Чувствуя, что краска заливает лицо и жар гонит пот по всему телу, подходит к окну. Комары грызут сетку, вопли страждущих попить кровушки людской скребут по нервам, как железо по стеклу. Внешний мир дышит прохладой, лопухи солнечных батарей на крышах здания истекают остатками воды после ночного ливня. На фоне светлеющего неба мрачным диссонансом выделяется сторожевая вышка. Сложная конструкция из алюминиевых труб кажется тонкой и непрочной, хотя на самом деле способна выдержать ураган и землетрясения до шести баллов. Робот охранник на вершине обозревает окрестности восемью электронными глазами, сектора наблюдения пересекаются между собой и наблюдателями с других вышек, образую зону сплошного контроля во всех известных диапазонах. Любой нарушитель чуть больше кошки будет замечен и обездвижен до прихода группы быстрого реагирования. Алексей Павлович про себя называл охранных роботов осьминогами за восемь “глаз” и они ему очень нравились, эти роботы, своей похожестью на подводных чудищ.

  Спать не хотелось. Алексей тихонько выходит в коридор, стараясь не разбудить дремлющую медсестру. В холле стоит телевизор, подключенный к интернету и все оставшееся до утра время Алексей Павлович проводит за ним, узнавая последние новости с континента, очередные сплетни о “звездах” эстрады и кино, о погоде и экономических прогнозах.

  Бодрый и свежий, несмотря на бессонную ночь, Алексей Павлович стоит у окна. За стенами больничного модуля медленно звереющее солнце вытапливает лужи после ночного дождя, вода прячется в тень, уходит в землю. Короткий стук в дверь и шаги прерывают размышления Алексея Павловича.

  – Ради Бога, дорогой, простите! – виноватым голосом с порога произносит Волошский. – Я втянул вас в такую авантюру, мне нет прощения, но кто мог предположить, что банальная колючка так ядовита?

  – Невероятность события априори нивелирует вину, – с улыбкой ответил Снегирев. – Я не в обиде.

  – Точно? Вы сняли камень с моей души. Но все равно происшедшее ужасно, вы могли погибнуть!

  – Так ведь не погиб. Плюньте, доктор. Кстати, что за яд?

  Волошский усаживается на складной стульчик, локти по-хозяйски укладываются на столик. Алексей Павлович только сейчас замечает, что ученый ботаник коротко подстрижен, волосы торчат, как иголки у испуганного ежа, отчего и лицо приобрело оттенок легкого изумления.

  – Черт его знает! Вроде кураре, но гораздо сильнее. Врачи всерьез опасались за вашу жизнь, потому что противоядия не было. Вам сделали переливание крови, ввели в искусственную кому, что бы замедлить все процессы в организме.

  – А как же…

  – Вы оказались сильнее. Другого объяснения нет.

  – Ну, а растение нашли? Колючка-то чья?

  – А вот это вопрос отдельный и очень интересный, – со смущенной улыбкой ответил Волошский. – Колючка принадлежит растению семейства carduus, по-нашему чертополох. Обычный сорняк, в этих краях встречается крайне редко, так как не любить влажность. Видимо, какой-то местный сорт. Обладает длинными колючками и растет в труднодоступных местах где посуше. Например, на склонах каменистых холмов. Вообще, очень интересная тема, Алексей Павлович! – восклицает Волошский, он явно намеревается обсуждать тему колючки дальше.

  – Минутку, док! Больше никто не пострадал? Эта студентка Наташа…

  – Нет, что вы! Она опытный сотрудник, кандидат наук и мой заместитель, а вовсе не студентка.

  – Вот даже как! – удивился Алексей. – А я думал, она всего лишь учится.

  – Молодо выглядит, – отмахнулся Волошский.

  Раздается стук в дверь, створка распахивается, в палату входит Наташа. В руках букет чрезвычайно ярких и пахучих местных цветов.

  – Здравствуйте! Пришла вас проведать, – с улыбкой произносит девушка, на щеках появляется румянец. Волошский встает, галантно предлагает стул. Снегирев краснеет – на девушке легкие брюки, короткая маечка, загорелые плечи, на поясе нож, фонарик и фляга, волосы скрыты банданой и рыжей волной ниспадают на аккуратный рюкзачок – вся такая камуфляжно-военная! А он – Боже! - в мятой больничной пижаме, морда не брита, волосы дыбом, зубы не чищены – ну, полный пипец и попадалово! Наташа обводит взглядом комнату в поисках посудины для цветов. Алексей буквально выхватывает букет, по-женски прячет лицо в цветах. Получается глупо до чрезвычайности. У доктора наук округляются глаза, девушка удивленно поднимает брови.

  – Мои любимые цветы! – бубнит Алексей Павлович в букет. – Большое вам спасибо.

  – Ага, – кивает Волошский. – Интересное сочетание цвета и запахов.

  – Рада, что вам понравилось. Вы уже поправились? – улыбнулась Наташа.

  – Полностью! Готов к новым приключениям! – выпалил Алексей Павлович.

  От цветочной вони голова кружится, во рту появляется горький привкус, какие-то пестики с тычинками в нос лезут – не расчихаться бы!

  – Ну что вы, об этом не может быть и речи! – трясет головой Волошский. – После всего того, что …

  – А что случилось-то? – возражает Алексей Павлович, незаметно сплевывая лепестки. – Пустяковое … тьфу! … отравление, жив здоров.

  – Пустяковое? Да меня хотели живьем сожрать из-за вас! Начальник штаба базы едва рассудка не лишился, когда узнал, что проверяющий из столицы чуть было не погиб, – всплеснул руками Волошский. – Нет уж, дорогой товарищ, поскучайте в номере.

  – Едва не считается, – решительно произносит Алексей Павлович. Букет отодвигается прочь, на носу виснет желтый лепесток, физиономия припорошена цветочной пыльцой, как мукой, наискосок по лбу торопливо бежит козявка. – И вообще, ваш начальник штаба мне не указ. Может, я хочу проверить, как используется казенное имущество при проведении операций за пределами базы?

  – Да? Ну, вообще-то, ваше присутствие не будет лишним. Но начальство...

  – Да плюньте на них. Вы же не военный, вам постольку-поскольку командиры с уставами. Мне тоже. Когда едем?