— Ребенок остался сиротой из-за меня, — ответил Тобирама. — Скинуть ее на кого-то другого было бы бесчестно, да к тому же вряд ли бы ее приняли с радостью. Сам знаешь. Война шла. Еды и так не хватало, а уж времени возиться с посторонним ребенком и подавно.

— Да, — понимающе кивнул Хаширама. — Что ты будешь делать, если Шион и сейчас захочет покинуть Коноху?

Тобирама тяжело вздохнул. Этого он и боялся, что она снова захочет уйти, вычеркнув его из жизни. Непостижимым образом Шион крепко засела в его сердце, вызывая совершенно противоречивые чувства. От отцовского беспокойства за несносную невоспитанную куноичи, до необъяснимого трепета перед наивными объятиями теплых рук.

Шион кинулась на шею к Тобираме, чуть не сбив его с ног. Они стояли посреди главной улицы в Конохе, а прохожие озирались, перешептываясь о невоспитанной молодежи. Но Кисараги делала вид, что ее это не заботит.

— Две недели прошло! Две! Сколько можно тебя ждать?! — верещала она, щекой впившись ему грудь.

— Это был простой дипломатический визит в страну Ветра, — сказал он, пытаясь отцепить ее от себя. Хотя такое искреннее приветствие льстило ему. — Бывали миссии и подольше.

— Там сейчас жарко, да?

Она отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза, и Тобирама заметил, как они блестят. Шион растрогалась до той степени, что у нее выступили слезы. И чтобы он их не видел, она так сильно прижалась к нему.

— Можешь не отвечать, там всегда жарко, я и так знаю. Не то что у нас, да? Снег кругом. Тебе нравится зима? — спросила она и, наконец, отпустила его.

— Мне все равно, какое время года и температура воздуха, — спокойно ответил он, чувствуя теперь, что ему мало этого милого объятия.

— Не правда, — с лукавой улыбкой сказала Шион. — У тебя день рождения зимой. Все любят время года, в которое они родились. Я, например, родилась в начале лета и очень люблю жару и солнце. В этом году мое совершеннолетие, кстати. Ты придешь?

— До него еще полгода, — холодно сказал Тобирама. — Многое может произойти.

— Хочешь сказать, что сомневаешься, что мы останемся друзьями до этого? Ничего себе заявление!

— Я такого не говорил, не выдумывай! — Сенджу стал двигаться в направлении своего дома, и Шион в припрыжку поскакала рядом с ним. — Просто я не люблю все эти праздники, ты же знаешь.

— Но совершеннолетие бывает только раз в жизни! Ты не можешь не придти!

— Если будет много работы, я не приду, — ответил он.

— А что тебе подарить на твой день рождения?! Он уже на носу, так что определяйся быстрее. И только что-то не очень дорогое, а то я недавно сильно потратилась, купила…

Тобирама стал улыбаться, поняв, как ему две недели не хватало этих теплых искренних объятий и такого беззаботного трепа от Шион. Как будто весь мир останавливался, и она могла спокойно трещать что-то несуразное, неважное. Вся жизнь Тобирамы с самого рождения шла только вокруг невообразимо значимых событий, к которым приходилось относиться с колоссальной ответственностью и вниманием. Отец никогда не давал своим сыновьям расслабляться, а простых детских забав и в помине не было. Шион словно воздавала ему за все эти тяжелые времена, забирая гнетущее напряжение.

— …а еще такие маленькие подушечки на окно. Оттуда, кстати, твой дом можно разглядеть. Ну то есть крышу. И то если постараться и представить, что ее видишь, ха-ха. Да, эти квартиры далековато от центра. Но лучше, чем жить в одной комнате с кем-то. Хотя от человека зависит, да? Ты жил с кем-нибудь когда-то?

— С родителями и братьями.

— Нет, я не то имела ввиду. Предпочитаешь блудливые мимолетные отношения совместному проживанию?

— Не понимаю, о чем ты, — хитро улыбнулся Тобирама.

— Вечно ты такой. Только делаешь вид, что не понимаешь, о чем я. Ой, ладно. Так что тебе подарить?

— Что хочешь, мне все равно, — сказал он, подходя к своему крыльцу.

— И даже на чай не пригласишь? — спросила Шион, наматывая локон на палец.

— Чай? — улыбнулся Сенджу, глядя в хитрые глаза девушки. Он любезно открыл калитку, пропуская ее вперед. — Только если ненадолго. У меня много работы.

