И знайте, мое главное вознаграждение – это ваши счастливые лица, лучезарные взгляды и открытые сердца.

Думаю, по правилам этикета, стоит для начала представиться. Меня зовут Айтмаганбетова Найля Темиргалиевна. Я родилась в городе Жезказган, Карагандинской области. Я была долгожданным, единственным и любимым ребенком. Родители воспитывали меня строго, но и баловали, не скрою. Однако, они развелись, когда мне было четыре года и мы с мамой вернулись на ее родину в Восточный Казахстан, город Шемонаиху. Мое детство прошло именно здесь. Это богатый край, где много зелени благодаря плодородному чернозему. Здесь буквально можно обронить семечку и вырастет подсолнух. Для меня это место навсегда останется родным и близким сердцу. Степи и луга, сменяющиеся горными утесами и глубокими ущельями, утопающими в тайге, навечно врезались в детскую память и запечатлелись в счастливых образах отрочества.

Возможно, счастливыми эти годы стали для меня еще и потому, что родители сумели сохранить дружеские отношения – связь с папой мы никогда не обрывали. Я ездила к нему на каникулы, и он приезжал к нам.

Училась я прилежно, при этом со мной никто не занимался. Мама была занята работой, обеспечением семьи, поэтому я всегда была предоставлена сама себе с утра до вечера. Именно поэтому я рано поняла, что такое самостоятельность и ответственность. Каждый день я сама пришивала к школьному платью чистенькие, выглаженные манжеты белого цвета. Одна ходила в школу пешком, сама возвращалась, делала уроки. И только потом позволяла себе выйти на улицу, прогуляться и встретиться с подружками.

Отличницей я была до 8 класса. Мне нравилось учиться, впитывать новые знания. Я всегда была лидером в классе. По традициям предмета «Военная подготовка» во всех классах командирами выбирали мальчиков. В нашем же классе командиром стала я. И, ко всеобщему удивлению, нам удалось выиграть конкурс строевой подготовки! Мы четко маршировали с игрушечным оружием в руках – я впереди колонны, за мной весь класс. Мы работали как единая команда. Впрочем, на тот момент я не ощущала себя лидером в современном понимании этого слова. Мне казалось это само собой разумеющимся. То, что я чем-то отличаюсь от остальных, я поняла только в институте.

Ну вот вы и узнали меня чуточку лучше, и теперь можно начать настоящий, детальный рассказ истории моей жизни. Приятного прочтения!

В нашей семье был средний достаток. Работали все. Хотя тогда и было много безработицы, но у моей бабушки и мамы была постоянная работа. Папа же больше работал инженером, но часто менял организации. Да и мама кем только не работала. Смены работы случались из-за частых переездов. Она трудилась в ОТК (отделе технического контроля), кассиром в банке, кладовщицей на заводе. За всю ее жизнь она освоила очень много профессий.

Мама с папой меня, конечно, баловали, но только в маленьком возрасте. Где-то до трех-четырех лет. Папа носил на плечах. Он вообще разрешал мне все, что я хотела. Я была любимым ребенком.

Моя мама из многодетной семьи. Если посчитать всех вместе – 10 человек. Но, к сожалению, только две трети дружны меж собой и ведут себя как настоящая семья. Остальные – будто чужие люди.

Я часто сетовала, что у меня нет сестер и братьев, казалось, что мне будет легче, если рядом будет кто-то помимо родителей. Кто-то, с кем можно обсудить свои переживания. Ведь мама могла мне сказать что-то резкое, а я еще долго в одиночку осмысливала ее слова. Но сегодня я все понимаю: у нее была очень сложная и тяжелая судьба. Был печальный опыт разрозненности в большой семье, она не хотела, чтобы я, возможно, пережила подобное.

Папа умер давно, он перенес четыре инфаркта. Он уже практически не работал. Сил хватало на месяц-два, потом приходилось оставлять работу.

Папа был умный и очень талантливый человек, единственная его беда – талантом этим он не воспользовался. Может быть, его завышенная самооценка сыграла с ним злую шутку.

