– Понимаю. Ты сама мать, и боишься за своих детей. Поэтому ты здесь. Чтобы защитить как можно больше детей от шальных пуль. Ты не виновата, Фейт. Скорая тоже не успела бы.

– Я постоянно думаю над тем, какой мир останется моим детям?

– Фейт, ты делаешь для своих детей больше, чем все остальные родители. И не только для своих, для чужих тоже. Ты видишь тот мир, который не видит большинство горожан. Потому что мы фильтруем его для них. Ты видишь больше, поэтому переживаешь сильнее.

– Кровь нужно отстирать сразу. Я должна разобраться, кто стрелял. Случайно он попал в мальчика или нет – неважно, он должен ответить.

– Пусть этим займутся детективы.

– С этим должна разобраться я.

– Давай мы тебе поможем?

– У меня есть Грин, все в порядке. Правда. Спасибо.

– Он страшно переживает. Интересно наблюдать за тем, как он относится к тебе. Ты хорошо на него влияешь.

Фейт слабо улыбается. Наконец-то.

– Он хороший. Порой ведет себя как придурок и совсем не умеет себя контролировать. Но он хороший. Сегодня грозился пробить Кайлу череп.

– Я слышала. Может, стоит ему это позволить?

– Нет. Я разберусь.

Снова я задаюсь вопросом: «Что тобой движет? Вера в него? Любовь? Или глупость?».

– Фейт, как насчет того, чтобы выпить как-нибудь вместе? Я угощаю.

– Я бы не отказалась.

– Отлично. Когда будешь готова – в любое время.

– Договорились. Спасибо, Салли.

Мэтьюс возвращается к форме, а я – к Грину и Хили.

– Как она?

– Лучше. Немного успокоилась. Но все еще хочет разобраться, кто стрелял. Тут я бессильна, поэтому, Грин, следи, чтобы с ней все было в порядке. И чтобы она не наделала глупостей.

Он кивает и уходит в сторону раздевалки.

***

До конца смены мы реагируем еще на пять вызовов. Вечером я буквально выползаю из участка. Достаю телефон, чтобы позвонить Патрику, когда меня окликает знакомый голос. Голос, который я бы не хотела слышать.

– Салли? – Это Бо, и давно он тут? – Давай поговорим?

– Что ты тут делаешь? Какого черта ты приперся ко мне на работу?

Оглядываюсь по сторонам, чтобы удостовериться, что никто не видит. Облом. У депо стоит Догэн с сигаретой. Зачем курить возле депо, если ты тут же сядешь в машину и уедешь? Из участка выходят наши и смотрят на нас с любопытством.

– Мы должны поговорить.

– Идем к машине, – хватаю его за локоть и тащу подальше отсюда, но он вырывается как девчонка и повышает голос.

– Нет, давай поговорим здесь! Это из-за Патрика, да?

Неожиданность такого заявления приводит меня в замешательство. Он это серьезно? Не смотря на то, что устроенная сцена отвратительна, я вдруг начинаю хохотать.

– Ты что, спятил?

– Тогда, может, кто-то из тех, с кем ты работаешь? – Вдруг он оборачивается в сторону ребят и начинает орать, – Ну-ка признавайтесь, кто из вас спит с моей девушкой?

– Бо, прекрати. Я вообще-то здесь работаю.

– Твоей девушкой? Парень, ты что-то напутал. Диксон лесбиянка. Так что, скорее всего она променяла тебя на какую-то девицу.

Закатываю глаза и с огромным трудом сдерживаю очередной приступ смеха.

– Заткнись, Догэн.

– Что? Ты лесбиянка?

– А ты осел. Я же рассказывала тебе о Джимми.

Бо продолжает вопить всякий бред, а я все больше теряюсь, не зная, что сделать, чтобы он убрался отсюда и перестал меня позорить. Внезапно на помощь приходит Мэтьюс.

– Сэр, вам лучше уйти.

– Не лезьте, я разговариваю со своей девушкой.

– Бывшей, – встреваю я.

– Во-первых, это не ваша девушка. Вы причиняете дискомфорт и мешаете девушке пройти, задеваете своим поведением ее честь и достоинство. Во-вторых, вы устраиваете беспорядки прямо перед входом в полицейский участок. Я могу вас упрятать в обезьянник по одной из этих причин, или по совокупности их обеих. Или же вы можете заткнуться и немедленно уйти.

Бо яростно пыхтит.

