– Не переживай. Разберешься.

– Каково это – давать советы, будучи не в курсе?

Он скрипуче посмеивается.

– Отлично. Тебе стоит попробовать. Если сочтешь нужным, расскажешь.

– В этом нет необходимости. Просто давай в перерыв заедем в одно место. Там ты сможешь пообедать, пока я буду разбивать чужое сердце.

Он кивает.

– Нет проблем, – без лишних вопросов, и спасибо ему за это. – Что там случилось у Мэтьюс? Она выглядит раздавленной, а Грин орал как сумасшедший на всю раздевалку. Он извергал очень много ругательств и обещаний кого-то пришить.

– Кайл проиграл триста баксов с очередной кредитки.

– Триста баксов?? Чертов ублюдок.

– Я дала ей успокоительное, чтобы она могла работать. Но было бы неплохо немного утихомирить Грина.

– Это точно. Может, нам следует скинуться всем вместе и оплатить ей хотя бы часть долгов?

Качаю головой.

– Не думаю, что она это примет. Однажды я попыталась предложить ей помощь. Ее очень это задело, она говорит, что не нищая, что сама со всем разберется. Что никто не обязан решать ее проблемы.

– Ожидаемо. Понятно, что не обязаны. Но мы хотим помочь. С ней не поспоришь, ладно уж. Буду уходить, поговорю с ней, не посмеет мне отказать. Мы отработали вместе десять лет.

– И всегда у них было так хреново?

– Нет, конечно. Стала бы она рожать второго ребенка. У Кайла была хорошая работа, он заботился о Фейт. А потом его фирма закрылась или что-то в этом роде, уже и не помню. И он скатился. Слабак.

– Знаешь, Джон, ведь вместе со мной ты тоже мог бы отработать десять лет.

– Нужно было раньше родиться, деточка.

Шипит рация, и диспетчер сообщает нам о новом вызове.

– За работу. Эх, пенсия моя, пенсия.

***

В обед встречаемся с Бо в кафе. Джон вежливо садится в противоположном от нас углу. Мой пока еще парень очень рад меня видеть, рад, что я пригласила его вместе пообедать, он буквально светится. В горле у меня встает ком. Сейчас мне придется стереть с его лица эту улыбку, сейчас его щеки снова вспыхнут. Он будет возражать мне дрожащим голосом. Думаю о разговоре с Патриком и о том, что нужно было послать смс. Хотя, конечно, с этим человеком такое не прокатит.

– Так что, милая, о чем ты хотела поговорить?

– Бо, я…. Мы… Нам нужно расстаться. – Вот так. Легче, чем казалось.

Лицо Бо претерпевает все те изменения, которых я и ждала. Он начинает заикаться.

– Ч-что? О ч-чем ты г-говоришь?

– О расставании. Между нами все кончено.

– Н-но почему? Почему, Салли?

– Потому что… потому что это честно по отношению к тебе. У меня нет к тебе чувств, мне не нужны отношения с тобой. А ты заслуживаешь взаимности.

– Скажи, что я делаю не так? Я сделаю все, что нужно, чтобы ты была довольна.

– Я буду довольна, когда мы расстанемся. Неужели ты не видишь, что я только злюсь на тебя? Я не хочу обижать тебя и причинять тебе боль. Пойми, Бо. Дело не в тебе. Дело во мне.

– Расскажи мне. Расскажи мне, что с тобой происходит, я помогу тебе.

Во мне начинает закипать раздражение. Разве можно быть таким назойливым?

– То, что происходит со мной, никого не касается, кроме меня. И помочь мне с этим никто не может. Дело в том, что мы с тобой очень разные. Мы не подходим друг другу. И…

– Ты мне подходишь!

– Бо, черт возьми, а ты мне нет. Ты не слышишь меня? Я не хочу продолжать наши отношения. Не хочу. Спасибо тебе за все, ты очень хороший. Но нам не по пути.

– Ты говоришь банальными фразами.

Что, простите?

– Я говорю то, что вижу и знаю. Жизнь вообще довольно банальна.

Джон с коробкой с обедом и стаканом кофе окликает меня:

– Сэл, я жду тебя в машине. Нам уже пора.

– Иду! – Встаю из-за столика, – Прости, что не смогла дать тебе того, что тебе нужно. Ты обязательно встретишь девушку, которая оценит тебя по достоинству. Но мне нужно другое.

– Салли, не уходи, пожалуйста, – он вскакивает и пытается преградить мне путь.