Я всегда знала, что «пошла в папу». Работящая, веселая, открытая. Наша внешность, черты лица очень похож. У мамы улыбающееся лицо, а у меня нет, я такой родилась.

Папа меня любил, я это точно знаю. Он мог быть строг в разговорах или словах, но его любовь и защиту я чувствовала всегда. Единственное ласковое слово, которым меня называл папа – «Коська-Боська». Это было самое ласковое слово для меня.

Когда мои родители развелись, мне было 4 года. Мне ничего не объясняли. Я понимала: что-то происходит; но не осознавала, чем это может обернуться. В памяти иногда всплывают картинки, как разрозненные кадры: я замечаю, что родители не ладят друг с другом, обижаются и подолгу не разговаривают. Вскоре все пришло к логическому завершению: в конце концов, мы разъехались. Так я и оказалась в Восточно-Казахстанской области.

Я не чувствовала себя брошенной, как это бывает во многих семьях, где развелись родители. Нет, я просто понимала – все поменялось и никогда не станет как прежде. Изменилось мое окружение, место жительства, даже детский сад. Возможно, будучи ребенком и до конца не понимая, почему папа приезжал и уезжал, почему теперь у меня нет моей комнаты, кроватки и любимых игрушек, я все равно полностью доверяла взрослым: раз все это происходит, значит, так надо.

Маме нужно было зарабатывать, а я оставалась наедине с собой. Мы жили в небольшом городке, где все друг друга знают. Можно сказать, что это был даже не город, а поселок городского типа, где было спокойно и безопасно. Поэтому я пешком ходила в садик. Мама всего раз показала мне дорогу, а я все запомнила.

Эти 15–20 минут дороги из дома в детский сад и обратно были для меня как исследовательские путешествия. Я шла по улочкам с небольшими, словно в деревне, одноэтажными домиками. Если это была осень, то из каждой трубы поднимался в небо дымок. Асфальта там не было, были лишь протоптанные за годы тропинки.

В нашем поселке протекали две реки: Уба и горная речка, больше похожая на небольшой ручей. Мой садик стоял как раз возле этой речки. Я помню, как в ней журчала вода, помню кроны больших деревьев. Тогда мне казалось, что городок будто утопает в зелени. Все это было очень интересно для маленького ребенка. Скорее всего, именно любознательность уберегла меня от стресса из-за смены места жительства. Я наблюдала за окружающим миром, за бабочками, мошками. Это было время перемен в моей жизни. Когда попадаешь в новый город, не знаешь улиц, не знаешь куда идти и тебе хочется все разузнать самостоятельно. Страшно, но интересно.

Когда меня определили в детский сад, я замкнулась. Как сейчас помню: средняя возрастная группа, и я, несогласная с таким произволом, маленькая девочка, которая во что бы то ни стало хочет быть в старшей группе. Все дети вокруг казались маленькими, а себя я ощущала уже большой и взрослой. Поэтому, пока остальные дети играли, бегая во дворе, я целый день гордо сидела на стульчике.

Может быть, это был своеобразный «синдром новичка», меня не особо принимали в первое время, хотя я была послушная и ни с кем не ругалась.

Но было одно, за что меня ругали – отказ от еды. Для меня было удивительно, как другие дети это едят. Все дети за столом с радостью уплетали гороховый суп или суп с фрикадельками, а я не могла себя заставить проглотить хотя бы одну ложку. В моем понимании это была еда, которую люди не едят. Сейчас я, конечно, прекрасно отношусь к этим блюдам, но на тот момент мне все это казалось совершенно несъедобным. Я сейчас вспоминаю ощущение, как я очень скованно сидела на стульчике, как будто лом проглотила. Боялась шелохнуться, чтобы никто не заметил нетронутую тарелку с супом.

Мне было неловко из-за того, что ко мне постоянно подходят и что-то спрашивают: «Все хорошо?», «Ты поела?», «Почему не играешь со всеми?»