Часть людей, в том числе и группа “ботаников” во главе с профессором направилась к автобусу с надписью на лобовом стекле – в/ч 83159. Это номер военной базы, именно туда и надо было попасть Алексею Павловичу. Но вот что делать ботаникам на военной базе? Салон гостеприимно встретил пассажиров кондиционированной прохладой и новенькой обшивкой кресел. Алексей Павлович предъявил командировочное удостоверение сопровождающему офицеру, уселся в кресло. Атаман ботаников – так назвал про себя Алексей Павлович профессора, тоже предъявил какой-то документ. Офицер кивнул, пропуская профессора, галантно подал руку рыженькой, которая последовала за профессором. Алексей Павлович нахмурился, отвернул лицо. “Конечно, дочка профессора! Зовут Сарой, любит носить короткие шорты, маечку и ботинки на толстой подошве, – с сарказмом подумал Алексей. – Типичный образ героини из сериалов о приключениях”.

  Вообще-то девушка была в летнем платье ниже колен, из багажа только сумочка. Но раздосадованный Алексей Павлович нашел и этому объяснение – вещи носит ее парень, один из этих ботаников. Он даже попытался вычислить кавалера, но не удалось – сумки и чемоданы сложили в багажное отделение и парни вошли в салон с пустыми руками.

  “Значит, жених в воинской части! – сделал вывод Алексей Павлович. – Что ж, посмотри еще раз на свое пузо и успокойся”.

   ГЛАВА ТРЕТЬЯ, Раевский.

   Зима. За окном медленно планируют крупные, словно бабочки, снежинки. Земля медленно одевается по сезону. Белый мех укрывает ветви деревьев, собирается в холмы с наветренной стороны домов, прячет крыши под толстым одеялом. Небо хмурится серой пеленой, чуть слышимый ветер ровняет снег, тишина царит в мире. Сумерки наливаются тьмой, ночь вступает в права. В маленькой комнате на втором этаже старого дома темно. Денис сидит у окна, голова “пухнет” от тяжелых дум. На подоконнике лежит старый исцарапанный планшет, больше похожий на лист бумаги – такой он тонкий и неказистый. Еще бы, столько времени пролежать под кучей мусора! Сам включается, сам выключается и ремонту не подлежит. Солнечная батарея пока жива, гаджет работает, чего еще надо задарма? Текст странный показывает, какой-то чудила философ сочинил, летописью обозвал.

  – Неистребима страсть людская к самолюбованию! – вздыхает Денис. – Проще надо. Вон, у Нестора – “Повесть временных лет”. То есть рассказ о событиях, происшедших за конкретный отрезок времени. Без глубокомысленных комментариев и претензий на всеобъемлющий анализ.

  Старый планшет выделяется на белой столешнице грязным пятном, так и хочется смыть его. Это легко и просто, а вот изменить прошедшее время - увы, никак нельзя! Он далеко от дома, от друзей, детские мечты растаяли, словно снежинки на теплом окне, оставив после себя мутные лужицы воспоминаний. Все началось с того, что экзамены в универ он позорно завалил. Будто в голове реле переключилось, на простейшие вопросы ответить не мог. И это после отличных результатов на школьных экзаменах! Члены приемной комиссии смотрели подозрительно, во взглядах читалась насмешка – мальчик купил школьные экзамены, рассчитывал и здесь на халяву проскочить. Ан нет, фигушки! Денис чувствовал отношение, злился и от этого становилось только хуже – речь превращалась в косноязычное бормотание, а ответы на вопросы экзаменаторов напоминали детский лепет.

  Мечты о веселой и легкомысленной жизни студенческой потемнели, спеклись и превратились в тяжелый, липкий и вонючий гудрон. Денис не стал дожидаться результатов приемных экзаменов – и так все понятно! – собрал пожитки в рюкзак и отправился на вокзал. Ну, казалось бы, чего проще купить билет и сесть на свое место? Ан нет! То ли ангел хранитель заскучал и решил пошутить, то ли черт, который тоже всегда рядом, захотел нагадить – в конце концов, это его “святая” обязанность! – только простота куда-то исчезает, уступая место целой череде глупых приключений и проблем на пустом месте. Вокзал как перекресток видимых и невидимых дорог, всегда привлекает людей … и не только людей. А иначе как объяснить, что самый обычный человек, сидящий на лавке в зале ожидания, вдруг оказывается в эпицентре событий! Денис Раевский не был трусом, но и приключений не искал. Сидел себе на втором этаже, читал кем-то оставленную газету, до посадки на поезд в Тобольск осталось немного…

  – Отдай газету! – раздается хриплое бурчание.

  – Возьми там, – небрежно кивает Денис на урну возле стены.

  Вместо ответа грязные пальцы сжимают газетный лист, тонкая бумага с треском рвется. Денис поднимает взгляд, в “проеме” показывается смуглая небритая рожа не то француза, не то испанца. После климатической катастрофы толпы европейцев шляются по просторам России, смешавшись с цыганами и выходцами из Средней Азии. МВД совместно с ФМС было вынуждено создавать лагеря временного содержания по всей стране. Как всегда, временное оказалось постоянным.

  Вставать с лавки не хотелось. Бомж совсем рядом, буквально руку протянуть, но без резиновых перчаток – фи! – руки отмоешь только растворителем. Денис вытягивает ногу, носок цепляет за пятку, другая нога с силой бьет под колено. Бомж падает как подкошенный, в воздухе мелькает зажатый в пальцах клочок газеты. Лохматый затылок с хряском врезается в ограждение зала – второй этаж! – от удара гудят перила, безжизненное тело сползает на мраморный пол, на ограждении остается кровавая полоса. Бомж закатывает глаза, страшно высвечиваются мутные белки, из полуоткрытого рта вываливается нечистый язык. Рядом истошно визжит женщина, ей вторит другая:

  – Убили человека! Убили-ии!!!

  – Твою мать! – сквозь зубы стонет Денис. – Только этого не хватало!

  Зал ожидания штормовой волной накрывает суета. Люди вскакивают с мест, оглядываются и спрашивают друг друга:

  – Где убили? Кого убили?

  А некоторые и вовсе задаются “главным” вопросом:

  – Кто убил!?

  Конский топот возвещает приближение наряда полиции. Люди в темно-синих мундирах бегут медленно, тяжко топая ботинками, не размахивая руками – броня тянет вниз, руки заняты оружием. Старший наряда на ходу оценивает обстановку, бег прекращается, оружие прячется в кобуру.

  – Что случилось, молодой человек?

  – Мимо проходил бомж, упал. Споткнулся или поскользнулся, я не видел.

  – Ага. Значит, виновата уборщица, – кивнул сержант. – А вы ни при чем. Ладно, посмотрим запись камеры.