Ингрид Левацки, голубоглазая приятной полноты женщина, прожила с мужем непростую жизнь. Поженились они совсем молодыми. Тогда, больше сорока лет назад, ей едва исполнилось восемнадцать. Задорная симпатичная девушка познакомилась с будущим мужем на третьем курсе кулинарного училища. Густав, высокий черноволосый парень, только что получил место механика на автомобильном заводе. Они встречались почти год. После того как Ингрид получила по протекции тёти работу кондитера в кафе, она, сияющая и счастливая, первой сообщила об этом не родителям, а Густаву. Через неделю она получила от любимого предложение стать его женой. Родители ни с той, ни с другой стороны против свадьбы не возражали. Молодые поженились. Ровно через год у них родился первенец – Герд, ещё через два года – Франк. Мальчики росли здоровыми, Густав работал на заводе, обеспечивал семью, Ингрид оставила работу и ухаживала за малышами.

Дети подросли и стали ходить в школу. Их мать устроилась работать в богатую семью – часть дня ухаживать за больным стариком. Через два года он умер, Ингрид перешла в другую семью. Без работы она не сидела никогда и наравне с супругом заботилась о будущем семьи.

Расходы тянулись вверх вместе с подрастающими детьми. Левацки долго думали, подсчитывали, опять думали и, наконец, решили построить дом. Идею иметь в старости собственную крышу над головой оценили они, как весьма практичную. Участок для дома был куплен в кредит с расчётом, что после смерти родителей он перейдёт детям – так, как положено в любой нормальной семье.

Годы пробежали незаметно. Дети выросли, родители постарели. На шестидесятилетие Густава семья устроила большой праздник. Сыновья заказали зал в ресторане, Ингрид оргнаизовала приглашения родственникам, друзьям, соседям. Все с нетерпением ждали праздника. Вечер удался на славу, но никого из гостей, кроме близких родственников, не оповестили о послепраздничном событии. Виновник торжества еще по пути домой надолго потерял сознание и был доставлен на Скорой помощи в больницу. Там ему поставили диагноз: кома, вызванная обострением сахарного диабета. На месте дежурный врач удивился, , что больной до сих пор не чувствовал никаких симптомов серьёзной болезни. Невнимательность к собственному здоровью – что может быть печальней… Из больницы Густава отпустили уже на второй день. Он отправился домой с тяжелым настроением. В кармане праздничного пиджака лежали рецепты и рекомендации врачей. Вчерашнему имениннику с сегодняшнего дня запретили курить и принимать алкоголь – будь то пиво или вино, не говоря о более крепких напитках. Есть ему разрешалось далеко не все продукты.

Для Густава диагноз врачей казался тяжёлым приговором. До этого происшествия с потерей сознания он частенько заходил с приятелями после работы в пивную. Его постоянно мучила жажда, он представить не мог, как можно ничего не пить, кроме воды и жидкого несладкого кофе. Пиво для него всегда было слаще любого напитка – его он мог пить даже в обед.

На Ингрид болезнь мужа подействовала двояко – расстроила и приободрила одновременно. Её серьёзно взволновал сам факт заболевания. Сахарный диабет – болезнь хоть не смертельная, но достаточно опасная и связана со строгой дисциплиной. Необходимость в дисциплине, как надеялась Ингрид, образумит мужа, и он перестанет часто выпивать. В последнее время его чуть ли не ежедневные встречи с приятелями заканчивались дома продолжением веселья и горой пустых бутылок.

– Густав, когда кончатся твои вечные пьянки? – пыталась она его урезонить. – Неужели ты не понимаешь, что наносишь вред самому себе и семье?

– Ингрид, что ты такое говоришь? – отвечал он ей с улыбкой. – В чём вред семье? Я работаю, мы выплачиваем кредит за дом, через пятнадцать лет он будет наш – что тебе ещё от меня надо?

– Если бы ты не пил столько, мы выплатили бы кредит за дом на много лет раньше.

– Не ругайся, дорогая, смотри на вещи проще. Я делаю то, что мне нравится. Семье это не вредит, да и пиво – не такой крепкий напиток.

