Плутовка. Умница. Ох, как ловко, княгиня добилась желаемого.

В ответ на свой недовольный взгляд, я получил очаровательную улыбку.

— Льен, — голос жены чуть дрогнул, — Я так мечтала об этой поездке. Когда не будет рядом назойливых фрейлин.

Я поперхнулся кофе от неожиданности. Что? Жена меня ревновала?! А я, дурак, даже не предполагал, что не безразличен ей. Но как же Дас? Она всё же просит за него. Не понимаю.

— Я мечтала, но знала, что не смогу себе этого позволить. Но вчера, когда ко двору явился ненаследный князь, я поняла, что у моей проблемы есть решение. Ни на кого другого я не положусь, прости.

Так вот для чего он ей нужен! А я то. Но ведь угадал, просила княгиня за Дастарьяна. Я был доволен и подарком, и как оно всё обернулось, и своей проницательностью.

— Ладно, — с удовольствием поцеловал жене руку. — Пусть будет по-твоему. Можешь приготовить указ о назначении Даста канцлером. Вернём ему эту должность.

Глава 10.

Вельдара.

Здоровый у князя Льена организм. И завидное упрямство. От задуманного даже через «не могу» не отказывается. Он таки добрался до моих покоев.

Применял бы своё упорство в делах государственных, гляди и толк бы со временем был. Ведь не дурак князь Льен. Пока ещё недоросль необученная, но не дурак. Рано власть к нему пришла, рано. И не в летах дело. Мой брат всего на три года его старше, а даже сравнивать не стоит. Эдан обучен мыслить категориями государственными, он правитель, а не потребитель. А Льен избалован слишком. Когда его наставлять требовалось, князь Рдын другим был занят, он воевал, а сына берёг, держал от войны подальше.

Как и должно княжичу, ко Льену учителя были приставлены. Но отец на войне, дома маменька сердобольная, мальчик затискан, обласкан. Самооценка до небес. И так самый лучший, зачем напрягаться? Отца, благодаря матери, Льен недолюбливал, проникшись её суждениями. Ради отцовой похвалы «звёзды с неба» доставать не стремился. Не было у него стимула впитать всё то, что учителя в него вложить пытались. А врождённое упрямство от, в трудах воспитанной воли, сильно отличается. Вот и выросло, что выросло. Да хранят Боги, так любимый князем Рдыном, Радеж. И меня, жену светлейшего князя Льена.

Пришёл, развалился в кресле, испарина на лбу, взгляд блуждающий, но похотливые ручки ко мне тянет, на колени к себе усадить пытается. Пришлось вином напоить, как в первую нашу ночь. Раздела, уложила в кровать, мысли в нужное русло направила, дальше зелье такие ему картинки сотворит, что к утру организм до придела измотает. Всё. До утра я свободна. И в одной с ним кровати оставаться не хочу.

Климат в Радеже мягче асского. И хоть от Райта до моря дней десять на лошадях, но и в столице летом нет нестерпимой жары, зимой — лютого холода.

Я подошла к окну. Полнолуние. Тихо падает снег, застилает дорожки. Красиво. Захотелось почувствовать прикосновение пушистых снежинок к пылающей коже. Только сейчас поняла, насколько мне жарко и душно. Прочь отсюда.

Никого не беспокоя, оделась сама и вышла через потайную дверку, которую давно уже обнаружила в своей гостиной. Дворец князей Радежа строение древнее. Его расширяли, обустраивали, но старинная крепость сохранила множество своих секретов. Среди бумаг князя Рдына я наткнулась на карту потайных ходов. И теперь могу, оставаясь незамеченной, позволить себе прогуляться и по дворцу, и за его пределами.

Вышла на заднем дворе, недалеко от конюшен. Постояла, подставив лицо и ладони, невесомой ласке устремившихся мне навстречу снежинок. Хорошо. Уходить не хотелось, но если так долго стоять, рискую превратиться в сугроб, да и морозец, пусть и не сильный, но стал пощипывать нос и щёки. Решение проведать Вихря пришло спонтанно. Конюшни рядом, там немного согреюсь, да и скучает по мне жеребец, почти неделю не могла выделить для него свободной минутки.

Шла осторожно, стараясь не шуметь. Людей здесь быть не должно, но не хотелось тревожить чутких животных.

У дальнего стойла, одного из тех, что обычно выделялись для лошадей княжеских гостей, стоял человек. Мне стало любопытно. Обучена я многому, и, при необходимости, неслышно передвигаться умею. Подобралась почти незамеченной, конь почуял, его хозяин — нет.

