— Что там?
— Ты ничего не чувствуешь? — спросил Ветль шёпотом. — Дымком потягивает — где-то неподалеку горит костёр.
Теперь и мечник учуял еле уловимый характерный запах. Следопыты оставили тропу и дальше осторожно пробирались вперёд уже лесом — чёрт его знает, кто там на привал устроился, но уж точно не свои. А запах постепенно усилился до такой степени, что впору было задуматься о лесном пожаре. Ещё три сотни шагов и среди деревьев замелькали трепещущие огни — костёр был не один, их было много. Очень много, словно вся окрестная нечисть разом собралась на ночной шабаш. Более того, вскоре следопыты и услышали слабые звуки — как будто вдалеке разговаривали, ругались и кричали одновременно десятки людей. Да нет, пожалуй, не людей — речь-то явно не человеческая. Пришлось вновь свернуть, обходя неизвестный лагерь по широкой дуге.
Следопыты неслышно выбрались к самой кромке леса и залегли в реденьком низком кустарнике, с интересом рассматривая развернувшуюся перед ними панораму — возле костров плотными группами сидели, стояли и бродили сотни полторы орков вперемешку с вооружёнными людьми.
— Мертвяки… — Ветль покачал головой. — С орками объединились, сволочи, как я и думал.
— А где Дегар? — мечник с тревогой посмотрел на разведчика.
— С той стороны тропы, днём я приготовил ему отличную нору — поляну видно неплохо, а его самого и с двух шагов не заметишь…
— Совсем обнаглели, — зло прошептал мечник. — Хозяйничают, как у себя дома.
— Ничего, найдём на них управу, — так же тихо ответил Ветль.
Неожиданно он замер и прошептал почти в ухо Агриэлю:
— Посмотри туда, — разведчик осторожно развернул голову мечника в нужном направлении — рядом с менгиром, освещённые пламенем костра, сидели Хельга, Сергей и человек в чёрном плаще. Поразительно, они оживлённо беседовали, как старые добрые друзья на привале!
Сказать, что Агриэль сильно удивился — ничего не сказать. Он был просто ошарашен! Где это видано, чтобы пленники вот так свободно сидели с захватчиками? Что-то тут определённо не связывалось…
— Его ты видел в Лесу Орков? — спросил он, минуту спустя, и показал на чёрного.
Ветль с сомнением покачал головой:
— Не уверен… Но, если он поднимется на ноги — смогу сказать наверняка.
— Всё же нам довелось снова встретится, воин, — тихий шёпот за спиной прозвучал как гром!
Разведчики мгновенно развернулись. И когда успели оружие обнажить, сами толком сказать бы не смогли.
— Уаддр?! — мечник с интересом разглядывал призрак десятилетней давности. Ветль опомнился быстрее и вновь привлёк внимание командира:
— Агр, посмотри, появился тот самый орковский гость, что я тебе рассказывал! — к костру подошёл ещё один человек в чёрном плаще и, казалось, пристально смотрел в их сторону.
— Воин, — Уаддр легонько хлопнул Агриэля по плечу, — сейчас лучше уйти, пока нас не заметили — ученик лича очень опасен. И не забывай, что мертвяки ночью видят не хуже, чем днём. Я хорошо их знаю, до утра они никуда не двинутся — вернёмся на рассвете, а сейчас, раз уж наши пути пересеклись, нужно многое рассказать друг другу…
* * *
К концу дня отряд Харата выбрался из леса на открытую местность — плато постепенно удалялось всё дальше на запад и как бы нехотя освобождало место холмистой равнине, узкой полосой разделившей две природные стихии — скалы и деревья отступили, чтобы продолжить тысячелетний спор уже в другом месте. А ещё через пару часов быстрой скачки вечные соперники окончательно разошлись в разные стороны и превратились в неясные серые полоски на горизонте. Серхио рассеянно рассматривал тёмно-зелёное в сумеречном свете поле травы с редкими желтоватыми островками и раздумывал над вновь открывшимися штрихами в противоречивом облике Верховного Магистра. С одной стороны, искренняя забота о сохранении Знания, о благоролучии расы, и в то же время ничем не оправданная жестокость по отношению к грабителям. Тезис о коварстве магов начал принимать реальные очертания…
Долго тянутся тёплые летние вечера, когда всё вокруг по воле неведомого художника окрашивается в мягкие пастельные тона. А затем, словно старая картина на полке, краски медленно тускнеют, покрываются тонкой пылью, слой за слоем, пока не приобретут одинаковый серый цвет… И как-то незаметно, с тихим шелестом травы под ногами, со свежим дыханием ветра, с первыми робкими зорями на фиолетовом небе, приходят короткие часы покоя. Наступает ночь…
Всадники, наконец, выбрались к лесу, за которым, по утверждению Карра находился менгир — конечная цель длительной поездки отряда Харата. Лошади двигались настолько близко друг к другу, что создавалось забавное впечатление, будто каждая последующая держится зубами за хвост предыдущей — прямо как слонёнок цепляется за своего родителя, чтобы не отстать. Испанец ехал позади, целиком полагаясь на животные инстинкты своего коня и с восторгом разглядывая далёкие мерцающие звёзды. Ученик Магистра вскоре остановился.