Так или примерно так заканчивались их разговоры. Увещевания жены не образумили Густава. Даже обнаружившийся сахарный диабет не помешал ему дальше наслаждаться жизнью в той мере, в какой он сам понимал.

Ингрид тяжело вздохнула, убрала упавшую на глаза прядь волос, словно хотела одним жестом руки смахнуть нахлынувшие воспоминания…

Через два года после очередного врачебного обследования Густава перевели на инвалидность. Новый статус пришел нежиданно и кардинально поменял ежедневный ритм. Густаву пришлось уволиться с работы и полностью перейти на непривычный образ жизни. Врачи настаивали на прежних рекомендациях, выписывали новые медикаменты, предлагали оздоровительные диеты. Левацки слушал их вполуха и через пять минут забывал обо всем – изменить старые привычки он был не готов. Чтобы как-то продержаться на плаву и дополнительно иметь деньги к небольшому доходу, свежеиспеченный пенсионер брался за приработок. Ингрид тоже не сидела без дела, и продолжала работать в богатых домах то кухаркой, то прислугой.

Как только Густав стал принимать лекарства, жажда не одолевала его, но желание выпить никуда не делось. Сильный на первый взгляд мужчина не смог побороть многолетнюю привычку – так же, как не сумел примириться с новым статусом хронического больного. Пить он продолжал теперь втайне от жены, и с пива перешёл на более крепкие напитки. Ему казалось, что он тем самым не сдаётся болезни, остановившей коварный выбор именно на нём.

Организм у больного сахарным диабетом не железный, а обыкновенный человеческий, поэтому отреагировал на такое нахальство по отношению к себе должным образом: кровь стала постепенно загустевать и плохо поступать в конечности. Обмен веществ в организме немолодого мужчины замедлился, лекарства помогали всё хуже. Из-за небрежного отношения к здоровью ухудшилось самочувствие. Однажды утром Густав проснулся от неприятного чувства в ступне. Он сел на кровати, свесил ноги и посмотрел вниз. Увиденное привело его в шок: большой палец на правой ноге выделялся явно нездоровым, почти черным цветом. Густав потянулся за сброшенными у кровати носками и быстро натянул на ноги. С глаз долой, из сердца вон, бормотал он, надеясь на какое-то чудо.

Чуда не произошло. Боль в ноге становилась день ото дня сильней. Больному пришлось опять обратиться к врачам. После обследования они однозначно постановили: палец удалять и немедленно. Поворчав для приличия и глубоко запрятав охватившую его панику, Густав согласился на операцию. Страх неизвестности, поселившийся в сердце после диагноза сахарный диабет, стал посещать его всё чаще.

После быстро и удачно проведённой операции больному пенсионеру пришлось заказывать и носить специальный ботинок для ноги с четырьмя пальцами. В нем он быстро научился ходить, слегка прихрамывая. Душевное равновесие, пошатнувшееся перед операцией, восстановилось. Боль исчезла, жизнь опять заиграла разноцветными красками.

«Печально, – Ингрид свернула с федеральной трассы на дорогу к посёлку, – но даже потеря пальца и предупреждение врачей строго соблюдать предписанные рекомендации не отрезвили мужа. Тогда был ещё шанс спасти жизнь и избежать страшного поворота судьбы…»

С выпивкой Густав расставаться не собирался, по-прежнему считая алкоголь одним из удовольствий жизни, который не может причинить серьёзного вреда ни здоровью, ни отношениям в семье. Результат неумной философии не замедлил сказаться на его здоровье и организм забастовал уже всерьёз: через год Густаву отняли ногу до колена. Из прихрамывающего мужчины он превратился в настоящего инвалида и без костылей ходить теперь не мог.

Шестидесятипятилетние Густава семья решила отметить в тесном домашнем кругу. Приглашенными оказались только сыновья с жёнами и внуками. Ингрид приготовила закуски с салатами и зажарила огромную индейку, с трудом поместившуюся в духовке. На отдельном столике в зале стояли, дожидаясь своего часа, два красивых торта, испечённых накануне. Все уселись за стол, мужчины начали разливать напитки. Первый тост провозгласили за здоровье именинника, гости поднесли бокалы к губам. Первым сморщился старший сын Герд.