— То у тебя много дел, то ты меня на долгосрочные миссии посылаешь. Я, по-твоему, не скучаю, что ли? По правде говоря, твоя работа обойдется без тебя. А вот я без тебя не обойдусь…

— Тоби, — осторожный голос Хаширамы прорезал воздух. — Так что ты будешь делать, если она уйдет?

— А что я могу сделать? — развел руками Сенджу-младший. — Пусть идет, если хочет.

— Вот так просто? — усмехнулся Хаширама. — А я-то думал…

— Думал, я устрою вторую Долину Завершения, лишь бы остановить ее? — резко выпалил Тобирама, одним махом убив весь ироничный настрой старшего брата. — Она теперь взрослая и может о себе позаботиться. Если ей будет так лучше, пусть уходит, а я…

Сенджу-младший прервал речь, потому что почувствовал приближение чакры Шион к зданию. Она спокойна, хладнокровна. В чакре совершенно нет и намека на раздражение, гнев или ярость.

— Она идет сюда, да? — спросил Хаширама, поняв такой задумчивый вид брата.

— Скорее всего, она идет к тебе.

— Откуда ты знаешь? У нас кабинеты в одном здании.

— Из тебя никудышный сенсор, а я чувствую ее энергию, — с возмущением проговорил Тобирама. — Ее чакра такая спокойная, жесткая. Не знай я ее структуры, вообще не поверил бы, что это Шион. Можешь быть уверен, со мной она не будет такой бесстрастной.

— Хочешь выйти?

— Что еще за ребячество? Рано или поздно мы все равно увидимся.

Быстрым и уверенным шагом Кисараги поднялась по лестнице и смело двинулась к кабинету хокаге.

— Сюда, — сказал Тобирама, и тут же раздался стук в дверь.

— Открыто, — крикнул Хаширама, и Шион вошла.

Она явно не ожидала увидеть здесь Тобираму. Сначала даже сделала шаг назад, но передумала выходить. Ее взгляд мимолетно скользнул по нему, как будто тот был прозрачный, а затем уперся в хокаге. Втянув щеки, Шион с полуприкрытыми глазами подошла ближе к столу и вежливо поклонилась. А Тобираме отвесила лишь унизительный скользкий взгляд в самом начале. Как будто Сенджу-младшего и не существовало, а это стояла его жалкая копия, недостойная человеческого приветствия.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Хаширама, метнув на брата короткий взгляд. Ее резкая перемена от него так же не ускользнула.

— Я в порядке, — она бодро кивнула и даже выдавила из себя жалкое подобие прежней улыбки. — Хотела сказать, что готова показать место нападения на мою команду.

— Ты уверена, что чувствуешь себя хорошо? — подозрительно прищурившись, спросил Хаширама.

— Вполне. До границы всего три часа, а до того логова еще минут тридцать. Я выдержу.

— Все равно нужно будет подождать, сначала я подберу тебе команду, — хокаге начал ковыряться в бумажках, но на его столе был такой бардак, что он не мог найти того, что нужно. — Наверное, кого-то из Учиха или Хьюга…

— Что. За. Бред?! — Тобирама сквозь зубы отчеканил каждое слово, и эти двое тут же обратили на него внимание. — Тебе рано куда-то выходить! Еще вчера ты от истощения чуть не умерла, а сейчас хочешь бежать и делать вид, что ничего не произошло?

Шион с каменным выражением лица слушала, даже не пытаясь его прервать.

— А ты ей чего подыгрываешь? — рявкнул он на брата. — Сам же видишь, она еле на ногах держится! Чакра такая слабая, что ей не выстоять, если нападение повторится! Пока я не разрешу, никто не высунет и носа из Конохи на эту операцию, вам обоим ясно?

Шион продолжала безразлично смотреть на него. Весь всклокоченный, Тобирама сдерживался, чтобы от дикого внутреннего напряжения не наорать на нее еще больше. Такое ее хладнокровие по отношению к нему злило и пугало одновременно. Она ведь только прикидывается, что ей все равно. На ту долю секунды, когда Шион только зашла в кабинет и увидела его, проявилась ее истинная эмоция, а не эта циничная маска. Она удивилась, растерялась. Шион в обиде на него, но раз она не проявляет своего гнева, значит, понимает причины его поступка. Однако его провокационная тирада никаких эмоций с ее стороны не вызвала. Кисараги так и осталась холодна, даже чакра не колыхнулась в попытке проявить агрессию, и Тобирама начал сомневаться в ее притворстве.