— Десять минут осталось.

— Прекрати, — ответил Кроули. — Это не поможет. Просто живи моментом.

— Я — порождение прошлого, а мое будущее вот-вот изменится бесповоротно. Как же мне жить моментом?

— Ну… вот так, — ответил Кроули.

Он понимал: сверши он задуманное, от хрупкого благоразумия может не остаться и следа — ведь прерванный поцелуй не утолил желание, а лишь разжег его — и теперь демон едва балансировал над зияющей пропастью безумия. Тем не менее он положил голову на подушку, затем нащупал правую руку Азирафеля и потянул к себе.

Тот удивился, но жест понял и перекатился влево. Кроули положил руку Азирафеля себе на талию, а своей левой рукой обнял Азирафеля за плечи. С минуту они просто лежали обнявшись. Плоть к плоти, душа к душе, дыхание к дыханию. Оба какое-то время привыкали к непроходящему потоку электричества, что порождала близость их тел, и ждали, пока успокоятся объятые бурей тело и разум.

— Хочешь знать, что еще я делал, потому что хотел? — через какое-то время спросил Кроули.

— Конечно. Расскажи.

Комментарий к Глава 7

Я в шоке, уже почти 40 людям понравилась работа - вы супер!

========== Глава 8 ==========

На Лондон опустилась ночь.

Огни ночного города лишь едва проникали в объятую мраком спальню, где два божественных существа в обнимку лежали под одеялом. Оба были напуганы и всеми силами старались отвлечься от надвигающейся неизбежности.

Тот, что выше ростом, последние минут десять что-то без умолку рассказывал, а другой его слушал. Он положил голову на грудь рассказчика и в этот краткий миг спокойствия сосредоточил все свое внимание на разговоре, хотя большую часть сказанного он уже знал. Но это было и не важно, ведь в душе он подспудно собирал силы для предстоящей перемены.

Слушающий начинал понимать, как прав был его спутник: так можно было наслаждаться моментом гораздо больше. Каким-то образом ему удалось отвлечься от неумолимого хода часов и убедить себя, что нет момента важнее, чем сейчас.

Я слышу лишь голос Кроули, все остальное неважно; вижу только как золотистый свет фонарей разливается в окне, мерцает и рассеивается по комнате… Меня окружают тепло и любовь — я будто пропитан ими…

Но нет, есть еще кое-что… истома. Приятная и вполне знакомая истома, и все же… ангелу бы и в голову не пришло, что с нею делать.

— Время — две минуты первого, — сказал Кроули после короткой паузы.

Вот и все. Полночь пробила.

И все же Азирафель чувствовал, что изменился.

— Кроули, ты был неправ, — вполголоса, но очень серьезно и загадочно сказал он.

— Насчет чего?

— Изменения я чувствую.

— И что же изменилось?

Азирафель отстранился и взглянул Кроули в глаза.

— Я чувствую облегчение. С меня будто спал тяжкий груз, ушло чувство вины.

— Правда?

— О да. И если в Раю на нас сейчас смотрят, то мне плевать.

— Ого, этого точно раньше не было.

— Я наконец могу уйти от этого постоянного самоограничения, от протокольной добродетели — в них больше нет смысла. Мне не нужно больше вникать в сущность добра, зла, человеческого бытия — да и вообще ни во что больше не вникать. Можно просто жить.

Кроули слегка улыбнулся:

— И что же, теперь тебе внезапно хочется делать ужасные вещи?

— Не внезапно. Хотелось сколько я себя помню — но раньше я не мог, не получалось отпустить себя. Даже ты, Кроули, не мог мне в этом помочь, а ведь именно ты все это во мне будоражишь.

Такого ответа Кроули не ожидал. Вопрос он задавал без надежды на сколь-либо серьезный ответ — скорее в ответ на высказанные ранее опасения, что превращение в демона внезапно пробудит в Азирафеле какие-нибудь сумасбродные желания.

— Вот как, — прошептал Кроули. — Вообще я в шутку спросил.

— А я не в шутку ответил, — прошептал в ответ Азирафель.

— Так ты говоришь, что тебе больше не нужно вникать в сущность человеческого бытия, — продолжил Кроули.

