Я любила только время занятий. Мы сидели и закрашивали цветными карандашами прямоугольники. Тогда меня никто не беспокоил. Но вот с совместными играми у меня как-то не складывалось. В свободное время, когда нам разрешали поиграть, я молча брала стульчик, ставила его к стене и ждала, когда все закончится. Не понимая их легкомысленности и дурачеств, я смотрела на них, как зверь на зверенышей: бегают, кричат, а мне искренне не понятно, зачем это все. Дождавшись окончания, я выходила из детского сада и шла пешком домой, опять одна, потому что мама постоянно работала.

Одно из самых ярких воспоминаний детства – это, можно сказать, жуткий случай, произошедший со мной и моей подругой. Ни для кого не секрет, что в Восточно-Казахстанской области очень снежная, но, вместе с тем, сказочно красивая зима. За три месяца выпадает много снега, метели наметают огромные сугробы. Открываешь дверь, а перед тобой целый океан белоснежных холмов. Вместе с подругой, такой же первоклассницей, как и я, мы играли во дворе и строили свой снежный домик. Делалось это так: внутри сугроба вырывалась яма или тоннель, а снег, разрытый маленькими лопатками, забрасывался поверх сугроба. В один из самых обычных вечеров мы пошли, якобы убирать в избушке. Я пролезла внутрь, чтобы убрать наметенный снег наружу, а подруга осталась на улице закидывать его на «крышу» домика. В какой-то момент, снежная кровля обрушилась прямо на меня.

Я очутилась под снегом и что-то кричала в надежде, что сейчас меня быстро откопают. Надо мной было около полутора метров снега, но я надеялась, что подруга что-то предпринимает, хотя бы откапывает снег. И тут, это произошло: в какие-то доли секунды, я ощутила, что практически не могу дышать – у меня закончился кислород. Не получалось даже крикнуть, снег практически сдавливал меня. К тому же мы были детьми и подруга, не зная, что делать, взобралась на сугроб так, что меня сдавило еще сильнее.

Сознание начинало затуманиваться, и я почувствовала, что вот-вот умру. Может быть, от испуга, а может быть, кто-то свыше помог мне, но, «собрав волю в кулак», я встала из сугроба вместе с подружкой, которая фактически сидела на нем. Я честно не представляю, откуда у восьмилетней девочки появилась эта сумасшедшая мощь, способная поднять такую толщу снега. Самое интересное, что мы с ней, в силу возраста, даже не поняли, насколько опасная ситуация только что произошла. Нам просто было очень жаль разрушенную «хижину».

Я ничего не рассказала маме, хотя она заметила, как я сильно раскраснелась, и, конечно же, спросила, что случилось. Я не нашла ничего лучше, чем сказать, что мы просто обтирались снегом. Только сейчас, с высоты своего возраста, я понимаю: это было мое второе рождение. Я осознала, что пришла в этот мир не затем, чтобы так трагически и глупо покинуть его, а для того, чтобы что-то оставить после себя. Трудиться, искать, познавать, открывать, расширять, масштабировать и развиваться.

В младших классах школы я не могла похвастаться большой общительностью с одноклассниками. Уже с первого класса я была очень серьезным ребенком. Мои сверстники все так же бегали, кидали друг в друга бумажными самолетиками, разговаривали и играли, а я приходила в класс, отсиживала уроки и уходила. Не знаю, но, может быть, именно за это меня выбрали командиром в классе: за не по годам взрослый подход к учебе, за мою недетскую ответственность.

Тогда, будучи маленькой девочкой, я уже понимала, чувствовала энергетически, что сейчас для меня наступает некий переломный момент. Может, это как-то повлияло на весь период учебы в начальной школе, на мою зажатость и скованность.

Только к шестому классу, уже после переезда в Алматы, я немного освоилась и научилась налаживать общение. Первые четыре класса я закончила еще в Шемонаихе, а в пятый перешла уже в алматинскую школу, и, как ни парадоксально, мне там дико понравилось.

