буквально усыпан человеческими останками. Мумифицированные трупы лежат вповалку под стенами, словно чья-то заботливая рука сгребла их, как шахматные фигуры. Скелеты, обтянутые кожей. Топорщатся клочья одежды, под слоем пыли невозможно разглядеть цвет и угадать фасон. Можно только предположить, что большинство в камуфляжной униформе. В основном, мужчины. Женщины в платьях или брючных костюмах. Есть и дети. Их немного, подростки, но видны останки и совсем малышей лет пяти. Маленький скелетик лежит прямо возле ног Дениса лицом вверх. Матросский костюмчик истлел, ткань расползлась, сквозь реберную решетку просвечивает позвоночник. Пустые глазницы смотрят Денису в глаза, будто спрашивают – почему, почему такая несправедливость?
– Чушь! Ничего они не спрашивают! – бормочет Денис, отводя взгляд. – Сейчас, разыграется воображение. Слышать начну, видеть … потом разговоры пойдут. Это бомбоубежище, а не подземное кладбище. Бомбы завалили вход или разрушили вентиляцию. А, скорее всего, и то и другое. Возможно, было использованы отравляющие вещества… блин!!!
Денис замирает соляным столбом, судорожно втягивает воздух носом, пытаясь уловить подозрительный запах. Легкие наполняются пылью, носоглотка невыносимо свербит. В абсолютной тишине чих получился, будто взрыв противотанковой мины. Аж искры из глаз сыпанули и тоненько запели комары в ушах. Второй чих получился чуть тише, но это уши заложило, а вообще бахнуло тоже прилично, даже скелетик вздрогнул и суматошно дернулись клочья одежды. Третий и четвертый чихи уже слабее – сил не осталось!