— Да. Больше никаких оправданий.

— Только искать счастья…

— Как возможность прийти в гармонию с самим собой. Найти в этом утешение.

— И…

— Ну и просто счастье ради счастья, коль скоро мы хотим и заслуживаем его.

— Азирафель, ты уверен? — вымучивая каждое слово, прерывисто прошептал Кроули. — Ты точно, абсолютно точно в этом уверен?

Азирафель с широко раскрытыми глазами судорожно сглотнул и кивнул. Цвет волос у него никак не изменился, пижама была того же светлого цвета, а лицо было все таким же прекрасным и таким же ангельским… словом, выглядел он точь-в-точь, как и прежний дурашливый Азирафель.

И все же говорил он теперь совершенно по-другому.

Шесть прожитых тысячелетий определенно преобразили Азирафеля. Да и Кроули тоже. Оба потеряли схожесть со своими собратьями, зато стали очень похожи друг на друга… особенно за последнюю тысячу лет. И тем более стремительными стали метаморфозы последних тридцати дней с момента срыва конца света — для Азирафеля уж точно. Это подтверждала беседа, состоявшаяся между ними по приезду в тадфилдскую гостиницу. Хоть ангел и уточнил, что не готов «искать счастья» прямо сейчас — сам факт обсуждения подобной темы обнаруживал сильнейший порыв к изменению. Раньше считалось бы неприемлемым просто говорить о «счастье» подобного рода, а сама мысль о таком развитии событий, по словам Азирафеля, вообще никогда и ни разу не приходила ему в голову. Да и можно ли предположить иное — он же ангел, в конце концов!

В Кроули проснулась надежда — это был огромный шаг вперед.

Но то, что сейчас говорил Азирафель, звучало совершенно по-иному и создавало впечатление, будто вся сущность его перевернулась с ног на голову. Что, кстати, неудивительно, учитывая обстоятельства.

Однако как бы Кроули ни хотел по заслугам оценить душевный рост Азирафеля, он все же прождал тысячи лет ради этого момента и вот уже двадцать минут балансировал на грани помешательства. Его беспокойство касательно глубины перемен, спровоцировавших подобное поведение, улетучилось. Грезы об Азирафеле вынимали из него всю душу, а сейчас все они воплощались в реальнось — так что лучше бы переменам быть и впрямь глубокими!

Кроули был терпелив, но всему есть предел.

Он всем телом подался вперед и прижался к губам Азирафеля, одновременно надавливая на него и вынуждая полностью перекатиться на спину так, чтобы самому оказаться сверху. Он вновь углубил поцелуй, и Азирафель сдался под его напором.

Время будто остановилось. Они целовали друг друга нежно. Целовали страстно. Целовали спокойно. Набрасывались друг на друга, сплетались языками, а руки судорожно исследовали каждый сантиметр тела другого. Наступала тишина. Слышались стоны. Каков бы ни был спектр ощущений, что в состоянии испытать два живых существа при поцелуе — они прошлись по нему всему.

Наконец Кроули немного отодвинулся и снова лег на бок, затем начал целовать и пощипывать губами за ухом своего спутника. Тут же на груди ангела он нащупал верхнюю пуговицу на рубашке пижамы и расстегнул ее. Пока он колдовал над второй пуговицей, он лизнул мочку уха друга, на что в ответ последовало чудесно-удивленное «ах!», спустился ниже, начал посасывать безупречно гладкую солоноватую шею, дюйм за дюймом, а руки работали над третьей пуговицей, затем четвертой, пятой… Наконец-то он мог вдоволь наслушаться вздохов, что всегда мечтал услышать, насладиться плотью, что всегда жаждал вкусить.

Едва с пуговицами было покончено, Кроули раскрыл рубашку и принялся исследовать ранее сокрытые от него грудь и живот. Контуры Азирафеля были круглее и мягче его собственных, то тут, то там виднелись мягкие вьющиеся волоски. Пока рука Кроули блуждала по телу Азирафеля, он не удержался и укусил ангела за плечо, вызвав у того глубокое и почти страдальческое «о Боже».