Какой смысл теперь возвращаться с Какузу к делам Кинрэнго? Если она сейчас дождется, пока он уйдет, а потом посмотрит в лицо второго мужчины, она сможет в дальнейшем дать хоть какое-нибудь описание кроме «моральный урод со скрипучим голосом». И тогда ее миссия по разведке будет завершена.

От внутреннего эмоционального подъема Шион улыбнулась, уже представляя, как со всей добытой информацией возвращается обратно домой.

— Так что решили с убийством дайме? Сайга не отступит. Его проще убить и не думать о том, будет он путаться под ногами или нет, — произнес Какузу.

— Хочешь убить его, но Кисараги — нет? Да, именно так. Я прав. Не хочешь ее убивать, а она ведь может оказаться шпионкой, и ее тоже проще прикончить, чем проверять.

— У нее полезные навыки, и она может пригодиться.

— Да, конечно. Навыки. Ха-ха. Она красивая?

— Я это даже обсуждать не буду.

— Должно же что-то тебя с ней связывать? Либо прошлое, либо настоящее… Либо ты думаешь о будущем. О, не говори, что ты думаешь, будто у тебя есть светлое будущее?

Какузу выдержал паузу, и потом сказал:

— Я не назвал тебе даже свою фамилию, думаешь я расскажу о своих планах? Отвечу так: я знал ее отца. И все.

Сердце Шион пропустило удар. Она догадывалась, что в прошлом он мог иметь дело с ее кланом, раз многое понимал о ее способностях. Но Какузу сказал, что знал Кисараги Норайо, и прозвучало это так, как будто он не просто воевал с ним или против него. Здесь было что-то личное, и Шион просто обязана выяснить, что именно. Она хотела знать больше о родителях, и это такой шанс, что она просто не может позволить Какузу простой уйти с этой информацией. Когда Кинрэнго схватят, в бою его могут просто убить. Нет. Она дождется конца разговора, а затем спуститься вниз, сделав вид, будто все время там и была. И вернется домой только после того, как все у него выяснит.

— Опять говоришь меньше, чем кажется необходимым. Ладно, твое право.

Они оба замолкли, и Шион услышала тихий звон бокалов. Какое-то время они сохраняли тишину во время того, как выпивали и ели.

Вдруг незнакомец нарушил молчание:

— Если и избавляться от Сайги и Сасаямы, то можно сделать это во время нападения на дайме. Тогда Сацума не заподозрит ничего, да и проверять не станет, кто их убил — ты или шиноби Тани. А ты сделаешь вид, будто все нападение провалилось. На пару месяцев оттянем это. Я пришлю еще людей, которые будут контролировать шахты и заниматься доставкой. Нужно наладить экспорт сразу после добычи, чтобы тебе не нужно было выполнять курьерскую работу.

— Только если молчание этих людей будет не очень дорогим.

Мужчина засмеялся.

— Кстати, если Закуро это увидит, его тоже придется убить, — продолжил он. — Этот юнец хоть и смышленый, но своевольный. Слишком опасно таких держать.

— Хм. Посмотрим, может, я и от него избавлюсь. Как пойдет дело.

— Тогда кроме тебя и Шион никого не останется. Кто будет держать в руках все Кинрэнго?

— Я один справлюсь. Мне никто не нужен.

Раздался скрип. Какузу встал и зашагал по комнате.

Шион разрывалась между тем, чтобы послушать его прощальную реплику, и тем, чтобы поскорее побежать вниз. И любопытство пересилило. Кисараги навострила уши, потому что в комнате было странно тихо.

— Я свяжусь с тобой позже, — буркнул Какузу и открыл дверь.

Надежда услышать что-то крайне важное лопнула. Шион разочарованно фыркнула и тут же сорвалась с места, спеша обратно. Она проскользнула вниз прямо в землю, минуя долгий лабиринт из стен, а затем вылезла на поверхность уже в переулке. Кисараги вышла на улицу и начала вертеть головой в поисках еды. Ей на глаза попался маленький ларек с готовыми якитори. Шион бросила торговцу пару монет, и он протянул ей охапку палочек с нанизанными на них креветками.

Когда Какузу вышел из здания, Шион сидела неподалеку и с наслаждением поглощала еду. Он неторопливо подошел к ней и внимательно посмотрел.

— До сих пор ешь?

— Это своеобразный десерт, — сказала она и протянула якитори. — Будешь?

— Я не голоден.

— Отлично, а я уж боялась, что ты согласишься, — сказала Шион и зубами стянула одну креветку за другой.