— Ну, что ты, Март? Успокойся. Мы с тобой одни. Вот, угощайся.

На ладони Дастарьяна, а наблюдала я сейчас именно за ним, лежало яблоко, которое его жеребец аккуратно взял мягкими губами. Ян потрепал коня по шее. Запустив пальцы в роскошную гриву, он прошёлся по ней, разделяя пряди. А потом в его руке я заметила гребёнку с большими редкими зубьями. Дастарьян принялся осторожно расчёсывать конскую гриву, начал с кончиков, не спеша плавно продвигаясь к корням.

Я замерла неподалёку, наблюдая. Отчего-то не хотелось попасть сейчас Яну на глаза. Не уверена была, что он мне обрадуется.

— Март, дружище, что же мне теперь делать? Я и так забыть о ней не мог, а уж после сегодняшнего, когда так явно дала понять, что и я ей небезразличен, совсем же изведусь.

Слова Яна, коснувшись моего слуха, заставили меня и вовсе задержать дыхание. Теперь уж точно нельзя позволить себя обнаружить.

— Хорошо тебе, зверюга, всё просто у тебя, без заморочек и проблем. А я теряю голову от улыбки чужой жены, брежу ею ночами. Мечтаю, о том, чего сам никогда не допущу. Март, я не подлец и не предатель. Я смогу от неё отказаться.

Что? С трудом удержала рвущийся наружу крик. Он сможет? А я? Меня ты спросил? Выслушал, прежде чем решать за двоих?

— Ян!

Он вздрогнул, резко повернулся в мою сторону. Жеребец забеспокоился, легонько заржал, возмущаясь моим появлением, прервавшим процедуру, доставляющую коню явное удовольствие.

— Княгиня, вы здесь?! Откуда? … Как давно…

— Вельдара. Можно и Вельда, — поправила, недовольно хмурясь.

— Слышала.

— Да, — не захотела отрицать очевидное. — Глупо с твоей стороны.

Шагнула к нему навстречу. Смотрит, не отводит глаз, а сам побледнел, глаза вспыхнули. И что в них? Решимость?

— Не смей решать за нас двоих.

— Так нельзя.

— Да неужели? А что ты знаешь, чтобы так говорить?

— Главное. Ты чужая жена. И моя госпожа. Ни одно, ни другое не изменить. Я не стану потакать своей слабости.

— А моей? — подошла совсем близко, положила ему руки на плечи, заглянула в глаза.

Порывисто обнял, прижал к себе.

— Что же ты со мной делаешь? — прошептал перед тем, как смять мои губы своими горячими губами.

Сердитое фырканье Марта прервало наш безумный поцелуй. Мы нехотя отстранились друг от друга. Ян осторожно отцепил мои, впившиеся ему в одежду пальцы. Поцеловал каждую руку. Да так и застыл, спрятав лицо в моих подрагивающих ладонях.

Моя прическа распалась, волосы в беспорядке рассыпались по спине и плечам. Сбившееся дыхание никак не хотело приходить в норму.

— Ян, я через два дня уеду. Надолго. Погоди что-либо решать, пока не вернусь, ладно?

— Уедешь? Куда? Одна?

— В Соло, с князем.

— Он не говорил.

— А он пока и не знает. Завтра ему сообщу.

— И он так вот сразу и согласится?

— Даже не сомневаюсь. И не только на это.

Насторожился.

— Что ты задумала?

— Ян, я вообще-то женщина.

— Я заметил, — хмыкнул, притягательно так улыбнувшись, потянулся ко мне.

Как ни хотелось его близости, пришлось чуть отстраниться, договорить важное до конца.

— Мне тяжело одной справляться со всеми накопившимися проблемами. Управлять страной не женское дело, — лукавила, но так надо. — А князя Льена, сам понимаешь, лучше держать подальше от державных забот. Мне твоя помощь нужна. И князь Рдын на тебя рассчитывал.

Мотнул сердито головой, а в глазах и вина, и злость.

— Знаю, — поспешила успокоить, смягчить сказанное, — твоей вины в том нет. И укрепить границу было первейшим делом. Ты с ним отлично справился. Но пора возвращаться в столицу. Мне нужен канцлер. Ты, Дастарьян, единственный на кого я соглашусь.

— Разве твоё согласие на это требуется? Я отцу обещал постараться поладить с Льеном. Вот, стараюсь не нарываться, а он предпочитает держать меня от столицы подальше.