- Что? С кем беда?
- У Сережи Лавочкина мама умерла, - глухо произнесла женщина. Амирчик испуганно прижался к её боку.
- Господи! Как?
- Фернан выезжал на преждевременные роды. Оказалось, что к Лавочкиным. А у роженицы патология - сердце больное. До роддома довезли, а на столе, когда кесарили, сердце не выдержало. Ребенок тоже не выжил. Муж мне позвонил, сказал, что с Виктором они сами разберутся, а Сережа у соседки остался. Как ему сказать - я не знаю. Давайте мы вместе пойдем, - и всхлипнула.
- Да-да, конечно. Проходите. Я сейчас оденусь.
Судорожно натягивая на себя первые попавшиеся вещи, я пыталась зацепиться мыслями хоть за что-нибудь прочное, чтобы не расклеиться. Боже мой! Горе-то какое! У него ж позавчера день рождения был. Мы в классе, по традиции, чай с тортом пили. Мама его ещё печенье и конфеты на стол передала. А теперь что же? Одиннадцатилетний пацан в одночасье сиротой остался. Хорошо, что отец есть, но сумеет ли он справиться с навалившимся? Как бы ни запил. Мужики этим часто грешат.
К дому Сергея мы дошли уже хорошо за полночь. Амирчика мы отвели домой и сдали на руки бабушке. Он рвался идти с нами, но мы его отговорили. Сережке сейчас и так нелегко, а при виде одноклассника, у которого мама жива и здорова (тьфу-тьфу-тьфу!) у ребенка может снести тормоза.
Заохавшая соседка Лавочкиных стала нас уговаривать сообщить мальчику утром, но Сережка услышал и вышел в коридор.
- Что-то с мамой случилось? - спокойно спросил он у меня.
- Сереженька, ты понимаешь… Тут такое дело… Твоя мама… - замямлила я, пытаясь сформулировать страшное известие.
- Мамы больше нет? - опять очень спокойно уточнил мальчик.
- Да, - глухо подтвердила я. - Тебе папа звонил?
- Нет, - покачал он головой. - Просто мама со мной простилась, когда её скорая забирала. И просила её простить. А в чем она виновата - не сказала. Вы мне объясните? - с надеждой посмотрел он на меня, - пожалуйста.
- Я постараюсь, - опешила я от такой просьбы. И что мне отвечать в эти просящие доверчивые глаза? - Только мне надо все подробности уточнить. Я с твоим папой поговорю, а потом тебе все расскажу. Ладно?
- Ладно, - покивал он головой. - А вы меня теперь в детский дом отдадите?
- Сережа, ты с ума сошел? - вызверилась я. - Какой, к черту, детский дом? У тебя папа жив и здоров. И я у тебя есть. Никакого детского дома. И не мечтай. Так, быстро одевайся и пойдем ко мне ночевать.
Сережку вымело назад в комнату. Там что-то упало, задвигалось, и через пару минут на пороге нарисовался Лавочкин в косо застегнутой курточке.
- А как же? - заволновалась соседка. - Что ж я отцу-то его скажу? Может, пусть он у меня пока побудет? Я, правда, утром на смену уйду, но он и сам остаться может. Не маленький. И потом…
- Ну что вы, - перебила я женщину, - не переживайте, скажете Виктору Вениаминовичу, что мальчика забрала Анна Сергеевна, его классный руководитель. Он меня знает. У нас в школе каникулы начались, на работу мне идти не надо. Так что я могу спокойно заниматься Сережей.
- Ну, не знаю, - продолжала сомневаться женщина.
- Зин, ну ты ж меня знаешь, - выдвинулась вперед Клавдия. - Виктор сейчас с моим стресс снимает. О сыне он вспомнит не раньше завтрашнего утра. Так что не переживай, Анна Сергеевна за Сережей лучше всех присмотрит. Она наших деток, как своих любит. Повезло нам с классной руководительницей. Это все признают. Ну, мы пойдем?..
- Вот, возьмите номер моего телефона, - протянула я соседке Лавочкиных свою визитку. - Передайте Виктору. Я помогу ему со всеми вопросами. Тем более что я недавно оформляла документы на свою бабушку.
Женщина покивала, а мы ушли, пока она снова не начала спорить. Дома я уложила Сережку сначала в гостиной, а потом забрала к себе в спальню. И всю ночь просидела с ним на руках, укачивая его, убаюкивая и утешая.
Утром пришел его отец, худой, нескладный мужчина, примерно тридцати лет от роду, бледный, осунувшийся и какой-то совсем потерянный. Виктор работал инженером в частном автотранспортном предприятии, и это он тогда на собрании предложил заниматься с ребятами автоделом. Но поскольку моим архаровцам это было рановато, то мы эти занятия отложили на ближайшее будущее. А с мамой Сережи я так и не успела познакомиться.
Виктор хотел увести сына домой, но я уговорила их задержаться, позавтракать, потом пообедать, а затем поужинать и переночевать у меня.
