— Раз уж ты сказал, что любишь грязные словечки, то скажи мне: «Кроули, я хочу, чтобы ты взял мой член в рот и отсосал его».

— М-мне бы очень… этого… хотелось, — проскулил Азирафель.

— Так ты хочешь попросить? Тебе ведь нравятся сальности, так что давай, двух зайцев одним ударом. Прикажи мне встать на колени и взять у тебя в рот.

— Ох. ох, Боже… Я. я не знаю… я не смогу это сказать, Кроули. Не сейчас… Я не… — замялся Азирафель, голос его задрожал.

— Ладно, ладно… — сдался Кроули, и вся грубость при виде неуверенности ангела вмиг улетучилась. — Прости, слишком многого прошу. Пока не время.

Он подался вперед и нежно поцеловал ангела в губы.

— Когда-нибудь… Надеюсь, что скоро… — начал Азирафель.

— Тс-с-с, ничего страшного. Я знаю, что на тебя давить нельзя. Слишком хорошо знаю, веками себе это говорил — не знаю, что на меня нашло, — пожалел Кроули и тут же сам с собой решил снова вести себя сдержаннее, глубоко вздохнул и продолжил, — Так, а как ты смотришь на то, что я сегодня буду плохим демоном, а ты — хорошим ангелом?

— Просто отлично.

— Я буду заниматься чем-то безнравственным, а мы сможешь оставаться милым и невинным. Можешь даже ужасаться моему поведению — так будет даже веселее.

Азирафель мягко улыбнулся и ответил:

— Думаю, меня слишком захватит процесс.

— Вот и правильно.

Губы и язык Кроули продолжали блуждать по плечам ангела, по ключицам переходили от одного к другому, не обделяя вниманием и адамово яблоко; руки демона судорожно сжимали бедра друга, а те с готовностью подавались ему навстречу. Азирафель оперся руками на полку за ним и всеми силами пытался жить моментом, впитывать каждое касание и при этом не забывать дышать, дабы не свалиться в обморок от ощущений.

Кроули спустился ниже — теперь язык не отрывался от мягкой, почти безволосой груди — и про себя смаковал каждый прерывистый свистящий вдох, что его действия вызывали. Уже скоро он мог встать на колени и, по правде говоря, с трудом удерживался, чтобы не сделать этого сейчас. Однако ему еще предстояло исследовать каждый сантиметр тела ангела от шеи до пояса…

Впрочем, не прошло и минуты, как Кроули все же опустился на них — нетерпение взяло верх. Он посмотрел на спутника снизу вверх и встретился с его завороженным взглядом. Не отрывая глаз от любимого, демон расстегнул пуговицы на выпирающем гульфике тартановых брюк, взялся руками за пояс и стянул их вместе с тонким нижним бельем, что было под ними.

— Может, снимешь их или я просто… — спросил Кроули и занес пальцы для щелчка.

Азирафель щелкнул сам — и весь комплект одежды исчез с него и материализовался в сложенном виде на кресле у стола. Довершала композицию пара обуви.

Теперь член его стоял в полной боевой готовности и смотрел прямо на Кроули — тот пару секунд не обращал на него внимания, вместо этого прижался лицом к бедру ангела: от него исходило тепло, запах тела туманил разум, а все тело трепетало от желания — и Кроули едва слышно застонал. Затем дальше принялся исследовать языком тело Азирафеля, на этот раз он выбрал место сбоку от лобка: от прикосновений языка там, где он себя даже не видел, ангел резко вдохнул и застонал сам — слишком уж хорошо этот влажный плотоядный язык знал свое дело и теперь кругами спускался вниз по бедру. Сложно было устоять на ногах и не сильно извиваться, и он держался, как мог.

Ладонь Кроули прижалась ко внутренней стороне бедра ангела и слегка надавила, вынуждая того немного расставить ноги, чтобы демону было удобнее. Азирафель перенес вес на левую ногу, левой рукой сильнее оперся на полку, а правую ногу немного согнул в колене, чтобы блуждающий змеиный язык мог залезть куда угодно. Усилия окупились: буквально через мгновение ангел снова полубессознательно воззвал к Всевышней.