– Вы не можете…

– Мы можем, – позади моего неугомонного бывшего появляется Грин. – Давай, парень, проваливай отсюда. Чтобы я тебя тут больше не видел. И оставь Диксон в покое.

Бо поворачивается ко мне. Если бы можно было убить взглядом, я была бы уже мертва.

– Пошла ты. Ты черствая, бесчувственная эгоистка. Иди к черту.

Разворачивается и уходит. Я выдыхаю с облегчением.

– Спасибо, ребята.

– Не благодари. Мы все тут одна семья. И мы не дадим друг друга в обиду. Правда, матушка Фейт? – Грин обнимает Мэтьюс за шею одной рукой и звонко чмокает в макушку.

– Как ни страшно это признать, но мой сумасшедший напарник прав, – она смеется, – Отпусти меня! Тебя проводить, Сэл?

– Нет, все в порядке. До завтра.

После душа и прогулки с собаками, возвращаюсь в пустую квартиру. Севен устраивается поудобнее на своей подстилке, а я ложусь в кровать. Но сон не идет. Не могу выбросить из головы слова Бо. Отчаявшись уснуть, отправляю кодовое сообщение: «Жизнь отстой». Через пару минут телефон оповещает меня об ответе. «Жду».

Пока еду по ночному, притихшему, но так и не уснувшему городу, думаю о том, что все ведь могло быть иначе. Вся моя жизнь шла совсем по-другому, и всего одно мгновение перевернуло ее с ног на голову.

Стучусь в дверь, за которой меня уже ждут. Точнее, не совсем меня, а мое тело. Дверь открывается быстро. Меня встречает красивая, сладковато-хищная улыбка с ямочками на щеках.

– Привет, лесбиянка. Так и знал, что ты захочешь приехать.

Я еще не говорила? Я сплю с Джимми Догэном.

***

Позже, лежа в постели Догэна и слушая, как он восхищается тем, что только что между нами было, вспоминаю, как это у нас началось.

Мы не встречаемся. У нас нет чувств, эмоций, разговоров, заботы и всей этой сентиментальной чепухи. Мы просто занимаемся отличным сексом, когда кому-то из нас хреново. За последние пять лет это мои самые честные отношения с мужчиной. Я знаю, что ему нужен секс, потому что ему фигово на душе или потому что сегодня не удалось снять какую-нибудь пустоголовую девицу. Он знает, что мне нужен секс, потому что в жизни у меня не ладится ничего, кроме работы. Два неудачника, утешающих себя перепихоном с кем-то красивым и классным в постели.

Это началось год назад. Мы всей сменой выпивали в баре в честь юбилея 13-го участка – полицейская станция связана с пожарным депо и базой парамедиков. Поэтому мы все дружим между собой. Мы отлично проводили время, все знатно напились. Не знаю, как так вышло, но я и Джимми остались в баре вдвоем. Тогда у нас уже начались наши перебранки, но это не помешало задушевной беседе. Он жаловался на свой развод, на то, что не может видеть сына, на то, что нет нормальных девчонок. А я задавалась вопросом – как я здесь очутилась? Почему тут работаю, так живу, нет парня, нет счастья. В какой-то момент оба замолчали, а затем вдруг хором сказали: «Жизнь отстой». Мы хохотали над этим так, что стаканы звенели. А наутро я обнаружила себя голой у Догэна в квартире. Мы договорились сохранить это в секрете и забыть о произошедшем.

Я не желала это продолжать, и на работе мы просто прошли мимо друг друга как ни в чём ни бывало. Но спустя какое-то время от Джимми пришло сообщение: «жизнь отстой». Я задумалась лишь на мгновение и ответила: «Скоро буду». Затем этим кодом воспользовалась я. Так, примерно пару раз в месяц мы пользуемся друг другом, не придавая этому значения. Да, я ездила к нему, даже встречаясь с Бо. И мне не стыдно за это.

Догэн вырывает меня из раздумий.

– Хочешь чего-нибудь?

– Нет. Я поеду.

– Может, еще разок?

Прислушавшись к своим ощущениям, соглашаюсь и нападаю на Джимми. За этим разом следует еще один, а потом еще один. Я забываюсь в постели Догэна, и в данный момент меня это вполне устраивает. Вымотанные, мы засыпаем под утро.

Просыпаюсь от звонка Патрика.

– Где ты? Севен с ума сходит.

– Который час?

– Одиннадцать. Все в порядке?