Я помогла Лавочкину-старшему оформить все документы, связалась с его сослуживцами - они выделили бесплатно два автобуса, оповестила всех родственников. А на похороны Еленушка привела весь шестой ‘Б’. Я поначалу опешила. Зачем? А директриса объяснила, что все мои человеколюбивые порывы пропадут втуне, пока подростки напрямую не столкнутся с ‘суровой правдой жизни’. Ну-ну… Хорошо, что Севочку дома оставили.
После поминок Лавочкины вернулись домой, а вечером пришли ко мне с парой рюкзаков.
- Можно мы вам ещё надоедим? - спросил Виктор, нервно переминаясь в дверях. - Дома очень тоскливо. Боюсь не выдержу. Нет, - заторопился он, - если вам неудобно, то мы к моим родственникам в деревню поедем. Мне на работе отпуск на две недели дали, а к началу четверти Сережа в школу придет, не волнуйтесь.
Ага, в деревне его живо научат тоску глушить. Нет уж! Пусть оба на глазах будут.
- Раздевайтесь, проходите, будьте, как дома. Сережа, достань папе тапочки.
- Спасибо, мы свои из дома взяли, - заторопился Сережка, роясь в своем рюкзачке. - Вы не думайте, мы вас не стесним. Я убирать умею, и картошку чистить, и чай заваривать.
- Ладно уж, Золушок, разберемся. А вот спать тебе уже давно пора…
Я выделила им свой кабинет. Поставили там раскладушку для Виктора, а Сережке разложили кресло. Уложив мальчика, мы устроились с его отцом на кухне. Я видела, что тому надо выговориться, но не торопила. Мы сидели уже около часа, когда он все-таки решился…
- Мы с женой ещё в школе решили пожениться, - начал он свою исповедь. - Мила все мечтала десять детей родить. Говорила: ‘Будешь ты у меня отцом-героином’. Очень она детишек любит… любила. Когда Сережка родился, нам только восемнадцать стукнуло, я как раз первый курс автодорожного закончил. Сережа спокойный уродился, никогда не капризничал, не привередничал. Вот… А через два года у Милочки выкидыш случился. После этого врачи рожать ей категорически запретили, а она все рискнуть хотела. Я отговаривал. Зачем нам ещё дети, когда Сережка есть? Ну, не сладилось с десятью детьми, так пусть одному вся наша любовь достается. Милочка, вроде, соглашалась, но все равно грустила. А тут, на прошлый Новый Год, она и говорит: ‘Не хочу никаких дорогих подарков, а подари ты мне дочку. Я сон видела, что все у меня будет в порядке’. Я, понятное дело, в отказ. Она - в слезы. ‘Ты, - говорит, - не любишь меня совсем, раз тебе на мои желания наплевать’. Я заспорил. В общем, слово за слово, крепко мы тогда поругались. Ага, а в конце марте прихожу с работы, а она такая веселая меня встречает и говорит: ‘Я врача нашла хорошего. Он в частном кабинете работает, осмотрел меня и рожать разрешил. Сказал, что никаких противопоказаний у меня нет и никогда не было. Это все мне раньше напутали’. Я не поверил, сам сходил к этому спецу. А он и мне то же самое сказал. Ну, думаю, может, и правда, врачи тогда что напутали. Столько ж лет прошло… Просил только её ещё раз в консультации районной провериться. Но Милочка так загорелась, что и слушать не захотела. Куда уж тут мне было сопротивляться… А в мае она уже беременной была. К этому своему, чудо-доктору, пять месяцев наблюдаться ходила. Сказала, что на учет в нашей районной консультации только перед родами встанет, а раньше ни ногой. И чувствовала Милочка себя нормально. Сердце только иногда прихватывало, да одышка все время мучила. Но доктор ей травки специальные смешивал, вроде помогало. Вот… А в середине октября она пошла на приём, а кабинет закрыт. И объявление висит, что доктор тут больше не принимает. И куда съехал - неизвестно. Помыкалась Мила с неделю, травки целебные закончились, и сердце прихватывает почти каждый день. Вот и уломал я её пойти в нашу районную поликлинику. И сам с ней пошел. Врачиха как нас увидела, так побелела вся. ‘Что ж ты, - говорит, - подлец, натворил?! Я ж тебя предупреждала, аспида, что нельзя ей больше рожать’. А Милочка меня заслонила и давай кричать, что это все ошибка была и рожать ей можно. И тычет врачихе в нос визитку того врача. А та, как увидела фамилию, так опять в крик: ‘Ты где этого шарлатана нашла? Мы ж его из нашего роддома поганой метлой гнали. Он же у нас трех рожениц чуть в могилу не свел’. Жена сознание и потеряла. Врачиха та настаивала, чтобы Милочка прервала беременность немедленно, но жена уперлась, что раз столько доносила, то и дальше носить будет. И даже на сохранение лечь обещала, вот только не успела. В тот день ей даже плохо ни разу не было, она даже сомневаться начала насчет больницы, но тут уж я уперся. Эх, надо было её сразу тогда в больнице оставлять. А она Сережкин день рождения пропустить не хотела. Как мне дальше жить, Анна Сергеевна? Что я сыну скажу? Это ж я виноват, что его матери больше нет. Если б я тогда…
