Слышны звуки шагов, слабый запах духов появляется в воздухе, словно подул морской бриз. Алексей торопливо снимает маску, влажной салфеткой стирает обильный пот с лица.

  – Алексей Павлович, я нашла какой-то странный шип. Он покрыт слизью, будьте осторожны! – раздается женский голос.

  – Конечно, Наташенька, не беспокойтесь, – кивает Алексей.

  На этот раз девушка без очков, которые закрывают пол-лица, рыжая коса уложена на голове венком. Алексей чувствует мучительное желание посмотреть на девушку, но так, чтобы она не догадалась(!). Глаза начинают расходиться в разные стороны, как у хамелеона – один смотрит на блестящий от жидкой гадости шип, другой буквально закатывается под лоб, пытаясь взглянуть на девушку. Ломит переносицу, лицо искажается – если кто нибудь увидел бы сейчас Алексея Павловича, непременно решил бы, что у интенданта третьего класса начинается припадок эпилепсии. Желание взглянуть на девушку пересиливает, глаза становятся на место, Алексей Павлович поднимает лицо от стола… мизинец левой руки касается шипа и тотчас следует едва заметный укол. Внимание Алексея сосредоточено на веснушчатом лице Наташи. Она без очков, она так прекрасна! Даже в дурацкой шляпе с сеткой от комаров!

  Уколотый палец начинает пульсировать болью. Она нарастает, захватывает кисть руки, поднимается выше. Алексей Павлович поглощен любованием милого образа, машинально сдвигает руку в сторону, полагая, что этого достаточно. Боль пронзает до плеча, ощущение такое, что опустил в кипяток. Алексей невольно вскрикивает, взгляд падает вниз на руку – от кончиков пальцев до закатанного на локте рукава кожа покрыта фиолетовыми пятнами, пошевелить пальцами невозможно, мышцы отказываются выполнять команды. Боль движется дальше, охватывает шею, голову. Алексей машинально вскакивает и падает, как подкошенный – вестибулярный аппарат отказал.

  Что было дальше, он помнил смутно – какие-то крики, суета, его несут, мир качается перед глазами в такт шагам. Все заглушала одна единственная мысль – он умирает! Яд, а блестящая слизь на шипе была ядом, это очевидно! – скоро парализует сердечную мышцу и все, капец интенданту. Как быстро прошла жизнь! А ведь он еще ничего не сделал, так много не видел, не познал, не попробовал и прочее, прочее… На прочем Алексей Павлович отрубился и видел, как его погрузили в вертолет, машина устремилась в небо и на максимальной скорости помчалась на базу, где начальник медслужбы уже готовил все необходимое для экспресс-анализа крови.

  Следующие три дня прошли, как во сне. Алексей Павлович приходил в себя, замечал какую-то суету вокруг, чувствовался резкий запах нашатыря и чего-то еще медицинского и ободряющего. Руки на сгибе локтя кололи, иногда больно, но чаще уколы были едва слышны. Потом сознание “уплывало” – исчезало восприятие внешнего мира, пропадали мысли и чувства, пропадало все, даже восприятие времени. Всякий раз, когда Алексея Павловича возвращали к жизни, он мучительно вспоминал, где он, что с ним произошло и вообще, кто такой и как здесь очутился. Он словно заново рождался с той лишь разницей, что младенец не помнит прошлой жизни, воспринимает мир, как данность. Вопросы типа почему, отчего и для чего появятся позже.

  … утверждают, что время постоянно, неизменяемо и вечно. Это вряд ли, ибо чуть более двух веков назад люди верили, что Земля плоская и стоит на трех млекопитающих. Тогдашние “ученые” диссертации защищали, умничали по всякому, а не согласных с руководящим мнением сажали в микроволновую печь и как следует прожаривали. Нынешние воззрения так же по-детски наивны и так же далеки от истины, как слоны, на которых якобы покоилась плоская Земля. Субъективно истинно наше восприятие времени. Вернее, нашим мозгом ...

   ГЛАВА СЕДЬМАЯ, Раевский.

  … ложь. Известна фраза, приписываемая разным людям – без знания истории невозможно знание настоящего или что-то вроде этого. Увы, еще никому не удалось по-настоящему разобраться даже в текущих делах человечества, не говоря уже о прогнозах на будущее. Причина проста. История – это, прежде всего, документы и факты, а не толкования тех или иных действий и поступков в угоду корыстных интересов или услады слуха властей предержащих. Учитесь беспристрастно оценивать деяния, ищите истинные, часто скрытые мотивы поступков и не поддавайтесь эмоциям. Тогда истина откроется вам. В виде неприглядном и даже отвратительном. Это неприятно, это шокирует, можно и в ступор впасть. А уж как опасна огласка! Должность, оклад, привилегии – все коту под хвост. Да, вы сказали правду, вы человек чести и мужества … вы дурак! От вас уйдет жена, отвернутся дети, начнут избегать знакомые. Вы окажетесь в вакууме. Словно бесприютная душа, задержавшаяся по непонятным причинам в этом мире, вы будете метаться среди знакомых людей и вещей, не имея возможности даже поговорить. Сквозные взгляды, будто ты из стекла. Ответы не в тему, словно тебя плохо слышат. И абсолютное, всеобщее презрение и брезгливость.

  Ты думал, что бомжами становятся только алкоголики, бывшие заключенные и наркоманы? Правда – вот причина всех человеческих бед и страданий!

  Телефон квакает неожиданно и гадко, словно лягушке на лапу наступили. Рука дергается, ковш экскаватора угрожающе движет челюстями. Денис, ругаясь и плюясь, давит кнопку приема, палец касается клавиши аварийной остановки. Машина замирает на полпути, ковш сжимает челюсти, словно обидевшись на человека – не дал сбросить на проезжую часть грунт. Подумаешь, три тонны грязи на асфальт!

  – Слушаю вас! – сдержанно говорит Денис в микрофон.

  – Денис Витальевич? – равнодушно спрашивает женский голос.

  – Да.

  – Вы получили допуск в библиотеку для служебного пользования. Код выслан вам на телефон.

  – О, большое спасибо! Всего доброго!

  Библиотека института делится на две части – общедоступную и для служебного пользования. В первой собраны как художественные произведения, так и учебные пособия, научные трактаты преподавателей – ссылка на экзаменах строго обязательна! – и архивы. Вторая часть была закрыта для обычных посетителей и студентов. Даже не все преподаватели имели допуск. Там хранились документы, относящиеся к категории “для служебного пользования” и “секретно”. К материалам под грифом “совершенно секретно” имели доступ только ректор, его заместители и заведующие кафедрами. Если к не секретной части библиотеки можно было подключиться прямо из дома или с улицы, то для второй, засекреченной, необходимо было прийти в читальный зал и только оттуда, через допотопные провода, подключиться к базе данных.