Только представьте, что ощущает ребенок, приехавший из маленького городка в большой мегаполис. Зеленый-зеленый город, с толпами самых разных людей на улицах. В школе много других девочек. Я сразу подружились с Ирой Пономаревой. Из всех наших одноклассников, только мы дружим и по сегодняшний день. Мы были две отличницы на весь класс. Всегда сидели за одной партой: я была на первом варианте, а она на втором. Я казашка, она русская. Мы очень сдружились.

С того периода я начала общаться. Я раскрылась и перестала противопоставлять себя обществу, скорее всего, на это повлиял большой город и его правила.

Учеба в Алматы в пятом и шестом классах далась мне гораздо легче. Тогда я уже активно участвовала в жизни школы: занималась баскетболом, хореографией, велоспортом. Четырнадцать букв моей девичьей фамилии – Айтмаганбетова – не помещались ни в одну графу списка составов команд. Зато свою фамилию я всегда видела издалека, она была самой первой и самой длинной. Тренер по баскетболу, Аскер Шукурович, ставил меня на забивание трехочковых. Эта позиция и не в защите, и не в нападении. Просто необходимо оказываться в нужное время в нужном месте, открываться, принимать пас и попадать в кольцо из-за трехочковой линии.

Тренер не хотел меня отпускать: «такого спортсмена я не отдам». Но когда я училась в седьмом классе, мы были вынуждены переехать в другой район Алматы – Орбиту, и, соответственно, мне все-таки пришлось оставить баскетбол и перевестись в другую школу.

Там я начала кататься на велосипеде. До сих пор мои мышцы помнят те сотни километров, которые я наездила по тогда еще столице. После городов Жезказган и Шемонаиха для меня это был самый большой, самый динамичный мегаполис. Все знают, что Алма-Ата, теперь уже Алматы – это город яблок, здесь каждый уголок, каждый район интересен, по-своему увлекателен. Я обожала проезжать эти места на велосипеде, каждый раз открывая для себя что-то новое.

Кроме физкультуры я занималась в музыкальной школе по классу аккордеона. Мне хотелось учиться игре на фортепиано, но набор группы был уже закрыт, и мне посоветовали выбрать что-то другое, так как слух у меня имелся.

Я остановилась на аккордеоне: его правая сторона визуально напоминала мне фортепиано. В музыкальной школе мы изучали сольфеджио, нотную грамоту, выступали на внутренних и внешних отчетных концертах. Одним словом, мне очень нравилось учиться, но еще интереснее, было слушать моего первого учителя. Она была поистине педагогом от Бога.

Еще я очень любила рисовать. Я была самоучкой, художественную школу не посещала, но любила срисовывать картины. Раньше типография не была развита, как сейчас – принтер в каждом доме. Поэтому перед праздниками, такими как 23 Февраля и 8 Марта, чтобы не тратиться на покупку открыток в магазине, мне поручали их нарисовать. Я срисовывала уже готовые открытки, но непременно вносила что-то свое. Получался своеобразный handmade. К открытке мы прибавляли какой-нибудь маленький подарок-сувенир.

Помимо этого, мне поручали рисовать стенгазеты к Новому году, ко Дню учителя, к Первому сентября. Мне было это интересно. Я покупала гуашь, акварельные краски, ватман, разбивала елочные игрушки для того, чтобы украсить свои изделия блестками. В то время с такими вещами было трудно. Это сейчас в отделах канцтоваров их великое множество и можно красиво оформить любую стенгазету, любую открытку, смастерить что-то своими руками, когда уже есть готовые наборы для работы. А нам такие элементы декора приходилось вырезать из фольги, из цветной бумаги и картона. В ход шли и елочные игрушки. Я обматывала уже разбитую шишку или шарик в несколько слоев ткани, молоточком аккуратно измельчала стекло, и приклеивала осколки к нужной поверхности.

Также моим хобби было делать одежду бумажным куклам. Наверно, в то время, это тоже было трендом. Денег на настоящих кукол у мамы не было, поэтому я увлекалась бумажными. Сама рисовала кукол, разрабатывала дизайн одежды для них, вырезала из бумаги и клеила. Таким образом, творчество всегда присутствовало в моей жизни.