– Бо, прекрати. Все кончено. Не устраивай сцен. Твои вещи я привезу на днях тебе на работу, заодно заберу ключи от моей квартиры. Приготовь их, будь так добр.

С этими словами снова пытаюсь уйти, но он хватает меня и крепко обнимает.

– Не уходи, не оставляй меня.

Мне не жаль его, только хочется, чтобы он взял себя в руки и оставил меня в покое.

– Мне нужно на работу, Бо. Соберись, – стараюсь его оттолкнуть

– Ты не понимаешь, что делаешь мне больно? – выкрикивает он мне прямо в ухо. Я пугаюсь и прихожу в бешенство.

– Да пошел ты! Ты ничего не знаешь о боли! Когда тебя бросает человек, который тебя не ценит – это не больно! Больно – это когда… – я осекаюсь, и понимаю, что по щекам текут слезы.

На нас смотрят все посетители кафе и весь персонал. Класс, офицер полиции устроила сцену в общественном месте. Бо смотрит на меня, и в его глазах застыл вопрос. Ему интересно, чем должна закончиться фраза. Но ему никогда не узнать.

– Прощай.

Выхожу из кафе и сажусь в машину.

– Поехали скорее отсюда. – Когда машина двигается с места, я, стараясь обуздать нервную дрожь, говорю, – Пожалуйста, скажи, что где-то посреди Нью-Йорка взорвался вулкан, и нам срочно нужно всех спасать.

– Вообще-то есть вызов, семейная ссора. Я взял тебе обед. Перекуси, – Джон указывает на коробку и кофе.

– Спасибо, папочка.

– Иди ты, я хотел как лучше.

– Спасибо. Большое спасибо. Не дуйся на меня, я же шучу.

– Как тот парень?

– Закатил истерику. Не хочу об этом.

Мой напарник понимающе кивает. Засовываю в рот кусок сырного пирога и благодарю Бога за офицера Джона Хили. Жуя, набираю сообщение Патрику.

«Я покончила с этим. Бо отправился в прошлое».

«Он плакал?»

«Я не стала дожидаться этого момента».

«Как все прошло?»

«Хуже, но легче, чем я думала».

«Только ты умеешь объяснять все непонятными фразами, но при этом все понятно. Не грусти. Люблю тебя, моя роковая женщина».

Смеюсь с полным ртом и снова кусаю пирог. «И я тебя люблю, мистер». Чувствую, как Джон косится на меня. Не отрывая взгляд от телефона и не отвлекаясь от пирога, спрашиваю:

– В чем дело, напарник? Чего ты на меня уставился?

– Ты похожа на поросенка, – он хихикает, – Бросила парня и хохочет.

– Может, это истерика?

– Нет, ты выглядишь лучше, чем в начале смены. А я уж думал, у тебя начнется депрессия.

– Не дождешься. Просто эти отношения были обузой. А пирог восхитителен. Спасибо, Джон.

Мы разбираемся со скандалом в семье, затем ловим воришку, укравшего сумочку. Привезя его в участок, застаем встревоженного Гринелли.

– Диксон, Диксон! – он всегда зовет всех по фамилиям, кроме Мэтьюс. Диксон – моя фамилия. – Там Фейт, поговори с ней. Меня она посылает.

– И неудивительно.

Грин взволнован настолько, что пропускает мою шуточку мимо ушей.

– Ребенок в парке. Его подстрелили. Фейт не стала дожидаться скорую, и мы повезли мальчика в больницу. Он умер. Врач в больнице сказала, что мы должны были дождаться медиков. Это не из-за нее – пуля пришлась в сердце. Но она винит себя. Я попытался ее успокоить, она меня послала.

– Что за урод стрелял в ребенка?!

– Пока не знаем. Бандитские разборки, шальная пуля. Она рвется разобраться. Поговори с ней.

Его волнение передается мне.

– Хорошо, где она?

– Пытается смыть кровь с формы.

Я захожу в раздевалку, где напарница Грина плещется в холодной воде, смывая детскую кровь. Тошнота от ужаса ситуации подкатывает к горлу. Не представляю, какие слова я должна для нее найти.

– Фейт? Ты как?

Она резко оборачивается, у нее красные глаза, на щеках блестят слезы.

– Тебя Грин прислал?

– Он рассказал, что случилось. Ты в порядке?

Она отворачивается и продолжает тереть темно-синюю ткань под струей воды.

– Семилетний мальчик погиб, гуляя в парке. Я не смогла ему помочь. Я не в порядке, Сэл. Весь этот чертов мир не в порядке. Моему Джо шесть. Понимаешь?