— Почти добрались — здесь начинается тропа, которая выведет нас прямо к менгиру.
Серхио поразился способности Карра точно ориентироваться в кромешной темноте, но вслух ничего не сказал. Хотя, удивляться нечему, за сотни лет странствий в Заронге вполне можно изучить даже трещины на каждом камне.
— Свяжись с Уаддром, — попросил Харат, — пусть скажет, куда нам двигаться дальше.
— Слушаюсь, Мастер, — ответил Карр и замер, прижав амулет к груди.
Испанец в этот момент задумался об участи Сергея — за эти несколько дней на парня навалилось столько проблем… Каково ему сейчас там, в плену? Давешнее ощущение рвущегося наружу естества испанец почувствовал практически сразу, но в этот раз внутреннее давление с каждой секундой продолжало неумолимо нарастать, так что Серхио очень скоро уже не смог сдерживаться и дико завопил от жуткой боли в голове. Вместе с криком мозг буквально взорвался ослепительной вспышкой и боль уступила место всепоглощающему покою. В тот же миг испанец осознал, что стремительно уносится вверх…
Магистр и ученик склонились над телом упавшего с лошади Серхио.
— Что с ним? — с тревогой спросил Карр.
— Пока не знаю, но Посланник почти умер, — ответил с заметным удивлением Харат. — Жизнь в нём едва теплится, но самое странное, что я совсем не чувствую Силы — она как будто вытекла вся до последней капли.
Маг выпрямился в полный рост.
— Ты успел связаться с Уаддром?
— Нет, Мастер, крик Посланника нарушил концентрацию.
Харат похлопал Карра по плечу.
— Попытайся ещё раз — нам нужно знать куда ехать.
Ученик сел на землю, закрыл глаза и вновь замер. Магистр с лёгкой завистью посмотрел на Карра — ему так и не удалось за долгие годы раскрыть секрет удивительной способности молодого мага. Да, ученик, несмотря на солидный возраст, всё ещё достаточно молод — у него впереди целая жизнь. Возможно, Маг успеет разгадать и такие потрясающие возможности управления Силой, но пока… Через минуту Карр шумно вздохнул и поднялся на ноги.
— Что сказал эльф? — мгновенно спросил Магистр.
— Хрохан с орками разбили лагерь возле менгира и остались там ночевать. А ещё Уаддр встретил следопытов Дастарога и сказал, что у людей есть очень важные сведения о планах принца.
— Где он сейчас?
— На поляне примерно на половине пути — я хорошо знаю это место. Но в такой темноте мы сможем добраться туда только на рассвете.
Харат вновь озабоченно склонился над Серхио.
— Меня беспокоит Посланник… Придётся везти его в таком состоянии — времени до утра осталось мало.
Маги осторожно положили безжизненное тело испанца поперёк седла и свернули на тропу…
* * *
…Я "купался" в переливающемся всеми цветами радуги тумане, как будто попал в самый центр северного сияния, пока не понял, что могу лепить из податливого материала всё, что захочу. Стоило только представить какую-то абстрактную картину, как она тут же появлялась передо мной, играя красками и дрожа от нетерпения в ожидании следующего чудесного превращения. Воодушевлённый первым успехом я, в конце концов, построил целый мир — равнины и горы, лес, далекий город где-то на дальнем холме, речку и склонившиеся над ней косматые плакучие ивы, деревянный мост с одиноко замершим на нём старым рыбаком и многое другое — всё, на что хватило моей не такой уж бедной фантазии. Хорошо, что есть на свете места, где можно почувствовать себя демиургом! Изрядно постаравшись, удалось даже добиться того, что на одном конце придуманного мирка сияло солнце, а на другом царила лунная ночь. Единственное, что смущало, так это абсолютная тишина — придуманные мной диковинные птицы беззвучно заливались трелями, ветер молчаливо трепал податливую листву деревьев, а онемевшая собака иногда широко разевала пасть на дразнившую её бабочку и радостно виляла хвостом.