Кроули делал, как и говорил: пробовал своего спутника везде, где только можно, включая внутреннюю сторону бедер. Оставалось только…

Он снова сел на корточки — в такой позе его штаны теряли всякое удобство — несколько серьезно посмотрел на ангела и спросил:

— Готов?

— Полагаю я был готов уже тысячу лет назад, только…

— Что?

— Только как мне… эм…

— Как тебе что? Расслабься, ангел, делать тебе ничего не нужно, — ответил Кроули и начал гладить друга по задней стороне бедра. — Просто расслабься и дождись фейерверка.

— Кстати, о фейерверке… как мне дать тебе знать, когда «фейерверк» будет на подходе?

— Да никак, — ответил Кроули. — Просто отпусти себя, растворись в ощущении — если что, я тут.

— Правда? Но я же… ну ты понимаешь, я ведь…

Кроули озорно улыбнулся:

— Просто кончи мне в рот, Азирафель. Чего ты так боишься?

Эти слова будто обухом ударили по голове Азирафелю, и он почти перешел на фальцет:

— Ох, т-так это… это нормально?

— Абсолютно — а еще очень сексуально, сам увидишь.

— По описанию выглядит тошнотворно, прости за двусмысленность.

— О поверь, тебе только кажется, — вздохнул Кроули. — Можешь мне поверить?

— Д-да, — ответил ангел. — Знаешь же, что могу.

— Вот и славно, — проворковал Кроули и сжал в руках нервно напряженные ягодицы Азирафеля, внимательно посмотрел на покачивающийся прямо перед ним орган. — Потому что можешь мне поверить, мы кончим так, что нам придется чудесным образом восстанавливать способность к прямохождению.

С этими словами он сомкнул губы на головке окаменевшего члена Азирафеля и скользнул вперед, до самого основания. Внезапно все еще пугливый ангел почувствовал, что весь его орган теперь находится у демона во рту и даже глотке — и перед глазами все поплыло. Он выругался без малейшего волнения о том, что его кто-то услышит, а в голове у него пронеслось, что не найдется ни в одном уголке мироздания ощущения сильнее, чем это. Ни одно блюдо, ни одно лакомство, даже самое изысканное, не вызывало в нем такой бури эмоций. Ни одна теплая ванна, ни магия, ни одна безукоризненно исполненная оперная партия — ничего.

Азирафель был слишком погружен в собственные переживания и не заметил, как Кроули расстегнул брюки, вытащил член столько же по необходимости, сколько и по желанию — и начал поглаживать. Своим органом он занял одну руку, а другую предназначил для удовольствия Азирафеля и положил ее ему на основание члена.

Искушенный в подобных делах, но очарованный своим спутником демон плотнее сжал губы и начал совершать обратно-поступательные движения, позволяя темно-розовой плоти проскальзывать ему до самого горла и обратно к губам, снова и снова — с таким же ритмом он поглаживал и собственный орган. В этот момент Кроули тоже почувствовал, что нет на свете ощущения лучше. Он полностью отдавался этому чувственному опыту, и для него не было лучшей музыки, чем когда Азирафель сквозь зубы низким рыком выдал: «твою мать!» — и бесстыдно застонал от такого наглого покушения на его орган, не знавшего до сей поры ни теплоты, ни нежности. Кроули был практически уверен, что ангел и сам не заметил, как сказал это, что одновременно забавляло и распаляло кровь.

Ангел стонал и демон вторил ему. От градуса желания воздух в комнате буквально плавился, из глаз за малым не сыпались искры, а стоны вырывались внезапно и непредсказуемо. Рука Кроули ускорила темп, но снова замедлилась — сейчас было не время давать слабину. Если Кроули чему и научился за шесть тысяч лет рабочих перепихонов, так это самоконтролю, хотя сейчас все было совершенно по-другому. Совершенно.

Очень скоро ангел, казалось, потерял равновесие и всем весом оперся на стеллаж позади. Кроули перестроился вслед за ним, практически не сбиваясь с ритма ни в одном месте.