— Мы возвращаемся обратно в Страну Рек, — сказал он и зашагал в сторону ворот, через которые он с ней сюда зашел.

— А мне тут понравилось, — произнесла Шион, оглядывая все вокруг. — То место, куда ты ходил, это же гостиница?

Он косо посмотрел на нее.

— Да, это гостиница.

— Ну ты там не очень долго пробыл. Я сначала думала, что ты пошел туда к женщине какой-то…

Какузу тяжело и обреченно вздохнул.

— … а потом решила, что раз так быстро вернулся, значит, встречался по делу, да? Женщина бы тебя так быстро ни за что не отпустила, ты ж так редко к ней заявляешься. Вообще она только час мозги тебе промывала бы. А то и видно. Твоим мозгам это надо! А только потом сказала бы, как соскучилась и все такое. А ты всего минут пятнадцать-двадцать отсутствовал, я даже поесть спокойно не успела. Хотя это запросто могла быть женщина… как там их называют?.. Таю. Да, точно! Таю. Если так, то пятнадцать-двадцать минут… Слушай, ну ты же не такой старый, чтоб так быстро…

— Ты заткнешься, когда-нибудь?

— Да, ладно тебе, нормально же разговариваем, — хихикнула Шион, успокаивая внутреннее напряжение, которое вываливалось наружу в виде непрерывного потока слов.

— Да ты сама с собой разговариваешь. Я тебе даже не отвечаю.

— А ты и не должен. Ты замкнутый, озлобленный и агрессивный. И то, что ты не отвечаешь, кстати, тоже говорит о многом. Ты нукенин и боишься доверять. Мне это знакомо.

— Да, конечно. Будто ты что-то понимаешь…

— Эй! — воскликнула Шион и остановилась посреди дороги. Какузу тоже остановился, повернувшись к ней. — Ты думаешь, я бросила Коноху просто так?! Просто потому, что мне новый цвет формы не понравился?!

Он подошел к ней ближе, чтобы не пришлось орать на всю улицу, как это делала она.

— Думаю, что ты не знаешь, какого это, когда тебя посылают убить шиноби, чью силу возносят до уровня бога. И ты не знаешь, что значит, суметь выжить в такой битве, — прошипел он, гневно смотря на нее, а Шион сжала губы в тонкую полосочку. — И я готов поставить на кон все свои деньги, все до единой монеты, что ты вообще не понимаешь, какого быть преданным тем, кто тебя вырастил.

Она никогда не видела, чтобы глаза Какузу были настолько полны гнева, как в эту минуту. Но помимо этого она уловила кое-что еще. Это было яростное отчаяние, боль и глубочайшее одиночество, которые безвозвратно поглотили его.

— Ты нихрена не знаешь!

— Тебя послали на миссию, а ты проиграл? — осторожно спросила она. — «Возносят до уровня бога»… Твоей целью был… Сенджу Хаширама?..

Какузу не ответил, твердо глядя на нее. Шион быстро складывала в голове оставшуюся часть картинки.

— А потом вернулся в Таки, а тебя возненавидели?..

— Закрыли тему.

Он развернулся и тяжелой поступью пошел по дороге. Шион поплелась за ним, отставая на несколько шагов. До этой минуты она и не подозревала, что такой как Какузу, может испытывать самые настоящие человеческие чувства. В прошлом он любил свою деревню. И даже когда каге дал ему невыполнимую миссию, Какузу, как настоящий шиноби, все равно пошел на это, чтобы самоотверженно исполнить свой долг. Но в их мире за поражения не прощают. Либо побеждаешь, либо должен умереть. Миссия — это все, что важно, а остальное, в том числе сам шиноби, не имеет значения.

Они бежали вдоль бурной реки, и Шион не пыталась обогнать Какузу. Она смотрела на него и не понимала, как раньше не замечала всего этого. Сначала он казался ей обычным преступником. Хладнокровным убийцей. Ее не волновало его прошлое, никто не давал ей команду понять причину противозаконных действий. Нет. Таких как Какузу судят без всяких расследований, просто по факту. И Шион попала бы под ту же прогнившую систему, если бы Кинрэнго раскрыли ее замыслы, а она смогла бы улизнуть от их мести. И в Конохе не ждали бы ее с распростертыми объятиями, а наоборот разжаловали бы, как списанный товар, или запекли бы в тюрьму. И Шион даже не знала, что из этого хуже, потому что при любом раскладе ее участью был бы только позор, от которого не отмыться до конца дней.